Сумеречный взгляд - Кунц Дин Рей (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Я совсем растеряна, все смешалось, и мне страшно, — сказала Кэти. — Я не знаю, что делать. Просто не знаю.
Учитывая тяжелое испытание, которое ей пришлось пережить в эту ночь, учитывая, что она не разбилась на мелкие кусочки, как это произошло бы с большинством людей, учитывая то, как быстро она оправилась от шока, когда мы с Райей разделались с гоблинами, терзавшими ее, я решил, что она — тот человек, который должен быть с нами, на нашей стороне, на ярмарке. Она не была мягкотелой профессоршей, она обладала недюжинной силой, необычайным мужеством, а нам всегда могли потребоваться люди, сильные умом и сердцем — особенно если однажды мы продолжим и расширим войну с гоблинами. Я почувствовал, что Райа думает точно так же, как и я, и что она молится, чтобы Кэти Осборн присоединилась к нам.
— Я просто... не знаю...
Две спальни из трех в доме, который мы сняли, были меблированы, и в одной из них Кэти провела ночь. Она и думать не могла ни о том, чтобы ехать в Нью-Йорк, ни о том, чтобы забросить свою карьеру и всю теперешнюю жизнь вот так сразу, несмотря на наши убедительные доводы.
— К утру я все решу, — пообещала она.
Ее спальня была самой дальней по коридору от нашей. Она настояла на том, чтобы двери в обеих комнатах остались открыты и мы смогли услышать друг друга ночью, если кто-то из нас позовет на помощь.
Я заверил ее, что гоблины не знают о том, что мы находимся среди них.
— У них нет причины приходить сюда этой ночью, — успокаивающе сказала Райа.
Мы не стали говорить ей, ни что этот дом принадлежит Клаусу Оркенвольду, ни что это новый шериф Йонтсдауна, ни что он гоблин, ни что он замучил и зверски убил троих человек в подвале этого дома.
И все же, несмотря на то, что мы пытались ее успокоить и многое скрыли от нее, Кэти оставалась настороженной и даже раздраженной. Она потребовала ночник, который мы соорудили для нее, набросив одну из ее темных блузок на абажур прикроватной лампы.
Когда мы оставили ее, я чувствовал себя неспокойно, просто скверно — как будто мы оставляли ребенка на растерзание твари, что живет под кроватью, или чудовища, обитающего в шкафу.
Наконец Райа заснула.
Я не мог. По крайней мере, долго не мог.
Черная молния.
Я не переставал думать об этом изображении черной молнии, пытаясь понять, что бы оно могло значить.
И то и дело, подобно зловонию трупов, как будто зарытых под домом, смутная волна психических излучений проникала из расположенного под нами подвала, в котором Оркенвольд убил женщину и двоих детей.
И снова во мне возникла уверенность, что это я неосознанно привел нас в это место, что мой ясновидческий дар каким-то образом выбрал именно этот дом из множества сдающихся внаем домов, потому что я хотел — или был обречен — расправиться с Клаусом Оркенвольдом так же, как я расправился до него с Лайслом Келско.
В непрестанном вое ветра я мог расслышать какие-то звуки из пронзительных воплей гоблинов-уродов перед тем, как я застрелил их в тюрьме, а затем сжег дотла. Я почти готов был поверить, что они вытащили свои изрешеченные пулями трупы, свои обгоревшие кости из дымящихся развалин дома и выкликали меня, ползком, с трудом, торопливо пробираясь сквозь ночь, безошибочно двигаясь в мою сторону, подобно адским ищейкам, без устали вынюхивающим свою добычу — проклятые и гниющие души.
Время от времени мне казалось, что в скрипе и потрескивании стен дома (что было просто естественной реакцией дерева на лютый холод и резкий ветер) я слышу треск пламени, разгорающегося под нами и пожирающего первый этаж — пламени, зажженного, возможно, тварями, которых я сжег в железной клетке. Каждый раз, когда топка с воздухоподдувом издавала свои тихие звуки, я вздрагивал от неожиданности и страха.
Рядом со мной Райа стонала во сне. Тот сон, несомненно.
