Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна (е книги txt) 📗
После обеда, когда каша закончилась, и чай был выпит, мы сидели у костра, просто потому, что одна мысль о слякотной дороге вызывала неприязнь. Виль протирал свой и без того блестящий меч тряпочкой, Иван ковырялся в зубе тонкой палочкой, а я, обняв Анука, пыталась согреться. Пан вдруг спросил:
– Вань, а за что ты Аську так ненавидишь. Глянь, девка хороша, а ты её то сожрать, то прибить.
Виль, явно заинтересованный сим разговором, оторвался от созерцания собственного отражения в мече.
– Ну, э-э-э, – адепт замялся.
– Я его в дуэли победила, а потом слабительного, вместо микстуры от кашля дала, – выпалила я.
– Что? – гном и перевёртыш переглянулись, явно чего-то не понимая.
– Ага, – закричал Ваня, лицо его стало пунцового света, а у губ появилась пена, как у бешеного быка, – да знаешь ли ты, несчастная, что из-за тебя и твоих капель я не мог от туалета дальше, чем на три сажени уйти! Да меня гарнизон засмеял, уже предлагали новый нужник копать рядом с прежним, что де в этот всё равно уже не попадёшь, и если сделать рядом, то можно со мной разговаривать и перестукиваться через стеночку, чтоб мне не скучно было в одиночестве! У меня теперь погоняло: Ванька – туалетчик!
Виль и Пан переглянулись, безуспешно пряча улыбки. Гном тяжело дышал, ноздри его раздувались, вурдалак пытался сосредоточиться на полировке меча. В это время Ванятка как-то странно всхлипнул и плаксиво произнёс тонким голосом:
– Идиоты!
Именно это и было последней каплей и перевёртыш, и гном загоготали на весь лес. Испуганная их смехом с голых веток берёз слетела стая ворон. Пан схватился за живот, Виль прихрюкивал и утирал текущие по щекам слезы.
– Что вы ржёте, дурачьё! – едва не рыдал адепт.
Он взмахнул руками и, поскользнувшись на талом снегу, свалился на спину, вызвав очередной приступ смеха у приятелей.
– Ох, Петушков, – причитал гном, – насмешил! Вот тебе как с ведьмами ссориться! Она девка серьёзная, без пяти минут травница. Кстати, Аська, а за что тебя из Училища попёрли? – вдруг спросил он.
Я было открыла рот, но Иван опередил меня. С детской непосредственностью он заявил:
– За профессиональную непригодность.
– Это официальная версия, – поморщилась я.
– А неофициальная?
Я помолчала, а потом призналась:
– Мне кажется, они меня боялись.
Ваня громко и театрально расхохотался:
– Испугаться тебя?
– Почему ты так думаешь? – насторожился Виль, в его красных глазах вновь промелькнуло беспокойство.
– Поэтому.
Я хлопнула в ладоши, над нашими головами загорелся неяркий энергетический светильник.
– За это? – удивился Виль.
– Вехрова, это делает любой первокурсник! – Ваня иронично улыбнулся.
– А это? – я покрепче обняла Анука, чтобы тот не испугался, вжала в голову в плечи, а потом махнула рукой, шар моментально метнулся в сторону в леса. Поляну сотряс сильнейший взрыв, от грохота заложило уши, до нас долетели брызги мокрого снега и горящие щепки. Моих спутников, не готовых к такой развязке, снесло с насиженных мест на снег взрывной волной. Когда дым рассеялся, я огляделась, Ваня выбрался из сугроба и тихо произнёс:
– Этого не может быть! Светильники не взрываются, а просто тают!
– Именно это я и пыталась сказать! – буркнула я.
Виль и Пан поднялись на ноги. Перевёртыш помрачнел ещё больше, а потом произнёс:
– Надо ехать, а то до темноты не успеем. Иначе женщинам и детям, – он бросил в мою сторону язвительный взгляд, – придётся ночевать на снегу в чистом поле.
– Так, – гном достал тряпичную карту, настолько потрёпанную, что на краях появилась бахрома, а некоторые надписи стёрлись. Больше всего она походила на план сражения или поля с магическими минами. Возле каждого города стояли разноцветные крестики, квадратики и кружочки, по середине была выжжена дыра, а сбоку огромное жёлтое пятно, обведённое чёрным карандашом.
– А что это? – заинтересовалась я.
