Самая страшная книга 2024 - Тихонов Дмитрий (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
– Ыдем. Ыдем! – На шею легла рука, к спине прижался жесткий округлый живот. Константин чувствовал холод и твердость тела, в воздухе пахло рыбой. Мертвый барин подталкивал его вперед, подволакивая ногу, ледяные пальцы крепко сжимали горло. Можно ли сбежать от мертвеца? В голове ни одной молитвы, только страницы анатомического атласа. Трупное окоченение, rigor mortis. Конечности согнуты в суставах, поза напоминает позу борца.
– Ыше. Шморы… – Труп навалился сзади, ладонь закрыла рот, потянула, поворачивая голову Константина налево. Между деревьями он увидел каменный крест, глубоко ушедший в землю. Перед ним на коленях стояла Василиса. К подножию креста она прислонила тряпичную куклу. Одернула высоко рукав рубахи, провела коротким ножом вдоль толстого шрама у локтя – кровь потекла темными струйками, закапала с пальцев.
– На, куколка, покушай да моего горя послушай. – Голос девочки дрожал и хрипел. Испачканными пальцами она мазнула там, где должно быть лицо у куклы. – Куколка, покушай да горя моего послушай. На, покушай да горя послушай. – С каждым разом она выговаривала слова быстрее и четче. – Послушай, на, покушай горя моего.
Женщина в свободных одеяниях появилась перед девочкой. В полумраке лицо ее и руки казались черными, как и одежда. Василиса обняла ее ноги, ткнулась лицом в колени. Та наклонилась, ласково погладила светлые волосы. Мертвец дернул Константина за плечи, и тот потерял равновесие, земля ушла из-под ног, и он стал падать. Долго, слишком долго, словно муха, что увязла в варенье. А потом все исчезло.
Константин глядел в дощатый потолок, слушая далеких петухов, негромкий разговор служанок, звяканье посуды, скрип пола. Вся эта обыденная жизнь сейчас казалась ему чудно́й и от этого еще более прекрасной. Господи, что за сны! Обычно кошмары таяли с первыми лучами солнца, но эти вцепились в память черными коготками. Яркие, четкие, поднимающие дыбом волоски на руках. Пальцы нервически подрагивали. Так дело не пойдет! Надо собраться.
Константин поплескал в лицо водой над тазом, крепко зажмурился, пытаясь стряхнуть сонную одурь. Резко обернулся – показалось, что сзади кто-то есть. Ветер качнул занавески у открытого окна.
В дверь деликатно постучали:
– Доброго утра! Вставайте, пожалуйста, барин. Еда на столе.
– Сейчас выйду! – Константин раздраженно дернул подбородком, пытаясь застегнуть пуговицы рубашки. Он долго смотрел на докторскую сумку, прежде чем достал пузырек и шприц.
– Батюшка вы наш, Константин Егорович, рад, душевно рад, что вам в Струпино хорошо спалось и пилось. Хе-хе! Михал Андреича мужички вынесли и в кабинете устроили. Жара-то какая стоит! Вы уж поспешите, душа моя.
– Поспешу-поспешу! – Константин рассмеялся, но одернул себя. Серьезней! Хотя это так трудно, когда тебя распирает изнутри. Зато руки не дрожат, а недавние сны вызывают только улыбку. Какая фантасмагория! Впору в писатели податься.
– Отрадно слышать! Я пока работой займусь. Дел-то невпроворот. Как закончите, Ваське скажите, она быстро меня найдет.
Точно! Надо будет перед отъездом еще раз осмотреть девчонку. На мгновение Константину стало тревожно, но неприятные чувства смело волной морфийной эйфории.
Бюро из темной вишни было придвинуто вплотную к книжному шкафу, чтобы уместить в небольшой комнате громоздкий стол с телом. Константин распахнул окно, чуть не свернув локтем ловушку для насекомых. В слое варенья на дне копошились и приглушенно жужжали мухи. Рыбный дух стал слабее. До полудня еще далеко, но уже жарко. Нужно поторопиться.
– Ну что, Михаил Андреевич, сегодня у нас все получится. Тем более, думаю… – Театральным жестом Константин сорвал с тела полотно, бросил на пол. – С вами все ясно. Жара, нервы, возраст. Сердце?
