Сказка о Тройке – 2 - Стругацкие Аркадий и Борис (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Хлебовводов тоже обратился к Выбегалле.
– Так это, по-вашему, пришелец? – язвительно спросил он.
– Эта… – сказал Выбегалло с большим достоинством. – Современная наука не отрицает, значить, возможности прибытия пришельцев, товарищ Хлебовводов, надо быть в курсе дела. Это официальное мнение, не мое, а гораздо более ответственных научных работников… Джордано Бруно, например, высказался по этому вопросу вполне официально… Академик Волосянис, Левон Альфредович тоже… и… эта… писатели, Уэльс, например, или, скажем, Чугунец…
– Странные какие-то дела творятся, – сказал Хлебовводов с недоверием. – Пришельцы какие-то странные пошли…
– Я вот смотрю фотографию в деле, – подал голос Фарфуркис, – и вижу, что общее сходство имеется, но у товарища на фотографии две руки, а у этого неизвестного гражданина – четыре. Как это с точки зрения науки может быть объяснено?
Выбегалло разразился длиннейшей французской цитатой, смысл которой сводился к тому, что некий Артур любил поутру выйти на берег моря, предварительно выпив чашку шоколада. Я перебил его и сказал:
– Костя, встаньте, пожалуйста, к товарищу Фарфуркису лицом.
Константин повиновался.
– Так-так-так, – сказал Фарфуркис. – Понятно. С этим мы разобрались… Должен вам сказать, Лавр Федотович, что сходство фотографии с этим вот товарищем несомненное. Вот четыре глаза я вижу… да, четыре. Носа нет. Да. Рот крючком. Все правильно.
– Ну не знаю, – сказал Хлебовводов. – О пришельцах ясно писали в прессе, и утверждалось там, что, если бы пришельцы существовали, они дали бы о себе знать. А поскольку, значит, не дают о себе знать, то их и нет, а есть выдумка недобросовестных лиц… Вы – пришелец? – гаркнул он вдруг на Константина.
– Да, – сказал Константин, попятившись.
– Знать вы о себе давали?
– Я не давал, – сказал Константин. – Я вообще не собирался у вас приземляться. И дело ведь не в этом, по-моему…
– Нет уж, гражданин хороший, ты мне это бросьте. Именно в этом дело и есть. Дал о себе знать – милости просим, хлеб-соль выносим, пей-гуляй. А не дал – не обессудь. Амфибрахий амфибрахием, а мы тут тоже деньги не даром получаем. Мы тут работаем и отвлекаться на посторонних не можем. Таково мое общее мнение.
– Грррм, – произнес Лавр Федотович. – Кто еще желает высказаться?
– Я, с вашего позволения, – попросился Фарфуркис. – Товарищ Хлебовводов в целом верно изобразил положение вещей. Однако мне кажется, что, несмотря на загруженность работой, мы не должны отмахиваться от товарища. Мне кажется, мы должны подойти более индивидуально к этому конкретному случаю. Я – за более тщательное расследование. Никто не должен получить возможность обвинять нас в поспешности, бюрократизме и бездушии, с одной стороны, а также в халатности, прекраснодушии и отсутствии бдительности, с другой стороны. С позволения Лавра Федотовича я предложил бы провести дополнительный опрос гражданина Константинова с целью выяснения его личности.
– Чего это мы будем подменять собой милицию? – сказал Хлебовводов, чувствуя, что поверженный соперник вновь неудержимо лезет вверх по склону.
– Прошу прощения! – сказал Фарфуркис. – Не подменять собой милицию, а содействовать исполнению духа и буквы инструкции, где в параграфе девятом главы первой части шестой сказано по этому поводу… – Голос его возвысился до торжествующей звонкости. – «В случае, когда идентификация, произведенная научным консультантом совместно с представителями администрации, хорошо знающими местные условия, вызывает сомнения Тройки, надлежит произвести дополнительное изучение дела на предмет уточнения идентификации совместно с уполномоченным Тройки или на одном из заседаний Тройки». Что я и предлагаю.
– «Инструкция, инструкция», – сказал Хлебовводов гнусаво. – Мы будем по инструкции, а он нам тут голову будет морочить, жулик четырехглазый… Время у нас будет отнимать. Народное время! – воскликнул он страдальчески, косясь на Лавра Федотовича.
