За оградой есть Огранда - Волков Алексей Алексеевич (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Как издавна повелось у богатырей, стыд у Антошки мгновенно перерос в дикую ярость. В голову ударила кровь, глаза застлало красным, и, чтобы не взорваться, потребовалось срочно кого-нибудь изрубить на мелкие части.
— .........! — выкрикнул Иванов, поворачивая коня к месту битвы.
Собственно, никакого места уже не было. Вместо этого все поле было усеяно всадниками. Кто-то удирал, нахлестывая лошадь, кто-то гнался за ним, лишь кое-где пары и небольшие группы самозабвенно рубились друг с другом, хотя общий итог схватки уже не вызывал никакого сомнения.
Антошка выбрал группу побольше и послал Вороного к ней.
Должно быть, вид раненого и обиженного этой раной богатыря был страшен. Во всяком случае, кочевники с визгом бросились врассыпную, напрочь забыв своих недавних партнеров по контактному спаррингу. Гнаться за ними на усталом коне было бесполезно, тем более что удирали степняки в разные стороны, а попробуй реши, кого из них выбрать!
Вдалеке наконец показались Антошкины преследователи. Они сразу оценили обстановку и бросились на помощь своим соплеменникам. А так как соплеменники удирали во всю прыть, то и помощь заключалась в совместном бегстве.
А жаль! Уж коварного стрелка Иванов не пожалел бы, как и всех его товарищей. Но бегство спасло степняков, и осталось лишь прокричать им вслед нечто непечатное и многоэтажное.
Можно было еще по примеру запорожцев показать определенную часть тела, да на беду именно ей достался предательский удар и выглядела она больно непрезентабельно. Непрезентабельно относилось к внешнему виду, а больно было Антошке.
Напряжение схлынуло, а с ним вместе — возможность сидеть. Богатырь кое-как сполз с коня. Хотелось лечь на живот, заскулить от жалости к себе, но тут со всех сторон подскакали нежданные союзники.
Один из них, судя по ширине плеч и отсутствию на лице интеллекта, явный вождь, сразу спешился, крепко прижал Антошку к колючему панцирю и осведомился:
— Кто ты, отважный воин? Если бы не твое вмешательство, то неизвестно, чем бы закончилась битва.
Слышать подобное было лестно, и Иванов невольно подбоченился, принимая самый геройский вид.
— Антон Иванов. Жених Василисы, дочери князя Берендея, — последнее было сказано, дабы придать себе лишний вес, не выглядеть безродным наемником.
— А я сын князя Барбуса Святополк, но друзья обычно зовут меня Полканом, — представился вожак. — Мы тут с конной дружиной отправились в набег, дабы отвадить кочевников от наших земель, да и казну заодно пополнить, а их, видишь, сколько оказалось? Хорошо, что ты с тыла ударил, предводителя степняков темника Хатыра, любимого полководца самого хана Чизбурека, в землю втоптал и их хваленый бунчук захватил. Прошел сквозь их строй, как ветер через щели.
— А они мне вослед стрелу пустили, — признался Антошка. — Не в спину, так ниже.
Дружинники дружно захохотали. Обидного в смехе не было, Иванов и сам охотно посмеялся бы над чужой раной, да и тут нашел в себе силы улыбнуться. Но когда под смех его стали перевязывать и смазывать какой-то чудодейственной мазью, улыбка сошла с Антошкиного лица.
Чего лыбиться, когда никто не видит и больно?
15
Ближе к вечеру состоялся обязательный пир по случаю блестящей победы. Над кострами жарилось мясо, несколько воинов шинковали мечами капусту и репу в салат, резали хлеб, другие таскали бурдюки и чаши, расставляли их на застеленном знаменами и плащами, изображавшем стол клочке земли.
Потом расселись. Один Антошка лежал на почетном месте лицом к продуктам и с горечью думал, что есть на животе неудобно. Много не влезет, глотать трудно, а встанешь — придется нагибаться за каждой крошкой, словно не на обеде, а на обедне. И хочется сесть, чтобы золыие съесть, вот только не сидится. Совсем как товарищу Саахову на суде.
Полежать тоже не дали. За победу все стали пить стоя, и Антошка послушно встал в ряд с остальными. Следующий тост был за него, за Иванова, как главного организатора победы, поэтому пришлось подняться еще раз.
— Третий тост. За тех, кто в поле! — провозгласил шутоватый воин, игравший роль тамады.