Муха вылетела из открытого рта покойника. Константин прикусил губу, вспоминая. Вот мертвец тянет к нему руки, потом одна резко опадает, другой он хватается за голову, словно в приступе сильной боли, уголок рта опускает книзу, речь становится невнятной… Речь трупа, ха-ха!
– Апоплексический удар? А что, милейший, это похоже на здравую теорию. Господин Менделеев, говорят, во сне целую таблицу увидел, а чем господин Бесков хуже? Крестьяне вас не убивали, это главное. Но я, конечно, проведу процедуру по всем правилам.
В светлой комнате, среди привычных вещей, с привычными звуками, которые доносились с улицы, – лаем собак, отдаленными голосами, шелестом листьев, – сны выцветали все больше. Константин заглянул в раскрытый рот покойника и широко улыбнулся. Все в порядке. Придавил язык, проверяя горло. Черт! Он едва дотянулся кончиками пальцев до чего-то твердого и гладкого глубоко в гортани. Резко отдернул руку. Так! К чему это нервическое возбуждение? Похоже, во время первого осмотра он обнаружил инородный предмет, но состояние после солнечного удара не позволило верно оценить находку. Константин взглянул на поблескивающие металлические инструменты на расписном подносе. Фыркнул смешливо: вот ведь контраст контрастов! Выбрал остроконечный скальпель и уверенно рассек горло. Из тонкого разреза полилась кровь. Стекая по шее, она собиралась в лужу на лакированной столешнице. Константин замер – такого кровотечения не может быть у мертвеца!
Труп вскинул правую руку и запустил ее в рану. Раздался хруст, крови стало еще больше, но скрюченные опухшие пальцы с посиневшими ногтями продолжали рыться в плоти. Пока не вытянули черную деревянную фигурку.
Константин стоял, прислонившись к резному столбику крыльца, и курил. Сейчас папироса закончится, и он вернется в комнату. Завершит осмотр. Озвучит заключение приказчику. Вернется в Грайск. Проведет несколько дней за бумажной работой, а после навсегда забудет Струпино. Пальцы обожгло. Константин затоптал окурок и достал еще одну сигарету из портсигара. Если галлюцинации повторятся, придется съездить в Санкт-Петербург, побеседовать со специалистами. Логичные и правильные решения, без лишних эмоций. Морфий будет действовать еще несколько часов. Страх и беспокойство уже будто подернулись пеплом, уходя на второй план. Дверь за спиной хлопнула, но молодой врач не повернул головы. По ступеням неловко спускалась Василиса, удерживая в каждой руке по тяжелому ведру. Она не заметила Константина, сосредоточенно глядя себя под ноги, обутые в лапти.
– Василиса, погоди! – позвал Константин, и девочка тут же обернулась. – Пошли, я тебя еще раз осмотрю. Мне скоро уезжать. Бросай ведра.
На несколько мгновений девочка замерла, не зная на что решиться. Облизнула обветренные губы, нижними зубами зацепила кожицу, потянула. Потом кивнула, затащила ведра обратно на крыльцо, поставив так, чтобы никто их не задел.
– Пойдем в мою комнату, – Константин надеялся, что она не заметит охватившее его возбуждение. – Больно не будет, ха-ха! Я дам лекарство. И больно не будет, клянусь!
На детском столике остались шприц и пузырек с морфием. Надо убрать. Сердце забилось чаще, хотя обычно за инъекцией следовала брадикардия.
– Сейчас! Ты садись и никуда не уходи! – махнул он на низкий детский стульчик и метнулся в кабинет, смяв гармошкой цветастый половик в коридоре. Константин понимал, что состояние его далеко от нормального, навязчивая мысль сейчас управляет им. Но, если он исполнит задуманное, она незамедлительно уйдет. Так всегда бывает. Не удержался и посмотрел на тело помещика – обнаженное, с целым горлом. Над ним вились несколько блестящих жирных мух, остальные черными точками ползали по бледной коже. Черт! Ничего-ничего, Михаил Андреевич его дождется. Ему-то спешить некуда. Сдержав рвущийся наружу смех, Константин подхватил за ручки докторскую сумку.
Больше всего он боялся, что Василиса сбежит, исчезнет, растворится, но девочка сидела на месте, поджав ноги и прижимая к себе локтем куклу, заправленную за поясок передника.
