Проклятая игра - Баркер Клайв (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Позади Уайтхеда дверная ручка начала дрожать.
– Ты этого хочешь? – требовательно повторил Мамулян, – выйти отсюда?
– Да.
– Тогда иди.
Уайтхед отошел от двери, которая распахнулась с такой зверской силой, что ее ручка воткнулась в стену коридора. Старик отвернулся от Мамуляна, чтобы убежать, но перед тем, как он сделал шаг, свет из коридора был высосан кромешной тьмой по ту сторону двери, и, к своему ужасу, Уайтхед осознал, что за порогом отель исчезал: не было ни ковров, ни зеркал, ни лестниц, ведущих в другой мир. Только жуткое безмолвие, в котором он бродил полжизни назад: площадь и темное небо с дрожащими звездами.
– Выходи, – пригласил его Европеец. – Это ждало тебя все эти годы. Давай! Иди!
Пол под ногами Уайтхеда, казалось, стал скользким, – он чувствовал, как скользит к прошлому. Его лицо обдувал мягкий ветер, летящий навстречу по коридору. Он пах весной. Вислой, несущейся к морю в десяти минутах ходьбы отсюда, цветами. Конечно, он пах цветами. То, что он по ошибке принял за звезды, было на самом деле лепестками, белыми лепестками, которые нес ему ветер. Вид лепестков был слишком очевидным, чтобы игнорировать их, они вели его обратно в эту великую ночь, когда в течение нескольких блестящих часов ему был обещан целый мир. Лишь только он позволил своим чувствам ощутить ночь, перед ним появилось дерево, необыкновенное, как он всегда и представлял его, слегка покачивающее своей белой верхушкой. Кто-то мелькнул в тени его ветвей, сгибающихся под тяжестью цветов, малейшее движение влекло за собой новый каскад лепестков.
Его возбужденное сознание попыталось в последний раз ухватиться за реальность существования отеля – он протянул руку, чтобы дотронуться до двери номера, но рука потонула в темноте. Всматриваться не было времени. Тот, кто подсматривал из-за ветвей, уже выбирался из их укрытия. «Дежа вю» нахлынуло на Уайтхеда – за исключением того, что, когда он в первый раз был здесь, он смог разглядеть только мельком человека под деревом. На этот раз прячущийся часовой показался целиком. С приветственной улыбкой лейтенант Константин Васильев показал свое обожженное лицо человеку, пришедшему из будущего. Сегодня Васильев не потащится на свидание с мертвой женщиной, сегодня он обнимет Вора, который постарел, обзавелся кустистыми бровями и бородой, но чье присутствие здесь он ждал всю свою жизнь.
– Мы уж думали, что ты никогда не придешь, – сказал Васильев. Он отодвинул ветку в сторону и полностью вышел на свет этой фантастической ночи. Он был горд, демонстрируя себя, хотя его волосы полностью сгорели, его лицо было красно-черным, тело было прострелено в нескольких местах. Его брюки были расстегнуты, член напряжен. Возможно, чуть позже, они оба отправятся к его любовнице, он и вор. Выпьют водки, как старые друзья. Он ухмыльнулся Уайтхеду: – Я говорил им, что ты придешь в конце концов. Я знал, что придешь. Чтобы снова увидеть нас.
Уайтхед поднял пистолет, который все еще держал в руке, и выстрелил в лейтенанта. Видение не исчезло от этого насильственного акта, однако, слегка качнулось. Крики – на русском языке – послышались со всех концов площади.
– Ну посмотри, что ты наделал, – сказал Васильев. – Сейчас сбегутся солдаты.
Вор осознал свою ошибку. Он никогда не пользовался оружием после наступления комендантского часа – это было прямым приглашением к аресту. Он слышал, как топот сапог приближается к нему.
– Нам надо поспешить, – заторопил его лейтенант, небрежно выплевывая пулю, которую он держал в зубах.
– Я не пойду с тобой, – сказал Уайтхед.