Джибтаун, Джоэль и Лора Так и все мои остальные друзья-балаганщики казались так далеки в этот час — и я тянулся к ним. Я думал о них, рисовал себе облик каждого из них и долго вглядывался в него, прежде чем вызвать в памяти другой образ, и сама мысль о них несколько улучшила мое состояние.
Потом я сообразил, что тянусь к ним и черпаю мужество из их любви точно так же, как раньше тянулся и черпал мужество из любви матери и сестер. Возможно, это означало, что мой прежний мир, мир семьи Станфеуссов, ушел, ушел навсегда и не вернется ко мне. На подсознательном уровне я, должно быть, уже воспринял это как факт, но до настоящего момента я так ясно не осознавал этого. Ярмарка стала моей семьей, и она была хорошей семьей, самой лучшей. Но была глубокая горечь от понимания того, что скорее всего я никогда больше не вернусь домой, что мать и сестры, которых я любил в юности, были хотя и живы, но уже мертвы для меня.
25
Перед бурей
Утром в субботу облака были еще зловещее и тяжелее, чем в пятницу. Небо словно опустилось ниже к земле, слишком тяжелое, чтобы удерживаться на более высоком уровне.
Яростно фыркающий, задыхающийся и визжащий ветер предыдущей ночи совсем выдохся, однако в наступившей за этим тишине и спокойствии не было ничего хорошего. Странное состояние, ожидание чего-то, жуткая напряженность казались частью засыпанного снегом ландшафта. Вечнозеленые ели и сосны, вырисовывающиеся на фоне шиферно-серого кеба, напоминали часовых, стоящих в мрачном ожидании наступления могучей армии. Другие деревья, лишенные листвы, казались предвестниками дурного — они словно вздымали черные костлявые руки, предупреждая о надвигающейся беде.
После завтрака Кэти Осборн уложила свой багаж обратно в машину, намереваясь отправиться в Нью-Йорк. Она собиралась пробыть в городе всего три дня: вполне достаточно для того, чтобы уладить дела с квартирой, отослать уведомление в «Барнард» о своей отставке (она собиралась сослаться на ухудшение здоровья, хотя этот довод и не выглядел слишком убедительным), упаковать свою библиотеку и попрощаться кое с кем из друзей. Сказать «прощайте» совсем нелегко, потому что она будет искренне скучать по этим людям, небезразличным ей, и потому, что они решат, что она помутилась рассудком и начнут — из лучших побуждений, но все равно приятного мало — пытаться переубедить ее. А еще потому, что она не может быть уверена, на самом ли деле они обычные мужчины и женщины, за которых себя выдают.
Мы с Райей стояли у ее машины — утренний воздух был тихим, но пронизывающе холодным, — желали ей удачи, стараясь не подать виду, как сильно мы беспокоимся за нее. Мы крепко обняли ее, и затем вдруг обнялись все втроем, потому что теперь мы уже не были тремя чужими людьми, а были неразрывно связаны друг с другом невероятными и кровавыми событиями предыдущей ночи, скованы цепью страшной правды.
Для тех из нас, кто узнал об их существовании, гоблины представляют не только угрозу, но также и катализатор единения. По иронии судьбы, они порождают братские, родственные чувства между мужчинами и женщинами, чувства долга, ответственности и общей судьбы, которых без них мы были бы лишены. И если когда-нибудь нам все же удастся стереть их с лица земли, так только потому, что само их существование сплотило нас.
— До утра воскресенья, — сказал я Кэти, — я позвоню Джоэлю Таку в Джибтаун. Он будет ждать тебя, и они с Лорой найдут тебе место.
Мы уже описали ей Джоэля, так что она, возможно, и будет испугана, но не будет шокирована его уродством.
Райа сказала:
— Джоэль любитель книг, читает запоем, так что, может быть, у вас будет больше общего, чем ты предполагаешь. А Лора прелесть, просто прелесть.
Мы говорили, и слова наши звучали бесстрастно, твердо и чеканно в совершенно спокойном, ледяном утреннем воздухе. Каждое произнесенное нами слово вылетало изо рта в сопровождении белого облачка замерзающего воздуха. Оно было словно выбитым из глыбы сухого льда, и казалось, значение слов передавалось не только звуком, но и рисунком — очертаниями пара.
