История Лизи - Кинг Стивен (список книг TXT) 📗

Кремовый «BMW» в тени дуба с пустой бутылкой из-под пива «Северный волк» под пластиной с номерным знаком и гагарой, символом штата Мэн, плюс, чуть левее, наклейка на бампере с шутливой фразой… вот этого хватало.

На пределе, но хватало.

Для чего?

Лизи это совершенно не волновало. Она поспешила к главному зданию.

7

Проблем с посещением Аманды не возникло, пусть даже официально к пациентам начинали пускать только с двух часов дня, то есть через тридцать минут. Благодаря доктору Хью Олбернессу (и, разумеется, Скотту) Лизи в «Гринлауне» принимали как знаменитость. Через десять минут после того, как она назвала своё имя на регистрационной стойке, за которой располагалось огромное панно, изображающее детей взявшихся за руки и уставившихся в ночное небо, её уже привели на крошечную веранду, примыкающую к комнате Аманды, где она теперь и сидела рядом с сестрой, маленькими глоточками пила мутный пунш из бумажной чашки и наблюдала, как на широкой зелёной лужайке, в честь которой это заведение, несомненно, и получило своё название, [101] играют в крокет. Где-то стрекотала невидимая глазу газонокосилка. Дежурная медсестра спросила и Аманду, не налить ли ей чашечку «клопомора», и истолковала её молчание за согласие. Теперь полная чашка стояла на столике, тогда как Аманда, в нежно-зелёной пижаме и ленточке того же цвета, перехватывающей свежевымытые волосы, тупо смотрела вдаль… не на игроков в крокет, думала Лизи, а сквозь них. Руки Аманды лежали на коленях, но Лизи видела ужасный порез на левой, покрытый слоем мази. Лизи трижды пробовала заговорить со старшей сестрой, но та не отреагировала ни единым словечком. И удивляться этому не приходилось. По словам медсестры, в настоящее время связаться с Амандой не представлялось возможным. Она не принимала сообщений, отбыла на ленч, в отпуск, на пояс астероидов. Всю жизнь она доставляла ближним немало хлопот, но тут взяла новую высоту, ранее недостижимую даже для неё.

И Лизи, которой через шесть часов предстояло принимать гостя в кабинете её покойного мужа, такая ситуация совершенно не устраивала. Она глотнула этого практически безвкусного напитка, помечтала о «коке», verboten [102] здесь из-за содержащегося в ней кофеина, и отставила чашку. Огляделась, чтобы убедиться, что они одни, наклонилась вперёд и убрала руки Аманды с её колен, стараясь не морщиться от склизкости мази и бугристости затянувшихся порезов под ней. Если прикосновения Лизи и причинили Аманде боль, она ничем не выказала своё неудовольствие. Лицо по-прежнему напоминало маску, словно она спала с открытыми глазами.

– Аманда. – Лизи попыталась встретиться с сестрой взглядом, да только смотрела Аманда в никуда. – Аманда, а теперь послушай меня. Ты хотела помочь мне с тем, что осталось после Скотта, и теперь мне нужна твоя помощь. Мне нужна твоя помощь.

Ответа не последовало.

– Есть один плохой человек. Безумный человек. Чем-то похожий на того сукиного сына Коула из Нашвилла… только сама я с ним разобраться не смогу. Ты должна вернуться из того места, где ты сейчас, и помочь мне.

Нет ответа. Аманда смотрела на игроков в крокет. Сквозь игроков в крокет. Стрекотала газонокосилка. Бумажные чашки с «клопомором» стояли на столике, лишённом острых углов. В этом месте острые углы были verboten, как и кофеин.

– Ты знаешь, что я думаю, Анди-Банни? Я думаю, что ты сидишь на одной из этих каменных скамей вместе с остальными ушедшими тупаками и смотришь на пруд. Я думаю, Скотт видел тебя там во время одного из своих визитов и сказал себе: «Ага, членовредительница. Я узнаю членовредителей, когда вижу их, потому что мой отец был из их племени. Чёрт, я сам из их племени». А ещё он сказал себе: «Эта дама собирается прибыть сюда навсегда раньше положенного срока, если кто-то, образно говоря, не вставит ей палку в колесо». Так оно и есть, Анда?

Никакой реакции.

– Я не могу сказать, предчувствовал ли он появление Джима Дули, но он знал, что ты попадёшь в «Гринлаун», так же точно, как берьмо пачкает одеяло. Ты помнишь, Анда, что Дэнди любил иногда так говорить? А когда добрый мамик орала на него, он отвечал, что берьмо – то же «чёрт возьми», берьмо – совсем не ругательство. Ты помнишь, Анда?

