Мемнох-дьявол - Райс Энн (лучшие книги онлайн TXT) 📗
На улице шел снег. Звуки пианино стали громче, настойчивее, ритм их ускорился. «Фантом-опера» Эндрю Ллойда Уэббера – музыка, созданная талантливым композитором в период наивысшего творческого расцвета.
Из холла вновь донесся какой-то шум. Я резко повернулся в ту сторону и прислушался. Потом вновь перевел взгляд на Дэвида. Мне показалось, я вновь слышу чьи-то отдающиеся эхом шаги, те самые, которые повергали меня в неописуемый ужас. Я был уверен, что это они. Меня охватила дрожь.
Неожиданно все стихло. Я не услышал никаких голосов. И посмотрел на Дэвида.
– Лестат, да ты окаменел от страха! – В голосе Дэвида слышалось искреннее сочувствие.
– Дэвид, послушай, мне кажется, дьявол пришел за мной. Мне кажется, я вот-вот отправлюсь в ад.
Он буквально лишился дара речи. Да и что мог он сказать? Что в такой ситуации говорят друг другу вампиры? Что, например, мог бы сказать я Арману, который старше меня на триста лет и во сто крат порочнее, приди он ко мне и заяви, что за ним пришел дьявол? Наверное, только посмеялся бы над ним и отпустил какую-нибудь злую шуточку типа того, что он вполне заслуживает такой участи и встретит в аду много знакомых из нашего племени, обреченных на особые муки, гораздо более страшные, чем когда-либо доводилось испытывать любому проклятому смертному.
– Боже всемогущий! – едва слышно прошептал я и содрогнулся.
– Ты сказал, что видел его?..
– Не знаю, не уверен… Я был… где-то в другом месте… Впрочем, это не важно. Кажется, снова в Нью-Йорке… Да, здесь, с ним…
– С жертвой?
– Да, я следил за ним.
– Он проворачивал очередную сделку в какой-то художественной галерее. Он опытный контрабандист. Особенность его натуры состоит еще и в том, что он большой ценитель красоты и предметов искусства древности. В этом смысле вы с ним очень похожи. Знаешь Дэвид, когда я его наконец убью, непременно принесу тебе что-нибудь из его сокровищ.
Дэвид промолчал, однако я видел, что ему неприят–на сама мысль о краже ценностей у человека, который пока еще жив, но уже приговорен мною к смерти.
– Средневековые книги, кресты, ювелирные из–делия, реликты древности и церковные реликвии – вот лишь неполный перечень предметов искусства, интересовавших этого человека, – продолжал я. – Он скупал бесценные статуи и изображения ангелов и святых, украденные во время Второй мировой войны из храмов Европы. Наиболее ценные из них хранятся в его квартире в Верхнем Ист-сайде. Существование этой квартиры – самая большая его тайна. Именно страсть к коллекционированию, как мне кажется, заставила его стать наркодельцом, и деньги, полученные от торговли наркотиками, служили лишь средством к достижению цели. У кого-то имелось то, что очень хотелось иметь ему самому. Не знаю, так, наверное, все происходило. Я пытался читать его мысли, но это занятие быстро меня утомило. Он порочен. В его реликвиях нет никакой магии. А я отправляюсь в ад.
– Не торопись, – откликнулся Дэвид. – Наблю–датель… Расскажи о нем поподробнее. Что именно ты видел?
Я молчал, ибо заранее боялся этой минуты. То, что мне являлось, я не пытался определить даже для себя самого. Однако нужно было продолжать. Ведь я сам позвал Дэвида и попросил его помощи. И теперь он ждал объяснений.
– Это произошло на Пятой авеню. Он, моя жерт–ва, ехал в машине, направляясь в центр города – в свою тайную квартиру, где хранились сокровища.
Я знал, куда он собрался, и просто шел по улице, ничем не отличаясь от прогуливавшихся тут же обычных смертных. Возле одного из отелей я остановился и решил зайти, чтобы полюбоваться цветами. Ты же знаешь, в любом приличном отеле всегда есть цветы. И когда зимой на душе становится совсем тошно, можно заглянуть в какой-нибудь из них и насладиться ароматом шикарных лилий.
– Да, это я знаю» – с тихим вздохом равнодушно отозвался Дэвид. – Знаю.
– Я стоял в холле и смотрел на огромный букет. Мне вдруг захотелось… как бы это объяснить… захотелось оставить какой-нибудь подарок, что ли… как в церкви… для тех, кто составил такой прекрасный букет… в общем, что-то в этом роде. Затем я подумал, что лучше будет, пожалуй, сначала убить мою жертву, и вдруг… Клянусь, Дэвид, все так и было.
