Трикс (авторский сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (библиотека книг .txt) 📗
Актеры без обычных пререканий торопливо выстроились перед воином. От того так и веяло опасностью – казалось, будто ему ничего не стоит выхватить меч и изрубить их всех – просто так, без всякого повода. Аннет сочла за лучшее спрятаться Триксу за пазуху.
Взгляд командира пробежал по актерам. На мальчишках, Майхеле и Бамбуре, он даже не задержался. При взгляде на Шаража воин едва заметно кивнул. Хорт вызвал у него больше интереса – воин с заметным любопытством разглядывал могучие мускулы северянина, потом сказал:
– Ты не похож на фигляра. Ты привык к мечу.
– Я был воином, – коротко ответил Хорт.
Кочевник кивнул и уставился на Гавара, чье лицо скрывало забрала шлема.
– Почему ты в доспехах?
Гавар неожиданно низко поклонился и звучно, совсем непохоже на свой обычный тон, ответил:
– В пьесе, которую мы хотим предложить вниманию почтеннейшей публики, я играю роль коварного витаманта Гавара, злобного рыцаря-мага с Хрустальных Островов. Грим, который я ношу, так сложен и отвратителен, что до самого конца пьесы я не открываю свое лицо.
– Открой, – холодно сказал кочевник.
Помедлив мгновение, Гавар поднял забрало. Трикс с ужасом покосился на него – даже простодушный кочевник не мог не опознать в Гаваре настоящего живого мертвеца! А подъехавший к ним воин вовсе не выглядел простодушным…
Но Гавар, к его изумлению, выглядел сейчас как самый обычный человек. Губы его были красными, щеки – розовыми, и даже глаза утратили мертвую белизну и стали нормальными… ну, почти нормальными. Встретив такого на улице, Трикс подумал бы про себя «ну и урод», но вряд ли бы испугался.
– Паршивый грим, – презрительно сказал кочевник. – Я три года провел в вашей Столице и повидал немало пьесок. Поработай над своим обликом, актер. Возможно, сам Прозрачный Бог соизволит смотреть ваше представление.
– Я постараюсь, господин… – Гавар низко поклонился.
– Хамас. Я – Хамас, полководец великого Алхазаба, тот, кто ведет в бой его верных рабов. Располагайтесь здесь. Мы останемся в оазисе еще на одну ночь и вы должны начать представление, едва солнце скроется за горизонтом.
– Нам нужно немного реквизита, – попросил Майхель. – Какие-нибудь жерди, чтобы натянуть задник… доски, чтобы соорудить будку для суфлера…
– Можете срубить пальмы, – бросил Хамас. – Вам принесут еду и воду. Если потребуется что-то еще – говорите.
– Нет, нет, все остальное у нас есть, – закивал Майхель.
– Надеюсь, вы не разочаруете Прозрачного Бога, – продолжил Хамас. – Если он заскучает… что ж, тогда он найдет способ повеселиться, но я не думаю, что он вам понравится.
Развернув коня, Хамас неторопливо отъехал в сторону.
Майхель вытер пот со лба. И сказал:
– Ну что… господа комедианты… Приступим.
Хорт молча достал из фургона свой боевой топор и отправился к пальмам.
Поскольку соорудить зрительные ряды было совершенно невозможно, актеры ограничились сценой – но зато разместили ее во впадине, на дне высохшего озерца. Конечно, вся огромная армия все равно не сумела бы увидеть представления, но тысяч пять-шесть солдат могли собраться вокруг и наблюдать за происходящим.
Занавеса не было, сцену ограничивали с боков две уцелевшие пальмы. Рядом с пальмами соорудили простенькие кулисы с изображенными на них иллюминаторами, за которыми ожидали своей очереди на выход актеры. За пальмами натянули полотнище с нарисованным морем. Декораций было немного – пришлось даже частично разобрать фургон, чтобы построить какой-то намек на два корабля (колеса от фургона послужили штурвалами, колесные оси – мачтами).
– Все не так! – восклицал Майхель, хватаясь за голову. – Падугов нет, кулисы только одни, задник один, машинерии никакой нет, света нет, рабочих сцены нет! Сплошная условность! Как играть?
– Это не важно, – утешал его Бамбура. – Я давно предлагал отказаться от декораций. Зритель должен наслаждаться игрой актеров, а не рассматривать красивые картинки. Перевоплощение, подлинные чувства, брызжущие эмоции – вот что составляет суть театра!
