Вся Стальная Крыса. Том 1 - Гаррисон Гарри (читать книги регистрация .TXT) 📗
В тот же миг моего лица коснулось дуновение свежего ветерка, и где-то над моим ухом знакомый голос заорал:
— Что у вас тут творится?!
Охранник! Он открыл дверь. Как это мило с его стороны. Я двинулся вдоль стены и, пока он орал себе в темноту, проскользнул мимо него и вместе с клубами дыма выскочил наружу. И заморгал от яркого света и от того, что передо мной стоял второй охранник. Мало того, он еще и ухватил меня за руку, заявив при этом:
— Стой смирно. Разберемся.
Ну вот не понимают люди, как следует обходиться с «черными поясами», не понимают, и что тут поделаешь? Жалеть их, вот что — охранника я уложил по возможности нежно, подхватил свой ящик, закинул его в фургон, оглянулся — выясняя насчет свидетелей, захлопнул дверь, завел мотор и медленно покинул веселящийся Луна-парк.
Глава 8
— У них там все о'кей! — крикнул я, проезжая, охраннику, стоявшему возле выезда из парка. Он кивнул в ответ и открыл ворота. Я повернул к городу, не спеша миновал поворот и резко свернул на грунтовую дорогу.
Разумеется, бегство было спланировано с моей обычной тщательностью. Украсть деньги — полдела, надо еще их унести в целости и сохранности. Что такое в наш век поголовной электрификации передать описание фургона и моей внешности в самые медвежьи углы?! В каждой патрульной машине окажется распечатка с моей физиономией, все полицейские на всех перекрестках планеты услышат по рации описание примет. Сколько у меня в запасе? Пока охранники не соображают, но, надо думать, вскорости их приведут в чувство, они раскумекают, в чем тут дело, позвонят по начальству, и немедленно раскрутится розыск. Потребуется на это минут пять минимум. И прекрасно, потому что мне нужно только три.
Дорога попетляла среди деревьев, сделала поворот и уперлась в заброшенный карьер. Мое сердце взволнованно забилось — именно в этой части операции приходилось рассчитывать на случай. И тот не подвел: взятая мной напрокат машина стояла там, где я ее оставил накануне. Понятно, кое-что с нее сперли, но ведь ворюга с характером мог просто подцепить ее на буксир, и прости-прощай! Слава богу, тут на всю округу из ворюг с характером имеется лишь один-единственный. Надеюсь, вы поняли, о ком это я.
Я открыл машину и достал оттуда коробку с продуктами. Как бы не так — с продуктами: я отнес ее к фургону, перевернул и открыл. Коробка, разумеется, была пуста — только сверху, скрепленные между собой для видимости, лежали кое-какие припасы. Остроумно, не правда ли? Хвалиться, конечно, грешно, но если себя не похвалишь, кто тогда? Тем более что кто обо всем этом знает?
Теперь деньги надо сунуть в коробку, коробку закрыть, перевернуть и поставить в машину. Я стянул с себя рабочую одежду, поежился от холода и надел спортивный костюм, а одежду закинул в фургон. Включил часовой механизм термитной мины, сунул ее в фургон, сел в машину и тронулся с места.
У выезда на шоссе пришлось притормозить, чтобы пропустить колонну полицейских машин, с воем мчавшихся в сторону Луна-парка. Как спешат-то! Я свернул на шоссе и, не особенно торопясь, порулил в сторону Биллвилла.
Фургон, наверное, уже весело полыхал, превращаясь в гору окалины. Никаких следов! Ничего, фургон был застрахован, так что его хозяин не останется на меня в обиде. А огонь никуда не перекинется, и никто посторонний не пострадает. Все прошло просто отлично.
Вернувшись в офис, я с облегчением вздохнул, откупорил бутылку пива и сделал порядочный глоток. Вытащил из бара бутылку виски и налил себе порцию содовой. Хлебнул, скривился от мерзкого вкуса и вылил остаток в раковину. Ну и дрянь же. Наверное, в конце концов привыкнуть можно, при условии регулярных тренировок, но что-то не очень охота стараться.
Прошло уже достаточно времени, чтобы пресса добралась до места преступления.
— Режим, — крикнул я в сторону компьютера. — Наваляй мне последний выпуск газеты!
Машинка мягко заурчала, и на мой стол выехали листки бумаги. Да уж: фонтан из цветных жетончиков прямо на первой полосе. Репортаж я прочел с большим удовольствием, а потом перевернул страницу и увидел свой рисунок. Ну разумеется, они обнаружили его, едва только открыли сейф. А изображен там был шахматный слон, а под ним строчка шахматной записи: «Ладья — Конь4 х Слон».
Что означало: ладья идет на клетку конь 4 и жрет там Слона.
Едва я прочел все это, как приятный жар сменился ледяным ознобом. А не переборщил ли я? А ну как полиция расшифрует запись и устроит мне засаду?
