Мифы Ктулху - Ламли Брайан (читаемые книги читать txt) 📗
У меня-то были свои мысли на этот счет. До Хеллоуина оставалось всего ничего; небось «энти самые» дядю Фреда с кузеном Осборном для жратвоприношениясцапали. «Энти самые», а не то так друиды. В книжке про мифологию говорилось, будто друиды даже бури умели вызывать с помощью своих заклинаний.
Но с тетей Люси разговаривать было без толку. Она вроде как в уме повредилась от тревоги: все раскачивалась взад-вперед да бормотала себе под нос снова и снова: «Сгинули, сгинули!», и «Фред всегда предупреждал меня», и «Без толку, все без толку». Мне пришлось самому и стряпать, и за скотиной ходить. А ночами мне не спалось, я все прислушивался, не загремят ли барабаны. Вообще-то я так ничего и не услышал, но оно все равно лучше, чем заснуть — и увидеть те же самые кошмары.
Кошмары про черную древовидную тварь, что ходит-бродит по лесам и вроде как укореняется в каком-нибудь выбранном месте — помолиться с помощью всех своих бесчисленных ртов древнему подземному божеству.
Не знаю, с чего я взял, будто эта тварь так молится — прильнув всеми своими ртами к земле. Может, из-за зеленой слизи. Или я это своими глазами видел? Я ж к тому месту не возвращался! Может, это все у меня в голове — истории про друидов и про «энтих самых», и голос, который произнес «шоггот», и все такое прочее.
Но тогда куда же подевались кузен Осборн и дядя Фред? И что так напугало старую клячу, что она на следующий же день копыта отбросила?
Эти мысли все крутились и крутились у меня в голове, не давая покоя, но я твердо знал одно: к ночи Хеллоуина нам надо отсюда убраться.
Потому что Хеллоуин — это четверг, а значит, к нам заглянет Кэп Притчетт, вот мы с ним до города и доедем.
Накануне вечером я велел тете Люси запаковать вещи. Мы собрались, все приготовили, и я поспать прилег. Никаких звуков слышно не было, и впервые за все это время мне малость полегчало.
Вот только кошмары ждать себя не заставили. Мне приснилось, будто ночью явились какие-то люди и влезли в окно гостиной, совмещенной со спальней, где спала тетя Люси, и ее сцапали. Связали ее и унесли с собой, тихо-тихо, под покровом темноты, потому что во мраке они видели словно кошки и свет им был не нужен.
Я перепугался до полусмерти. Проснулся, едва начало светать, и сейчас же кинулся по коридору к тете Люси.
Она исчезла.
Окно было распахнуто настежь, как в моем сне, и одеяла местами порваны.
Снаружи под окном была твердая земля, так что никаких следов я не нашел. Но тетя Люси исчезла.
Кажется, я тогда разрыдался.
Что было дальше, я плохо помню. Завтракать не хотелось. Я вышел из дому и заорал: «Тетя Люси!» — не надеясь услышать ответ. Добрел до сарая: дверь стояла открытой настежь, коровы пропали. Заметил отпечаток-другой копыта на выходе со двора и дальше, на дороге, но подумал, что идти по следам небезопасно.
Спустя какое-то время я вышел за водой — и снова расплакался, потому что в новом колодце вода сделалась илисто-зеленой и вязкой, в точности как в старом.
Тут-то я и понял, что прав. «Энти самые» небось выбрались ночью наружу — и ведь даже и не таятся! Думают, от них уже никуда не денешься.
А нынче — Хеллоуин. Надо отсюда выбираться. Если «энти самые» следят и ждут, тогда не приходится рассчитывать, что Кэп Притчетт действительно объявится ближе к вечеру. Придется рискнуть идти пешком — причем отправляться надо уже сейчас, поутру, пока еще есть шанс дошагать до города засветло.
Ну, я пошарил тут и там, нашел в ящике дядиного стола немного денег и еще — письмо от кузена Осборна с его адресом в Кингспорте. Туда-то я и отправлюсь после того, как объясню в городе, что случилось. Там у меня наверняка какая-никакая родня найдется.
Вот бы знать, а поверят ли мне в городе, когда я расскажу, как пропал дядя Фред, а за ним и тетя Люси, и как «энти самые» угнали скотину для жратвоприношения, и про зеленую слизь в колодце, — небось кой-кто из него попить остановился. А не известно ли, часом, тамошним жителям про барабаны и костры на холмах нынче ночью? Может, они отряд соберут и вернутся вечером, чтобы поймать «энтих самых»… и чего, спрашивается, они добиваются, выманивая глухой рокот из-под земли? А еще я все гадал, не знают ли они, что такое «шоггот».