– Почему же это я жулик? – осведомился Константин с возмущением. – Вы меня оскорбляете, гражданин Хлебовводов. И вообще, я вижу, что вам совершенно безразлично, пришелец я или не пришелец, вы только стараетесь подсидеть гражданина Фарфуркиса и выиграть в глазах гражданина Вунюкова…
– Клевета! – наливаясь кровью, закричал Хлебовводов. – Оговаривают! Да что же это, товарищи? Двадцать пять лет, куда прикажут… ни одного взыскания… всегда с повышением…
– И опять врете, – хладнокровно сказал Константин. – Два раза вас выгоняли без всякого повышения.
– Да это навет! Лавр Федотович! Товарищи!.. Много на себя берете, гражданин Константинов! Мы еще посмотрим, чем ваша сотня родителей занималась, что это были за родители… Набрал, понимаете, родственников – целое учреждение, понимаете…
– Грррм, – проговорил Лавр Федотович. – Есть предложение прекратить прения и подвести черту. Другие предложения есть?
Наступила тишина. Фарфуркис, не слишком скрываясь, торжествовал, Хлебовводов утирался платком, а Константин пристально вглядывался в Лавра Федотовича, явно тщась прочесть его мысли или хотя бы проникнуть в его душу, однако было видно, что все его старания пропадают втуне, и в четырехглазом безносом лице его виделась мне все более отчетливо проступающая разочарованность опытного кладоискателя, который отвалил уже заветный камень, засунул руку по плечо в древний тайник, но никак не может там нащупать ничего, кроме нежной пыли, липкой паутины и каких-то неопределенных крошек.
– Поскольку других предложений не поступает, – провозгласил Лавр Федотович, – приступим к расследованию дела. Слово предоставляется… – он сделал томительную паузу, во время которой Хлебовводов чуть не умер, – …товарищу Фарфуркису.
Хлебовводов, очутившись на дне зловонной пропасти, безумными глазами следил за полетом стервятника, совершавшего круг за кругом в недоступной теперь ведомственной синеве. Фарфуркис же не торопился начинать. Он проделал еще пару кругов, обдавая Хлебовводова пометом, затем уселся на гребне, почистил перышки, охорашиваясь и кокетливо поглядывая на Лавра Федотовича, и наконец приступил:
– Вы утверждаете, товарищ Константинов, что вы есть пришелец с иной планеты. Какими документами вы могли бы подтвердить это ваше заявление?
– Я мог бы показать вам бортовой журнал, – сказал Константин. – Но во-первых, он не транспортабелен, а во-вторых, я вообще не хотел бы затрудняться и затруднять вас какими-то доказательствами. Ведь я пришел сюда, чтобы просить у вас помощи. Всякая планета, входящая в космическую конвенцию, обязана оказывать помощь потерпевшему аварию. Я уже сказал, что мне нужно, и теперь только жду ответа. Может быть, вы не способны оказать мне эту помощь, тогда лучше сказать мне об этом прямо… Тут нет ничего постыдного…
– Минуточку, – прервал его Фарфуркис. – Вопрос о компетентности настоящей комиссии в смысле оказания помощи представителям иных планет мы пока отложим. Наша задача сейчас – идентифицировать вас, товарищ Константинов, как такового представителя… Минуточку, я еще не кончил. Вы упомянули бортовой журнал и заявили, что он, к сожалению, не транспортабелен. Но может быть, Тройка получит возможность осмотреть оный журнал непосредственно на борту вашего корабля?
– Нет, это тоже невозможно, – вздохнул Константин. Он внимательно изучал Фарфуркиса.
– Ну что ж, это ваше право, – сказал великодушный Фарфуркис. – Но в таком случае вы, может быть, представите нам какую-нибудь иную документацию, могущую служить удостоверением вашего происхождения?
– Я вижу, – сказал Константин с некоторым удивлением, – что вы действительно хотите убедиться в том, что я пришелец. Правда, мотивы ваши мне не совсем понятны… Но не будем об этом. Что касается доказательств, то неужели мой внешний вид не наводит вас на правильные умозаключения?
Фарфуркис с сожалением покачал головой.
– Увы, – сказал он, – все обстоит не так просто. Наука не дает нам вполне четкого представления о том, что есть человек. Это естественно. Если бы, например, наука определила людей как существ с двумя глазами и двумя руками, то значительные слои населения, обладающие лишь одной рукой или вовсе безрукие, оказались бы в ложном положении. С другой стороны, медицина в наше время творит чудеса. Я сам видел по телевизору собак с двумя головами и с шестью лапами, и у меня нет никаких оснований…