– Нет, нет, нет! – размахивал руками Майхель. – Искусство должно быть реалистичным, близким к жизни. Если дело происходит на корабле – со сцены должна брызгать вода! Если в пустыне – лететь песок! Если актеры на сцене едят – они должны есть по-настоящему, а не делать вид, что кусают фрукты из папье-маше!
– Вот насчет последнего я совершенно согласен, – кивнул Бамбура.
Но труднее всего оказалось договориться с Песей и Нисей. Племянники Майхеля только сейчас поняли, что кому-то из них придется изображать принцессу Тиану.
– Я девчонку играть не буду! – твердо заявил старший брат, Песя.
– Я тоже! – пискнул Нися. – Я самый маленький, я Халанбери играю! И я плохо роли запоминаю!
Майхель прекратил выдирать волосы на голове и вцепился себе в бороду.
– Песя! Жизнь актера – это бесконечная череда перевоплощений! Вчера ты играл Трикса, сегодня ты играешь княгиню Тиану, а завтра – завтра и самого витаманта Гавара!
– Не буду играть девчонку, – упрямился Песя. – Если я буду одевать девчачьи платья, то это может плохо сказаться на моем взрослении!
– Песя, ты в принципе прав, – откашлялся Майхель. – Но актер – такая трудная профессия, требующая полной самоотверженности… Знаешь, я однажды играл молодую гномиху!
– Правда? – поразился Песя.
– Правда. У нас был спектакль… «Если бы бабушка была дедушкой, или Гномья лагуна»… У меня борода была самая подходящая, чтобы играть гномиху…
Песя задумался. Неохотно сказал:
– Ну, гномихи не считаются… наверное…
– К тому же у актеров есть мудрое правило, – продолжал уговоры Майхель. – В полном толковании оно звучит так: «Один раз можно сыграть любую роль, это не накладывает на актера никаких обязательств и вообще не считается»… Я тебя прошу сыграть только один раз!
Песя вздохнул.
– И ты получишь свой процент от общей прибыли, – вздохнул Майхель.
– Процент? – восхитился Песя. – Не просто кормежка и обучение, а еще и деньги? Какой процент?
– Полпроцента, – сказал Майхель.
– Процент – и заметано! – бодро сказал Песя. – Будет такая Тиана, что у вас глаза на лоб полезут!
Майхель закашлялся и сказал:
– Ну-ну. Особо усердствовать все-таки не стоит…
Когда начало темнеть, актеры уже были загримированы и одеты для представления. Прибавление к труппе Трикса, Иена и Гавара радикально изменило все представление – каждый из актеров теперь играл сам себя, только Песя изображал Тиану, а Нися – Халанбери. Несмотря на похвальбу Песи, Трикс решил, что никакой Тианы из того не получилось, несмотря на накладные волосы, белое в синий горошек платье и подведенные помадой губы. Что-то мешало поверить, будто это девочка – то ли нескладная худая фигура (подкладывать что-либо под рубашку парень отказался наотрез), то ли выпирающий кадык, то ли торчащие из-под платья волосатые ноги.
Впрочем, зрителям, кроме тех, кто сидел в первых рядах, вряд ли были заметны такие тонкости. Большинству, если честно, вообще вряд ли что-то было видно или слышно, кроме общих очертаний сцены и бродящих по ней актеров.
– Ну… начнем, господа комедианты… – Майхель промокнул пот со лба и вышел из-за кулис, держа в руках горящий факел. Зрители приветствовали его одобрительным гулом – видимо, даже суровые обитатели песков жаждали приобщиться к искусству.
Майхель торжественно обошел сцену, зажигая лампы и факелы, которые должны были освещать происходящее. Потом вышел вперед и торжественно сказал:
– Почтеннейшая публика! Величайший из величайших волшебников всех времен и народов, прославленный Алхазаб! Его верные помощники и подручные! Его храбрые солдаты! Сейчас мы покажем вам представление, которое называется «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага». Двести девяносто девять раз оно с неизменным успехом шло на сценах королевства, Самаршана, в Северных Горах и на Хрустальных Островах!
– Что? – просипел Гавар, стоявший рядом с Триксом. – Двести девяносто девять раз? На Хрустальных Островах?