— Нет! — заорал я совершенно искренне. — Полиция обленилась, низкий уровень преступности выбил их из колеи. Они поломают головы и плюнут. А если и не плюнут, то разберутся слишком поздно. Вот Слон — другое дело. Он этот орешек раскусит. И поймет, что письмецо адресовано ему. И, надеюсь, начнет действовать.
Я попивал пиво, а на душе было тревожно. Эта головоломка стоила мне долгих часов мучительных раздумий. На мысль о шахматных справочниках меня навело то, что Слон использовал в качестве визитки условное обозначение шахматного слона. Ясно, что он или она — почему-то считалось, что преступник мужчина, хотя этому не было никаких подтверждений, — увлекается шахматами. Хотя бы слегка. А раз так, он, наверное, знает, что есть две системы нотации, записи ходов. По одной из них, самой древней, которой я и воспользовался, клетки вертикальных рядов называются по имени фигуры, стоящей на них внизу. Так, клетка, на которой стоит белый король, называется Король1. Король2 — это следующая клетка по вертикали. Если все это вам кажется сложным, то играть и не садитесь — все остальное там еще круче. Есть и другая форма записи, там каждая из 64 клеток просто нумеруется. Так, Король4 может иметь номер 21, 8, 22 или 45.
Совсем путаница? Надеюсь. Надеюсь, что полиция не додумается, что это шифр, и не примется над ним мудрить. А то вполне может расколоть меня. Дело в том, что эта коротенькая строчка содержит в себе дату моего следующего дела: я должен буду «взять слона», то есть — я оставлю визитку Слона. Иначе, приму на себя смелость называться Слоном. И как бы возьму его себе в соучастники.
Дальнейшее я представлял себе вполне конкретно. Полиция загадку не разгадает и бросит. А Слон, отсиживающийся в своих тайных хоромах, смекнет, что к чему. И рассвирепеет. А как же — будет совершено преступление, в котором обвинят его. Украдены деньги, а ему ничего не перепало! Надеюсь, он задумается над задачкой, поймет намек и разберется в деталях.
А что детали? Конь, на нашем блатном жаргоне, это ночь. Конь 4 — что такое? Четвертая ночь чего? Фестиваля современной музыки в Пирли Гейтс. В свою очередь, эта четвертая ночь — сорок пятый день в году, а у нас этот день называется, и это общеизвестно, четвертой ночью, именно с нее начинается четвертый месяц лунного года. Все это должно дать понять Слону, что преступление намечено именно на четвертую ночь фестиваля. И, понятно, что из-за денег. Я скрестил пальцы, чтобы не сглазить. Надеюсь, Слон заинтересуется мной, но не настолько, чтобы предупредить полицию.
Хотелось бы верить, что я рассчитал все правильно. У Слона есть еще целая неделя, чтобы во всем разобраться и прибыть на фестиваль.
Это означает, что у меня тоже — неделя. Неделя, чтобы измотаться и отдохнуть, недосыпать и отоспаться. С наслаждением составлять планы и конструировать аппаратуру, которая позволит вывернуть карманы почтенной публики.
В назначенную ночь лил дождь, и это было мне на руку. Я поднял воротник своего черного плаща, нахлобучил на лоб черную шляпу и сунул под мышку черный футляр от какого-то музыкального инструмента. Видимо, духового. Потому что один конец футляра расширялся. Видимо, в том конце помещался раструб трум-пона или пиксафона. Общественный транспорт доставил меня прямехонько к служебному входу в театр. Люблю я служебные входы — привык всюду быть своим. Путь от остановки до дверей я проделал вместе с толпой одетых во все черное музыкантов, волочивших свои инструменты. Пропуск у меня был в порядке и наготове, но дежурный просто махнул рукой и пустил нас всех внутрь. Вряд ли я так уж выделялся чем-либо среди двухсот тридцати оркестрантов. Нынче тут имела место премьера очередного сногсшибательного образчика так называемой музыки под названием «Столкновение галактик». Сей опус был создан для оркестра, состоящего из двухсот одного духового инструмента и двадцати девяти ударных. Сочинил сие некто Мои-Вуфтер, вряд ли сторонник сладкого мелодизма. Этот вечер я выбрал исключительно из-за премьеры: уже одно чтение партитуры вызывало головную боль. Артистических уборных на всех музыкантов, конечно же, не хватило, и они слонялись по коридорам, испуская жуткие звуки, разогреваясь перед выходом. Никто, понятно, не видел, что я улизнул, пробрался по задней лестнице и спрятался в подсобке. Обслуживающий персонал давно разошелся, и никто меня тут не потревожит — ну, не считая музыки. На всякий пожарный я закрыл дверь изнутри. Заслышав начало концерта, открыл свой экземпляр партитуры «Столкновения».
