Противостояние - Кинг Стивен (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

– Ни малейшего представления. Мы все дышим одинаково, а это, похоже, болезнь, передающаяся респираторным путем. Но я задаюсь вопросом: нет ли еще какого-то фактора? Люди, собаки и лошади заболевают. Коровы и олени – нет. Крысы на какое-то время ушли под землю, но теперь вроде бы возвращаются. – Бейтман нервно смешивал краску на палитре. – Кошки – повсюду, просто прорва кошек, и, судя по тому, что я видел, для насекомых тоже ничего не изменилось. Разумеется, маленькие faux pas [90] человечества редко на них отражаются… и мысль о гриппующем комаре слишком нелепа, чтобы ее рассматривать. Явной закономерности вроде бы нет. Какое-то безумие…

– Это точно. – Стью откупорил следующую банку. В голове приятно гудело.

– Нас ждут интересные изменения в экологии. – Бейтман совершал ужасную ошибку, пытаясь вписать Коджака в свою картину. – Любопытно посмотреть, удастся ли человеку разумному наладить собственное воспроизводство, очень интересно, но, во всяком случае, мы можем собраться вместе и предпринять такую попытку. Однако сможет ли Коджак найти себе пару? Станет ли он гордым папашей?

– Господи, насколько я понимаю, вовсе не обязательно.

Бейтман поднялся, положил палитру на вращающийся табурет, взял банку пива.

– Я думаю, вы правы. Возможно, есть другие люди, другие собаки, другие лошади. Но многие животные могут умереть, не оставив потомства. Возможно, некоторые особи из подверженных болезни видов были беременны, когда появился этот грипп. Возможно, в Соединенных Штатах сейчас насчитывается несколько десятков здоровых женщин, в духовках которых, уж простите за грубость, выпекаются пирожки. Но некоторые виды животных перейдут критическую точку и исчезнут. Если вычеркнуть из уравнения собак, олени, которые, похоже, невосприимчивы к гриппу, начнут бесконтрольно размножатся. И оставшихся людей определенно не хватит, чтобы уменьшать их популяцию. Охотничий сезон на несколько лет будет закрыт.

– Избыточные олени умрут от голода, – вставил Стью.

– Нет, не умрут. Не все и даже не большинство. Во всяком случае, здесь. Я не знаю, что может случиться в восточном Техасе, но здесь, в Новой Англии, сады закладывались и прекрасно росли до того, как появился этот грипп. Оленям хватит еды и в этом году, и в следующем. Кроме того, наши злаковые культуры будут давать всходы и расти. Олени не будут голодать как минимум лет семь. Если вы вернетесь сюда через несколько лет, Стью, вам придется локтями расталкивать оленей, чтобы пройти по дороге.

Стью обдумал его слова.

– Вы не преувеличиваете?

– Нарочно – нет. Возможно, есть фактор или факторы, которых я не учел, но, честно говоря, я так не думаю. И мы можем взять мою гипотезу о воздействии полного или почти полного исчезновения собак на поголовье оленей и применить ее к взаимоотношениям между другими видами. Бесконтрольно размножающиеся кошки. И что это означает? Да, я говорил, что крысы поначалу отступили, но теперь возвращаются. Однако если кошек станет слишком много, ситуация может измениться. На первый взгляд мир без крыс кажется прекрасным, но возникают вопросы.

– А что вы имели в виду, говоря, что это еще надо посмотреть, сможет человек сохранить свой вид или нет?

– Есть два критических фактора, – ответил Бейтман. – По крайней мере сейчас я вижу два. Первый: младенцы могут быть восприимчивы к вирусу.

– То есть умереть, появившись в этом мире?

– Возможно – так, возможно – еще в утробе матери. Менее вероятно, но тоже возможно, что «супергрипп» стерилизовал тех из нас, кто еще остался.

– Это бред! – отмахнулся Стью.

– Свинка-то стерилизует, – сухо возразил Глен Бейтман.