– Но мы ждали так долго, – ответил Васильев и тряхнул ветку, как сигнал к последующим действиям. Дерево подняло ветви, как невеста, сбрасывая свое приданое из лепестков. В течение минут ничего не было видно от вихря лепестков. Когда они стали оседать, усеивая землю вокруг, он начал различать знакомые лица, ожидавшие его под ветвями. Люди, которые в разные годы приходили на этот пустырь, к этому дереву, которых Васильев забирал под него, и они гнили и стенали там. Иванджелина была среди них, ее раны, так аккуратно скрытые, когда она лежала в своем гробу, сейчас были совершенно открыты. Она не улыбалась, она раскрывала ему свои объятия, ее губы произнесли его имя – «Джойо», – когда она шагнула вперед. За ней был Билл Той, одетый в вечерний костюм, как для «Академии». Его глаза кровоточили. Рядом с ним с лицом, ободранным от губ до бровей, стояла женщина в ночной рубашке. Были и другие, некоторых он узнавал, большинство нет. Женщина, которая привела его к картежнику, тоже была здесь, с обнаженной грудью, как он и помнил. Ее улыбка была так же ужасна, как тогда. Здесь были и солдаты, те, которые, как и Васильев, проиграли Мамуляну. На одном, изрешеченном пулями, была юбка. Из ее складок, появился нос. Сол – или его прогнивший скелет – принюхивался к своему старому хозяину и ворчал.
– Видишь, как давно мы ждем? – сказал Васильев. Потерянные лица все смотрели на Уайтхеда, их рты были открыты. Но никто ни издавал ни звука.
– Я ничем не могу помочь вам.
– Мы хотим успокоиться, – сказал лейтенант.
– Так идите.
– Мы не можем без тебя. Он не умрет без тебя.
И наконец вор все понял. Это пространство, которое он видел в сауне в Убежище, существовало внутри Европейца. Эти призраки были созданиями, которые он поглотил. Иванджелина! Даже она. Они, их полуразрушенные останки, ждали в этой пустыне между жизнью и смертью, пока Мамуляна не затошнит от существования и он не ляжет и не умрет. Тогда и они, наверное, обретут свою свободу. До тех пор их лица будут демонстрировать ему свое беззвучное "О",меланхолически-печальный облик.
Вор покачал головой.
– Нет, – сказал он.
Он не отдаст свое дыхание. Даже ради целого сададеревьев и целой нацииотчаявшихся лиц. Он повернулся спиной к площади Мюрановского и ее жалобным призракам. Солдаты кричали уже совсем близко, скоро они будут уже здесь. Он отвернулся к отелю. Коридор верхнего этажа был все еще здесь, за порогом разбомбленного дома – нереальное совмещение руин и роскоши. Он направился к нему по булыжнику площади, игнорируя приказания солдат остановиться. Крики Васильева были, однако, громче. «Ублюдок!», – неслось ему вслед. Вор отбросил его вопли и шагнул с площади обратно в тепло холла, подняв сразу же пистолет.
– Старенькие новости, – сказал он. – Ими ты не испугаешь меня. – Мамулян все еще стоял в другом конце коридора: минуты, которые вор провел на площади, казалось, пролетели здесь незаметно.
– Я не боюсь! – выкрикнул Уайтхед. – Ты слышишь, ты, бездушный ублюдок? Я не боюсь!
Он выстрелил снова, на этот раз в голову Европейца. Этот выстрел попал ему в щеку. Потекла кровь. Перед тем, как Уайтхед смог бы выстрелить еще раз, Мамулян ответил.
– Нет предела, – дрожащим голосом произнес он, – для того, что я должен сделать!
Его мысль схватила вора за горло и сжала. Старик задергался в конвульсиях, пистолет выпал из его руки, мочевой пузырь и кишки отказали ему в повиновении. Сзади него на площади призраки зааплодировали. Дерево встряхнулось так неистово, что те несколько соцветий, которые еще оставались на нем, были сметены воздухом. Некоторые из них полетели сквозь дверь, преодолевая порог прошлого и настоящего, как снежные хлопья. Уайтхед отлетел к стене. Краем глаза он увидел Иванджелину, плюющую в него кровью. Он начал сползать по стене, тело его извивалось, словно в муках невыносимой боли. Одно слово просочилось сквозь его стиснутые челюсти:
– Нет!
На полу ванной Марти расслышал отказ. Он попытался пошевелиться, но его сознание было слишком замутнено, а избитое тело слишком болело. Держась за ванну, ему удалось подняться на колени. О нем явно забыли – его роль в процедуре была чисто комическим разнообразием. Он попытался встать, но его нижние конечности не слушались, они подогнулись и он упал снова, чувствуя, каждый синяк как два.
В холле Уайтхед, свалившись на четвереньки, нес околесицу. Европеец направился к нему, чтобы нанести последний милосердный удар, но вмешалась Кэрис.
