Грезы Февра (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (книги без сокращений txt) 📗
– Черт побери, – сказал он. – Черт побери, Джошуа, как мог ты позволить довести его до такого состояния? Как ты мог… – У него перехватило горло, и голос отказался ему повиноваться, да и слов у Эбнера Марша не находилось.
Джошуа Йорк мягко коснулся рукой его плеча:
– Мне очень жаль, Эбнер. Но я пытался…
– О да, я знаю, – буркнул Марш. – Это он натворил с ним такое. Он заставил его гнить, как гниет и разлагается все, к чему прикасаются его руки. О, я уверен, что знаю, кто это был. Клянусь Богом, знаю. Непонятно только, зачем вы мне солгали, мистер Йорк. Зачем нужна была вся эта ложь с «Натчезом» и «Робертом Э. Ли»? Бред. Он никого не перегонит, он никогда больше не сдвинется с места. – Его лицо побагровело, как свекла, и голос угрожающе окреп. – Чтоб вы все провалились! Он навсегда останется в этой дыре. Будет стоять здесь и гнить, и ты знал это! – Марш неожиданно замолчал, по-видимому, испугавшись, что своим криком может разбудить спящих вампиров.
– Да, я знал это, – с печалью в глазах согласился Джошуа Йорк. За его спиной светило утреннее солнце, и в золотисто-красных лучах он казался бледным и слабым. – Но ты был нужен мне, Эбнер. И не все было ложью. Джулиан на самом деле выдвигал план, о котором я рассказал тебе. Однако Мрачный Билли напомнил ему, в каком ужасном состоянии пребывает пароход, и он сразу отбросил его. Все остальное правда.
– Какого черта я тебе поверил? – спросил Марш самого себя. – После всего, что мы пережили вдвоем, ты мне солгал. Ты, мой несчастный партнер, и ты солгал мне!
– Выслушай меня, Эбнер, прошу. Я все объясню. – Йорк приложил руку ко лбу и прикрыл глаза, потом снова открыл их.
– Давай, валяй, – сказал Марш. – Рассказывай. Я весь внимание.
– Ты был мне нужен. Я знал, что ни за что не справлюсь с Джулианом в одиночку. Другие… даже те, кто со мной, они не могут устоять перед ним. Они не могут выносить взгляда его глаз… Он способен заставить их делать все, что угодно. Ты был моей единственной надеждой, Эбнер. Ты и люди, которых, как я надеялся, ты приведешь с собой. В этом горькая ирония судьбы. Мы, дети ночи, бессчетное число тысячелетий охотились на вас, детей дня, и теперь я, чтобы спасти мой род, обращаюсь к тебе. Джулиан погубит нас. Эбнер, возможно, от твоей мечта остался только прах, но моя пока еще жива! Однажды я помог тебе. Без меня ты не смог бы его построить. Теперь ты помоги мне.
– Тебе просто нужно было попросить меня об этом, – сказал Марш. – Рассказать мне всю чертову правду.
– Я не был уверен, что ты захочешь пойти спасать моих сородичей. Но совершенно точно знал, что ради парохода пойдешь.
– Я бы пошел ради тебя. Мы ведь партнеры, не правда ли? Партнеры?
Джошуа Йорк посмотрел на него печальным взглядом.
– Да, – согласился он.
Марш еще раз взглянул на серую полусгнившую развалину, которая когда-то была его гордостью, его любимым детищем. Он заметил, что на одной из труб какая-то птаха свила себе гнездо. Другие птицы с беспокойством перелетали с ветки на ветку и громко щебетали, вызывая у Марша раздражение. Свет утреннего солнца, проникающий сквозь ветви возвышающихся над «Грезами Февра» деревьев, испещрил пароход яркими желтыми полосами, в которых плясали мириады пылинок. Последние тени спешили убраться в чащу подлеска.
– Но почему именно сейчас? – спросил Марш Йорка, нахмурившись. – Если причиной послужили не предполагаемые гонки между «Натчезом» и «Робертом Э. Ли», что тогда? Чем день сегодняшний отличается от предыдущих дней прошедших тринадцати лет? С чего это ты решил сбежать и написать мне письмо?
– Синтия ждет ребенка, – сказал Джошуа. – Моего ребенка.
– Вы кого-нибудь убили вместе? – Эбнер Марш вдруг вспомнил о том, что когда-то рассказывал ему Йорк.
