Серая эльфийка. Трилогия (СИ) - Кучеренко Владимир Александрович (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Помимо времени суток сдвинуты и лето с зимой. А первый месяц тут совпадает с разгаром осенней поры на нашей планете. Календарь состоит из одиннадцати периодов по тридцать три дня. Причем месяцы люди Пангеи называют порядковыми номерами на какойто видоизмененной латыни. Меня несколько ошарашило, когда Фатун продиктовал мне: примус, секундус, тертус, квартус, квинтус, секстус, септемус, октобус, ноябурус, декабрус, ундесабурус.
Летоисчисление связано с фазами Луны. Но если кратеры от астероидов на ночном светиле Земли сформировали нечто похожее на женское лицо, то тут рисунок напоминает огромный кошачий глаз, который раз в году изза оптического преломления отражающихся от поверхности солнечных лучей загорается багрянокрасным светом. Именно этот момент и является окончанием уходящего года – днем, в который «всевидящее око Творца просматривает поступки, совершенные человечеством» (у остальных рас, как я поняла, имеется своя адаптированная, но весьма близкая по смыслу версия этой легенды). И Бог (или компания из нескольких богов) решает, позволить ли существам и дальше жить на Пангее или устроить конец света? Если совокупность добрых дел превышала общее количество злых, то утро следующих суток наступало! Это означало, что обитателям планеты позволено еще как минимум триста шестьдесят три дня существовать во Вселенной (до следующего судного дня).
Кстати, упоминание о едином создателе присутствует только в религиях нелюдей. А мои чернокожие сородичи поклоняются множеству мелких божеств, являясь, по сути, язычниками.
Сутки состоят из двадцати двух часов. Как ни странно, дальше дробление времени идет привычным способом: по шестьдесят минут в часе и столько же секунд каждая минута (а не пятьдесят пять, как я сначала подумала, заметив, что почти все в этом мире кратно одиннадцати).
Когда отец хотел поведать мне о том, как принято считать время у эльфов, началось нечто вообще непонятное и пришлось его остановить: мол, пока это мне не нужно, а потом разберусь.
В общем, встречать привычный Новый год пришлось тайком и в одиночку. Ближе к полудню (понашему, аккурат к двенадцати ночи) отправилась на берег, нарядила цветными лоскутиками и прочей мелкой ерундой наиболее похожий на елку кустик, разложила на скатерти хлеб, сыр и фрукты, откупорила глиняную бутылку молодого красного вина.
– С Новым годом тебя! – поздравила я саму себя и отхлебнула перебродившего виноградного сока.
– Спасибо! И тебя, Липа, с Новым годом! – послышался в ответ собственный голос, а тело снова подняло бутыль и без моей воли выпило несколько глотков. Так как еще не удалось настолько захмелеть, чтобы не контролировать себя, это означало, что у меня появилась компания.
– Вотар! Ты тут?! – обрадовалась я.
– Ага, привет!
– А что же ты спишь в новогоднюю ночь?
– Да накануне умаялся сильно. Успел под бой курантов загадать желание и вырубился. Теперь вот с тобой буду отмечать.
– Раз так, – развела я руками над импровизированным праздничным столом, – милости прошу!
– Спасибо, – поблагодарил Сергей и снова пригубил алкогольный напиток. – Кстати, вкусное вино!
– Ну ты сильно не налегай, а то употребляешь ты, а пьяной идти домой мне.
– Ничего, я провожу, – тут же успокоил меня собутыльник, и мы рассмеялись.
Началась первая совместная попойка с новым другом. После того как закончилось вино, Вотар сказал, что на двоих одна бутылка – только издевательство над организмом. Мол, лишь раздразнились, и все. Обиженная хозяйка в лице меня тут же отправилась в деревню за добавкой. В кладовке нашла местный самогон и бутыль с пивом. Взяла первое для парня, а второе для себя и вернулась на берег.
На обратном пути вино начало действовать. Ноги стали заплетаться, все чаще приходилось уворачиваться от деревьев.
– А вот и мы! – икнула я и торжественно продемонстрировала другу добытое спиртное.
После этого всетаки споткнулась и начала валиться на скатерть с огрызками от яблок, остатками сыра и хлебными крошками. Вовремя подключившийся Сергей сумел сгруппироваться и не допустил разбиения тары и расплескивания драгоценной жидкости. Обошлось падением на «елку», небольшой шишкой на лбу и парой царапин на животе.