– Но если матери младенцев… которые в утробе… если матери невосприимчивы…

– Да, в некоторых случаях иммунитет может передаваться от матери к младенцу, точно так же, как может передаваться предрасположенность к заболеванию. Но не во всех случаях. Рассчитывать на это просто нельзя. Я думаю, будущее детей, которые сейчас находятся в утробе, очень зыбко. Матери невосприимчивы к гриппу, это не обсуждается, но, согласно статистической вероятности, большинство отцов этих младенцев иммунитетом не обладали, и сейчас они мертвы.

– А какой второй фактор?

– Мы сами можем довести до конца уничтожение нашего вида, – ровным голосом ответил Бейтман. – Не сразу, потому что сейчас мы рассеяны по свету. Но человек – животное стадное, социальное. Вероятно, мы начнем собираться вместе, хотя бы для того, чтобы поделиться историями о том, как мы пережили «великую чуму» тысяча девятьсот девяностого года. Большинство таких сообществ будет представлять собой примитивные диктатуры, возглавляемые маленькими царьками. Избежать этого можно только при очень большом везении. Несколько сообществ могут быть просвещенными, демократическими, и я даже скажу вам, что именно потребуется для создания такого сообщества в конце двадцатого – начале двадцать первого века: достаточное количество технически грамотных людей, которые смогут вновь зажечь свет. У нас же не последствия атомной войны, когда все лежит в руинах. Техника в исправности, ждет, чтобы кто-то пришел, кто-то умелый, знающий, как протереть свечи и заменить несколько сгоревших предохранителей. Вопрос в том, сколько осталось людей, разбирающихся в технике, которую мы все воспринимали как должное.

Стью отпил пива.

– Вы так думаете?

– Уверен. – Бейтман тоже сделал глоток, наклонился к Стью, мрачно ему улыбнулся. – А теперь позвольте мне обрисовать вам гипотетическую ситуацию, мистер Стюарт Редман из восточного Техаса. Допустим, у нас есть сообщество А в Бостоне и сообщество Б в Утике. Они знают друг о друге, и каждому сообществу известно об условиях жизни в другом. Группа А в хорошей форме. Они живут в Бикон-Хилл, купаются в роскоши, потому что один из их членов оказался ремонтником «Кон эд» [91]. Знаний этого парня вполне достаточно, чтобы вновь запустить электростанцию, обслуживающую Бикон-Хилл. Знать главным образом нужно одно: какие повернуть рубильники, чтобы вывести электростанцию в рабочий режим после автоматического отключения? Как только станция входит в рабочий режим, дальше все делает автоматика. Ремонтник может научить других членов группы А, какие рубильники надо поворачивать и за какими приборами следить. Турбины работают на нефти, которой вокруг полным-полно, потому что практически все, кто раньше ее использовал, отправились к праотцам. Так что в Бостоне электричество льется рекой. Есть тепло, чтобы уберечься от холода. Есть свет, чтобы почитать с наступлением темноты, есть холодильник, чтобы пить виски со льдом, как и положено цивилизованному человеку. Если на то пошло, жизнь там чертовски близка к идеальной. Никакого загрязнения окружающей среды. Никаких наркотиков. Никаких расовых проблем. Всего вдоволь. Никаких денег и никакого бартера, потому что товары, пусть и не услуги, под рукой, а с учетом радикально уменьшившейся численности населения их хватит на три столетия. Если использовать социологические термины, эта группа, в силу сложившихся условий, вероятно, станет коммуной. Никакой диктатуры. Почвы для создания диктатуры – нищеты, неуверенности в завтрашнем дне, нехватки самого необходимого – просто нет. Вполне возможно, что Бостоном будет вновь управлять городское собрание.

А теперь возьмем сообщество Б в Утике. У них нет человека, способного запустить электростанцию. Все технари мертвы. Им потребуется много времени, чтобы понять, как что работает. А пока ночью им холодно (и зима близится), они едят из консервных банок и чувствуют себя абсолютно несчастными. Сильный человек берет власть. Они рады, что он у них есть, потому что растерянны, и больны, и замерзают. Пусть он принимает решения. И разумеется, он принимает. Посылает кого-то в Бостон с вопросом: не пришлют ли они своего драгоценного ремонтника в Утику, чтобы тот запустил их электростанцию? Альтернатива – долгий и опасный поход на юг, чтобы провести зиму там. И что делает сообщество А, получив такое послание?