– Нет, впервые за всю историю моего племени оплодотворение произошло не под влиянием совместного утоления красной жажды. Синтия пила мое снадобье на протяжении многих лет. У нее возникла готовность… к сексу без стимула крови и лихорадки. Я ответил на ее готовность. Чувство было таким сильным, Эбнер, таким мощным… как жажда, только совершенно иным и чистым. Жажда жизни, а не смерти. Когда настанет время родов, она умрет, если ваши люди не придут на помощь. Джулиан никогда не пойдет на это. Кроме того, нужно позаботиться и о ребенке. Я не хочу, чтобы он попал под дурное влияние Деймона Джулиана, не хочу, чтобы он попал в его рабство. Я хочу, чтобы это рождение ознаменовало для моей расы начало новой эры. Поэтому я решил действовать.
Проклятый Богом ребенок-вампир, который мог вырасти и превратиться во второго такого Джулиана, думал Эбнер Марш, и ради него он собирается встретиться с Джулианом. Хотя, возможно, младенца ждет иная судьба – вырасти похожим на Джошуа.
– Если ты намерен что-то делать, – заговорил Марш, – какого черта мы с тобой продолжаем стоять здесь и трепаться? – Он указал двустволкой в сторону серой махины полусгнившего парохода.
Джошуа Йорк улыбнулся.
– Извини, что пришлось солгать, – сказал он. – Эбнер, на всем белом свете нет такого второго человека, как ты. Спасибо тебе за все.
– Ладно, оставим любезности, – сказал Марш грубовато.
Благодарность Джошуа заставила его смутиться. Он вышел из тени подступивших к кораблю деревьев и шагнул навстречу «Грезам Февра», за которым вздымались огромные заброшенные чаны для изготовления краски индиго, покрытые пурпурными пятнами. С трудом вытаскивая из чавкающей грязи сапоги, капитан приблизился к пароходу и еще раз проверил, заряжено ли ружье. Потом в мелкой стоячей воде нашел доску и, приставив ее к борту «Грез Февра», поднялся на основную палубу. Бесшумный и стремительный, Джошуа Йорк последовал за ним.
Они подошли к раздваивающейся лестнице, ведущей на бойлерную палубу, где располагались каюты первого класса. Там, в гулком сумраке длинного салона, за зашторенными окнами и закрытыми дверьми, спали их враги. Марш не спешил идти.
– Хочу сначала посмотреть на мой пароход, – наконец произнес он и, обойдя лестницу, направился в сторону паровых котлов, где располагалось машинное отделение.
Швы на двух котлах разошлись, кое-где ржавчина проела трубы. Паровые машины, коричневые от ржавчины, были словно покрыты бурым инеем. Маршу, чтобы не провалиться сквозь прогнившую палубу, приходилось смотреть под ноги и ступать очень осторожно. Он подошел к топке. В ней лежала застарелая зола, в которой виднелись еще какие-то твердые вкрапления, порой желтоватые, коричневые или черные. Он засунул в топку руку и вытащил кость.
– Кости в топках, палуба насквозь прогнила, на полу все еще валяются невольничьи кандалы. Повсюду ржавчина. Черт! Черт! – Он повернулся к Джошуа: – С меня довольно.
– Я говорил тебе, – сказал Джошуа.
– Мне хотелось посмотреть на него.
Они снова вернулись на солнечный свет полубака. Марш еще раз через плечо обвел грустным взглядом то, что осталось от великолепного красавца его мечты.
– Восемнадцать больших паровых котлов, – хрипло произнес он. – Уайти так любил их мощь.
– Эбнер, пойдем, мы должны сделать то, для чего пришли.
Осторожно передвигаясь, они поднялись по широкому трапу. Ступени, покрытые зловонной слизью, были скользкими. Марш слишком тяжело оперся о вырезанный на деревянных перилах желудь, и тот остался у него в руке. Прогулочная палуба тоже была серой, заброшенной и не внушала доверия. Они вошли в главный салон. Глазам Марша предстало три сотни футов разорения и безысходности. Красота уступила место гниению. Ковер прохудился и был покрыт пятнами грибков и плесени. По его поверхности, как раковая опухоль, расползались зеленые проплешины. Расписные когда-то потолочные окна салона кто-то покрыл черной краской. Внутри было темно. На длинной мраморной стойке бара лежал слой пыли. Двери кают были где сорваны с петель, где разбиты. Один из канделябров валялся на полу. Треть зеркал отсутствовала, кое-где вместо них торчали осколки. Уцелевшие почернели и ослепли, местами серебряное их покрытие свисало лентами. Под ногами хрустели осколки стекла.