– Зачем ты так размахивала руками? – выплевывая песок, поинтересовался Вотар.
– Хотела показать, что принесла.
– Вообщето мне и так все известно. Мы же ведь вместе ходили в Заозерье и шарили по кладовке. Или забыла, что я внутри тебя?
– Хихи, точно! – окончательно освободила полость рта от посторонних частиц и засмеялась я. Потом нахмурилась. – Так, значит, это не ты съел нашу закуску?
– Нет.
– Точно?
– Знаешь, Лип, помоему, тебе хватит уже пить, – забеспокоился Сергей.
– А больше и не собиралась. Это тебе принесла, – показала я сама себе сосуд с самогоном и начала пить из горла.
Человеку внутри меня пришлось сильно постараться, чтобы перехватить контроль над телом и отстраниться от опустошенной наполовину бутыли.
– Ты что творишь?! – начал ругать меня Серый.
– Не знаю, навалилось все, – призналась я. – По Земле скучаю, по Наташке.
– Скоро открою портал и вернешься.
– Нет, не хочу.
– Не понял?
– Возвращаться не хочу. Мне здесь лучше. Тут друзья, отец. Я тут счастлива, понимаешь? Вот если бы погостить немного, увидеть всех, сказать, чтобы не беспокоились, и назад – то согласилась бы.
– Ну если наши предположения верны, то теоретически можно проходить сквозь врата несколько раз в год. И тебе можно будет слетать «в отпуск».
– Было бы здорово, – снова икнула я и пригубила пиво.
– Липа… Олика… Олимпиада… – между жадными глотками пытался заговорить Вотар. – Хватит… пить… уже…
– Севоня прааз…ик, поэтомуу буду пи…ик…ить.
– Нет! – всетаки одолел мою волю Серый и разбил обе бутылки друг о дружку, потом еще врезал мне пощечину моей же рукой.
Странно, но это действие немного отрезвило.
– Извини, я вооппщеето не люб…ик…тельница. Просто не знаю, что делать. Разве правильно забыть родину и остаться на Пангее?
– Тебе здесь нравится?
– Очень, – улыбнулась я и почемуто заплакала. – Меня тут люуубят.
– А на Земле?
– Там чувствовала себя лишней, никому не нужной. Больше плох…ик…их воспоминаний, чем приятных. В прошлой жизни меня только били и обзывали, били и обзывали, били и обзывали… А когда подросла, еще стали пытаться залезть под юбку, – шмыгнула носом оттого, что стало жалко себя.
– Тогда ты сделала правильный выбор. Не переживай.
– Хороший ты парень, Серый.
– Спасибо. Пошли, ик, к озеру – умоемся и домой.
– Нет. Ты не просто человек с моей планеты. Ты – друг. Хочу раскрыть тебе одну тайну.
– А может, в следующи…ик раз, когда будем трезвымыми?
– Неэт, ик, – поводила я указательным пальцем перед своим носом. – Хочу сейчас. Тем более ты и сам бы скоро узнал!
– Ли…ик…па.
– Идем, тут недалеко – мемеметров дваддвадвацатьцать, – вымолвила я и потопала к секретному месту у подножия водопада. Ноги плохо слушались, поэтому сначала упала плашмя, потом нахмурилась и попросила Серого: – Помоги дойти.
– Ладно, – согласился Вотар.
Но даже вдвоем у нас получилось не сразу. Почемуто мир вокруг нас постоянно вертелся и мы долго не могли подняться. Пару раз меня стошнило. И разок его. Решили упростить задачу и передвигаться на четвереньках: Сергей управлял ногами, я – руками. Потом поползли.
– Далеко еще? – первым показал свою слабину тот, кто греб задними конечностями.
– Уже пришлииии, – остановилась я и зарыдала, обнаружив на месте тайника яму с разбросанными по краям скорлупками. Вытирая слезы, попыталась между всхлипами объяснить: – Тут… яйцо… А теперь нет… Ктото всетаки… нашел.
– Ух ты! Ты не его ищешь? – спросил Серый, и указательный палец левой руки направился на «праздничный стол».
Остатки угощения уничтожал маленький, чуть больше взрослого кролика, дракончик. Красивенький, черненький, с блестящими белыми вкраплениями по всему тельцу, тоненькими кожистыми крылышками, несоразмерно огромной головой, крупными удивленными глазками и острыми зубками. Гребень вылупившегося детеныша только наметился, а ближе к хвостику вообще сходил на нет. В остальном малыш является точной копией погибшей мамаши.