Знают или нет, а я тут ни за что не останусь — самому выяснять как-то не хочется. Ну, запаковал я вещички и уже выходить собрался. Дело близилось к полудню, мир словно застыл в тишине.
И вдруг слышу — шаги.
Кто-то идет по дороге, точнехонько за поворотом.
Я так и замер — меня и убежать тянет, и посмотреть, кто это.
Тут-то он и появляется.
Высокий такой, тощий, на дядю Фреда похож, только гораздо моложе и без бороды. Сам в пижонском городском костюме и в мягкой фетровой шляпе. Завидев меня, он улыбнулся и зашагал прямиком ко мне, точно знал, кто я такой.
— Привет, Вилли! — говорит.
Я — молчу, точно в рот воды набрал. Не понимаю, чего и думать.
— Ты разве меня не узнаешь? — спрашивает. — Я ж кузен Осборн. Твой кузен Фрэнк. — И руку протягивает. — Ну да, откуда ж тебе помнить-то? В последний раз, как я тебя видел, ты еще в пеленках лежал.
— Но вы же должны были на той неделе приехать, — говорю. — Мы вас ждали двадцать пятого.
— Вы разве моей телеграммы не получили? — спрашивает. — Меня дела задержали.
Я помотал головой.
— Мы тут почту только по четвергам получаем. Может, телеграмма на станции осталась.
— Ага, как бы да не так, — широко усмехается кузен Осборн. — Нынче днем на вокзале ни души не было. Я-то надеялся, Фред встретит меня с коляской, так что пешком тащиться не придется, но не повезло.
— Так вы пешком всю дорогу шли? — уточнил я.
— Точно.
— И вы на поезде приехали?
Кузен Осборн кивнул.
— А тогда где ж ваш чемодан?
— На вокзале оставил, — отвечает. — Не тащить же на себе в этакую даль! Подумал, мы с Фредом потом за ним вместе съездим. — И тут он заметил мой чемодан. — Погоди-ка минутку — куда это ты с вещами собрался, сынок?
Мне ничего не оставалось, кроме как выложить ему все как есть.
Ну вот, пригласил я гостя в дом, дескать, давайте присядем, тут я вам все и объясню.
Вернулись мы под крышу, он кофе сварил, я бутербродов нарезал, поели мы — и я рассказал, как дядя Фред поехал на вокзал и не вернулся, и про лошадь тоже рассказал, и про тетю Люси. О моем приключении в лесу я, конечно же, умолчал и про «энтих самых» не упомянул ни словечком. Признался лишь, что мне страшно и что я решил сегодня перебраться в город, пока не стемнело.
Кузен Осборн меня внимательно слушал, кивал, почти не перебивал и от себя ничего не добавлял.
— Так что вы понимаете, почему нам надо уходить, сейчас же, немедленно, — закончил я. — Что бы уж там ни забрало дядю с тетей, за нами оно тоже придет — и на ночь я здесь ни за что не останусь.
Кузен Осборн поднялся на ноги.
— Очень может быть, Вилли, что ты и прав, — говорит он. — Вот только воображению нельзя давать волю, сынок. Попытайся отделить факты от фантазии. Твои тетя с дядей исчезли. Это факт. А все остальное насчет лесных тварей, которые якобы за тобой охотятся, — это фантазия. Напоминает мне все те глупости, что досужие языки болтают дома, в Аркхеме. Уж и не знаю почему, но в это время года, в канун Хеллоуина, люди особенно горазды вздор молоть. Собственно, как раз когда я уезжал…
— Прошу прощения, кузен Осборн, — говорю я. — Но вы разве не в Кингспорте живете?
— Конечно в Кингспорте, — улыбается он. — Но прежде живал в Аркхеме и хорошо знаю тамошний народ. Вот уж не диво, что ты так напугался в лесу и навоображал себе всякого. На самом деле я восхищаюсь твоей храбростью. Для двенадцатилетнего мальчугана ты ведешь себя крайне разумно.
— Тогда пошли поскорее, — говорю. — Уже почти два, пора и в дорогу, если мы хотим оказаться в городе до заката.
— Не так быстро, сынок, — возражает кузен Осборн. — По-моему, неправильно будет уйти, не осмотрев сперва все на предмет хоть каких-то ключей к разгадке. Ты же понимаешь, мы не можем вот так просто взять да и заявиться в город и обрушить на шерифа все эти сумасбродные фантазии — что-де какие-то немыслимые лесные твари утащили к себе твоих тетю с дядей. Здравомыслящие люди в такой бред просто не поверят. Еще, чего доброго, решат, что я вру, и рассмеются мне в глаза. А еще, глядишь, подумают, что это ты каким-то боком причастен к… хм… ну, скажем так — уходу твоих тети с дядей.