Нет ответа, только пустой, сводящий с ума взгляд.

Лизи подумала о той холодной ночи со Скоттом в спальне для гостей, когда ветер ревел, а небо горело, и наклонилась к Аманде так, что губами практически коснулась уха сестры.

– Если ты меня слышишь, пожми мне руку, – прошептала она. – Пожми что есть силы.

Она ждала, секунды текли. И Лизи уже сдалась, когда почувствовала едва заметное пожатие. Это мог быть мускульный спазм или игра воображения, но Лизи так не думала. Пожатие она истолковала иначе: где-то, невообразимо далеко, Аманда услышала, что сестра выкрикивает её имя, зовёт домой.

– Хорошо, – кивнула Лизи. Сердце её билось так сильно, что перехватывало горло. – Хорошо. Это начало. Я иду, чтобы вытащить тебя оттуда, Аманда. Я собираюсь привести тебя домой, и ты должна мне помочь. Ты это слышишь? Ты должна мне помочь.

Лизи закрыла глаза и ещё крепче сжала руки Аманды, зная, что может причинять боль сестре, но нисколько из-за этого не тревожась. Аманда могла пожаловаться позже, обретя голос, чтобы жаловаться. Если бы смогла обрести голос. Да, но мир соткан из «если», как однажды сказал ей Скотт.

Лизи собрала всю волю в кулак, сконцентрировалась на пруде, каким она его помнила, увидела каменную долину, в которой он находился, увидела треугольный пляж белого песка, вокруг которого амфитеатром располагались скамьи, увидела расщелину в скале и тропу, которая вела на кладбище. Воду она сделала ярко-синей, сверкающей на солнце. Она визуализировала пруд в полдень, потому что уже насмотрелась на Мальчишечью луну в сумерках, спасибо вам большое.

Сейчас, подумала Лизи и принялась ждать, когда начнёт выворачиваться воздух и смолкнут звуки «Гринлауна». На мгновение решила, что звуки затихают, тут же поняла, что это игра воображения. Открыла глаза и увидела, что она на той же веранде, где на круглом столике стоит чашка Аманды, полная «клопомора». И Аманда всё в той же коме и в той же ярко-зелёной пижаме на липучках. Потому что пуговицы можно проглотить. Аманда с зелёной, под цвет пижамы, лентой в волосах и бездонными океанами в глазах.

Вот тут Лизи охватило сомнение. Может, всё, что произошло с ней, – безумие, за исключением, разумеется, Джима Дули? Таким необычным семьям, как Лэндоны, было место в романах В.К. Эндрюс, [103] а Мальчишечья луна – в детских фантазиях. Она вышла замуж за писателя, который умер раньше неё, вот и всё. Однажды она его спасла, но когда он заболел в Кентукки восемью годами позже, она уже ничего не могла поделать, потому что микроба лопатой не отгонишь, не так ли?

Лизи уже разжала пальцы на руках Аманды, но тут же сжала их вновь. Каждая частичка её сильного сердца и не менее сильной воли поднялась, протестуя. Нет! Всё было! Мальчишечья луна реальна! Я побывала там в 1979 году, до того, как вышла за Скотта замуж, отправилась туда в 1996-м, чтобы найти Скотта, когда его требовалось найти, чтобы привести Скотта назад, когда требовалось его привести, и я оказалась там этим утром. Если у меня возникают сомнения, всё, что мне нужно сделать, так это сравнить, какую боль в левой груди я испытывала, когда с ней поработал Дули, и что я испытываю сейчас. Причина, по которой я не могу попасть туда…

– Африкан, – пробормотала Лизи. – Он говорил, что африкан держит нас, как якорь, но не знал почему. Ты держишь нас здесь, Анди? Какая-то испуганная, упрямая часть тебя держит нас здесь? Держит меня здесь?

Аманда не ответила, но Лизи подумала, что именно так оно и есть. Часть Аманды хотела, чтобы Лизи пришла к ней и перенесла обратно, но была и другая часть, которая отказывалась от спасения. Этой части хотелось навсегда покончить и с этим мерзким миром, и с проблемами этого мерзкого мира. Этой части очень даже нравилось получать ленч через трубочку, опорожнять кишечник в памперс и проводить тёплые дни здесь, на маленькой веранде, сидя в пижаме с застёжками-липучками, глядя на зелёную лужайку и игроков в крокет. А на что в действительности смотрела Анда?