Вдруг все исчезло, точнее, словно почва ушла у меня из-под ног. Отель тоже исчез. Я оказался в пустоте – я парил в пространстве, но вокруг меня было множество людей. Они кричали и выли, разговарива–ли и визжали, плакали и смеялись. Да-да, Дэвид, именно смеялись! Причем все это происходило одновременно. И свет, Дэвид… Ослепительный свет. Не тьма и не банальные языки адского пламени. И я потянулся к чему-то. И тут обнаружил, что тянусь не руками… по правде говоря, у меня не было рук… они куда-то пропали. Я потянулся всем своим существом, каждым мускулом, каждой клеточкой тела, всеми фибрами своей души – потянулся к чему-то, стремясь ухватиться за него и восстановить равновесие. Вдруг я осознал, что стою на твердой земле, и прямо перед собой увидел это существо… тень от него падала на меня. Знаешь, нет слов, чтобы его описать… Скажу только, что оно было ужасно. Ничего страшнее я в своей жизни не видел. За его спиной сиял свет, и оно стояло как раз между мной и светом, а лицо его… лицо его оставалось в темноте и само было темным, совершенно темным. Едва взглянув на него, я потерял самообладание. Кажется, даже зарычал. Однако не могу с уверенностью утверждать, что на самом деле издал хоть малейший звук.
Когда я пришел в себя, то увидел, что по-прежнему стою в том же холле. Все вокруг выглядело как обычно, но у меня было такое ощущение, что в том, другом, месте я провел много-много лет. Однако я не в силах был вспомнить подробности – память сохранила лишь жалкие обрывки воспоминаний, но и они улетучивались так стремительно, что я не успевал сосредоточиться ни на одном из них, дабы осознать или хотя бы предположить, что же все-таки произошло.
Все, что осталось в памяти, я только что изложил. Я стоял в холле. И смотрел на цветы. Никто не обращал на меня внимания. Я делал вид, что ничего особенного не случилось. Но при этом я настойчиво пытался вспомнить, выхватить что-то конкретное из множества отрывочных фрагментов разговора, угроз, внешних деталей. И все это время я совершенно отчетливо видел перед собой отвратительное темное существо – именно таким мы обычно представляем демона и описываем его тем, кого хотим лишить разума. Я видел его лицо и…
– И что?
– Я видел его еще дважды…
Принесенной официантом салфеткой я промокнул влажный от пота лоб. Дэвид сделал заказ и, когда официант отошел, наклонился совсем близко ко мне и тихо спросил:
– Ты думаешь, что видел дьявола?
– Мы оба знаем, Дэвид, что меня трудно испугать, тем более до такой степени, – ответил я. – Нет такого вампира, которому удалось бы вызвать в моей душе страх. Я не боюсь ни старейших из нас, ни мудрейших, ни самых жестоких. Я не боюсь даже Маарет. А какие еще сверхъестественные силы мне известны? Элементали, полтергейсты, безмозглые духи, которых мы сплошь и рядом видим и знаем. Или те существа, духи природы, которых можно вызвать с помощью ритуалов Кандомбле.
– Я понимаю, – откликнулся он.
– Это было божество во плоти, Дэвид. Он улыбнулся, но без тени недоброжелательства или злорадства.
– Ну, если дело касается тебя, Лестат, – поддраз–нил он мягко, – следует, скорее, говорить о дьяволе во плоти.
Мы оба рассмеялись, однако, как любят выражаться многие писатели, смех наш был безрадостным.
– В следующий раз это произошло в Новом Орлеане, неподалеку от нашего дома – квартиры на Рю-Рояль. Я прогуливался и вдруг услышал за спиной шаги, как будто кто-то преследовал меня и хотел, чтобы я знал об этом. Черт побери, сколько раз я сам проделывал подобные трюки со смертными! Жестокая шутка, должен признаться. Господи! И зачем только меня таким создали! А в третий раз это существо вновь оказалось совсем рядом. Ситуация повторилась. Огромное создание буквально нависло надо мной. И крылья! Дэвид, у него были крылья! Не знаю, обладал ли он ими на самом деле или, объятый ужасом, я наделил его крыльями лишь в своем воображении, но я видел перед собой крылатое существо. Оно было ужасным, и это последнее видение длилось достаточ–но, чтобы я в страхе бежал от него, как последний трус. Когда я очнулся, то, как и всегда в таких случаях, обнаружил, что по-прежнему нахожусь в хорошо знакомом месте и вокруг ровным счетом ничего не изменилось.