– Это? Ну, – гном замялся, – в общем, красный крест означает, что в этом городе я пошалил, туда нельзя, синий крест, что там хорошие девочки и развлечения, а зелёный – злой надзор.
– А квадратики?
– Красный, что в этом городе есть харчевня, где наливают в долг. Но нас интересуют кружочки: это постоялые дворы, красные – хорошие, зеленые – похуже, синие – вообще лучше и не соваться.
– А где ещё и крестик пририсован?
– Там значит, у меня полюбовница была. И туда тоже лучше не лезть.
– Ага, – я с интересом рассматривала карту, по всему получалось, что нам нельзя было в большую половину постоялых дворов, они были или синие или с крестом. – А это что? – я ткнула на пятно.
– Ох, и любопытная ты, киса, – не выдержал гном, – это я суп пролил, и обвёл просто так, для красоты.
– А-а-а.
Он поднял голову, Иван и Виль, с интересом рассматривающие сие произведение искусства, отшатнулись от его спины и со скучающим видом разошлись в разные стороны.
– А вы, болваны, чего подглядываете? Ладно, Аська, она баба, ей по природе положено, а вы-то? Да, если хотите знать, эта карта на вес золота, мне за неё эльфийского жеребца предлагали, не отдал!
Те согласно покивали головами, старательно пряча любопытство.
До темноты мы, конечно, не успели. Нет, мы очень торопились, но моя лошадь, если её можно было так назвать, ну никак не могла двигаться быстро, видимо, это претило её лошадиной природе, поэтому перемещалась она с коровьей скоростью и такой же грацией.
Мы ехали по подмёрзшей от вечернего морозца дороге, вокруг тянулись засыпанные снегом поля.
– Да уж, – протянул Виль, – за сто вёрст даже ни одной избушки-развалюшки нет.
– Я есть хочу и спать, – вдруг простонал Иван.
– Стыдись, Ванечка, – пробурчал гном, – даже женщины и дети не ноют, а ты же мужик!
– Я в первую очередь че-ло-век! – огрызнулся тот.
Я посмотрела на него.
– Эх, Ваня, маловато я тебе капель дала, сейчас бы в наших рядах не было нытика!
Адепт замолк и, кажется, надулся.
– Что это? – вдруг подал голос Виль.
– Где, Вилли, дружок? – поинтересовался гном.
– Вот там, в поле, – перевёртыш ткнул пальцем в темноту. – Там огни.
Мы переглянулись и, не сговариваясь, дружно приподнялись на стременах. Действительно посреди поля в снегах, открытая ветрам, ютилась богом забытая деревенька.
– И вправду! – просопел Пан. – А ну туда, может, найдём ночлег. Мальцу нельзя ночевать на снегу.
Деревня казалась забытой и заброшенной, маленькие покосившиеся домики одиноко пряталась в темноте. Свет в их окнах не горел, а сами они казались заброшенными и покинутыми своими хозяевами. Тучи затянули луну, Ваня зажёг над нашими головами энергетический светильник. В его прозрачном голубоватом свете чудились неясные тени, как будто за нами по следу шёл кто-то невидимый. Стояла оглушающая тишина, на пустой улице не раздавалось даже собачьего лая, обычно предупреждавшего жителей деревни о ночных путниках. Мне стало жутко, сердце заныло от тревоги. Дорога вильнула и оборвалась, мы упёрлись в ворота большой избы. Она единственная выглядела добротной, а главное обжитой.
– Не нравится мне здесь, – протянул Виль, рассматривая высокий забор, – поехали отсюда, я что-то чувствую.
– Запихни свои обострённые чувства, знаешь куда? – разозлился гном. – Глянь, Аська совсем устала, а малец уже спит.
Я действительно еле держалась в седле, что ни говори, а к долгим прогулкам на лошади, которая скачет так, что может начаться морская болезнь, я не привыкла. Я бросила в сторону Виля умоляющий взгляд.
– Ну, как знаете, – буркнул тот, – но я предупредил.
– Эй, хозяева, – крикнул Пан, яростно колотя по воротам, – открывайте.
– Кто там? – послышался мужской бас.
– Странники, ночлег ищем. Мы с ребёнком и женщиной, им надо отдохнуть.
Послышались шаги, ворота открылись, и мы увидели мужика в чёрном длинном тулупе, держащего фонарь.
– Ну, заходь, коль не шутишь, – пробасил он. – Данилой меня звать.