И опять дружинники стали дружно и грузно вставать с земли. Им-то что, в определенное место стрелы не втыкались, а тут поднимайся сквозь зубы!
К счастью, третьим тостом закончилась официальная часть и началась неофициальная, как всегда, гораздо более веселая и непринужденная.
Пили с тостами и без, вместе, группами и поодиночке, со смаком закусывали, рассказывали потешные истории, хвастались подвигами, вспоминали доступных женщин, а заодно — собственные похождения с недоступными. Антошка тоже рассказал отредактированный вариант битвы с драконом, в доказательство демонстрируя свой плащ. Плащ старательно пощупали. Убедились в правоте рассказа и стали уважать Иванова еще больше.
Короче, веселье получилось на славу. Для полноты картины не хватало лишь танцев, несостоявшихся из-за отсутствия дам, в остальном же погуляли вволю, во всю ширь богатырской души и бездонность желудков.
Кончилось все так, как обычно кончаются гуляния. На гостей стала наваливаться усталость, и они начали потихоньку отпадать от стола. Отпадать в полном смысле этого слова. Кто-то падал из сидячего положения, кто-то в роковой момент зачем-то поднимался на ноги, и посему Антошке было лучше всех. Он же и без того лежал, и лишь внезапно отяжелевшая голова достаточно плавно опустилась на траву.
Утром всю немалую дружину более чем из тридцати богатырей играючи мог одолеть самый завалящий злодей. Но, к счастью, вчерашние противники ускакали, новые не объявлялись, и потому войско смогло спокойно подготовить себя к новым подвигам.
После рассола и более основательных лекарств дружинники стали походить на людей. По крайней мере, издали. Один Полкан был бодр, словно и не сидел вчера вместе со всеми и не валялся всю ночь, где упал.
— Слушай, Антошка, поезжай с нами. Конечно, кочевники разбежались и свои кибитки наверняка прихватили с собой, но вдруг какое-то одно племя ничего не знает о нашем походе? Бабы у них страшноваты, но после боя вполне сойдут. Да и золотишко, может, найдется. Или серебришко.
Предложение выглядело заманчивым, а дело — истинно богатырским. Антошка обязательно бы согласился, вряд ли пара дней сыграет решающую роль в его собственных поисках, да, на беду, разболелась полученная рана, и ехать верхом стало нечего думать.
— Мне Кощея найти надо, — мрачно известил Иванов. Вчера за потоками взаимных похвал он совсем забыл рассказать, что так кстати привело его к месту битвы.
Полкан выслушал внимательно и со вздохом сказал:
— Да, Кощей — всем злодеям злодей. Худой, кожа да кости, но вредности на сто пудов, не менее. И еще гадостей в запасе на триста. Раз сто его убивали только на моей памяти, а все равно воскресает на потеху всему богатырскому миру. И главное, в прямом бою его никак не одолеешь. Приходится после драки уточнять, где он на этот раз свою смерть запрятал, и еще туда переть. Пока яйцо не найдешь и не разобьешь, нет собаке смерти.
— Так смерть его все же в яйце? — уточнил Иванов.
— Да. В курином. В том и трудность, — еще раз вздохнул Полкан, словно у него перед глазами встали бесконечные корзины с куриными яйцами. — Этот подлец любит его запрятать в самом неожиданном месте, а ты ищи его хоть до полного облысения. Но как только разобьешь, все пленницы сами дома оказываются. Приезжай да женись.
— А ты откуда знаешь? — ревниво поинтересовался Антошка. — Тоже перед свадьбой невесту спасал?
— Друзья рассказывали. Я еще погулять хочу.
Погулять Иванов тоже был не против, но и жениться на Василисе хотелось без памяти. Ничего не поделаешь: любовь! Оставалось утешаться тем, что, как истинный витязь, он будет обязан и дальше ездить совершать подвиги, а где подвиги, там обязательно есть и женщины. Как же иначе?
Но все это было в будущем, героически ясном, хотя и покрытом сплошным туманом. А до него требовалось как-то прожить настоящее. Не в том смысле, что Иванову угрожала какая-то опасность. Плох тот герой, который переживает из-за откровенной ерунды. Нет, возникшая проблема была гораздо серьезнее. Полученная рана начисто лишила Антошку возможности ездить верхом, да и пешком он мог ходить разве что с огромным трудом. Крылья же не растут даже у самых прославленных героев, и потому добраться до Кощея, Василисы или хотя бы до ближайшего госпиталя стало практически невозможно.