Портрет кудесника в юности - Лукин Евгений Юрьевич (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Митрич уставился, заморгал.
– Н-ну… д-да… А как же! Конечно…
Колдун покряхтел, поскрёб ногтями впалый старческий висок, покосился на ученика.
– Чует моё сердце, Глебушка, – с прискорбием известил он, – лепить тебе третью куколку… – Снова повернулся к страдальцу. – Сам-то её любишь? Или одна только злоба осталась?
На крысиной мордочке отразилось отчаяние. Плечи просителя бессильно опали.
– В том-то и дело, что люблю, – со слезой признался он. – До сих пор. Несмотря ни на что… Я ж её, суку, защищал! Умереть был за неё готов! Да и сейчас тоже… Всю жизнь ей отдал!
– Даже так? – мрачнея, пробормотал Ефрем.
– Не знает уже, как меня ещё унизить, – взахлёб продолжал жаловаться Митрич. – Снюхалась с какими-то… прости Господи, мерзавцами… жуликами, карьеристами…
– Стало быть, выгоду имеет, – вздохнул колдун.
– Да нет там никакой выгоды! – взвыл клиент. – Обирают они её, дурёху, обирают! А случись что-нибудь, не дай Бог, за грош ведь продадут! За медный грошик… Но даже не в этом дело! Всё бы простил! Равнодушие меня убивает, равнодушие её…
– Короче! – прервал колдун начинающуюся истерику. – Что надо? Приворожить?
– Да! – истово выдохнул несчастный, уставив на Ефрема исполненные надежды глаза. – Неужели получится?
– Ну а почему ж нет? – невозмутимо отозвался старый чародей. – Фотографию принёс?
– Вот… – На Божий свет из внутреннего кармана явился незапечатанный конверт.
– А зовут как?
Почему-то этот вполне естественный вопрос привёл Митрича в замешательство.
– Т-то есть… что значит…
– Ну, кого присушивать будем?
– А я разве не сказал?
– Нет. С самого начала твердишь: она, она… А кто она?
– Родина… – с запинкой выговорил тот.
Колдун поморщился.
– Фамилия мне не нужна. Имя давай.
Клиент растерялся окончательно.
– Ну так… Какое тут имя? Отчизна…
Несколько мгновений старый чародей недоверчиво смотрел на сконфуженного часто помаргивающего гостя. Потом молча забрал у него конверт, извлёк фотографию. Снимок был несомненно взят из Интернета, распечатан на принтере, а сделан со спутника.
– Так… – приходя в себя, проговорил Ефрем Нехорошев. – По лестнице сам спустишься или Глеба попросить, чтоб помог?
По лестнице клиент предпочёл спуститься сам.
– По-моему, псих, – искренне поделился Глеб. – Во даёт! Отчизну ему приворожи…
Колдун был хмур и задумчив. Не стоило, конечно, вот так напрямую выдворять клиента – примета плохая.
– Мало ли извращенцев… – проворчал он. – Есенина взять. Тоже ведь: «Я люблю Родину! Я очень люблю Родину…» Хотя этот-то на всё кидался: что шевелится, что не шевелится. Дерева стоячего не пропускал. «Так и хочется к сердцу прижать обнажённые груди берёз…»
– Ну… к сердцу же… – вступился за любимого поэта отбывавший срок Портнягин.
– А дальше-то? – огрызнулся колдун. – «Так и хочется руки сомкнуть над древесными бёдрами ив…» Это уж не к сердцу, это к чему другому. Ежели по науке: дендрофил, выходит…
Раз и навсегда нацепив личину полуграмотной запойной деревенщины, Ефрем Нехорошев тем не менее подчас забывался и заставал собеседника врасплох неслыханным заморским словцом. А Глебу, между прочим, за малейшую иностранщину чертей выписывал.
– Слышь… – решился он наконец. – Ты этого болезного поди всё-таки верни. Куколку потом долепишь. А то нехорошо выгонять-то…
Портнягин выглянул в окно. Узкая понурая спина обманутого Родиной клиента обнаружилась почти у самой арки. Ученик чародея легко вскочил на хлипкий подоконник и, отворив форточку, гаркнул.
– Идёт, – сообщил он пару секунд спустя, с той же лёгкостью спрыгивая на пол.
Можно было, конечно, сколдовать «зазыв», то есть упереться раскинутыми руками в косяки входной двери и пробормотать простенький приманивающий заговор, но, во-первых, срабатывает это не сразу, во-вторых, далеко не всегда получается.
– А что? – с весёлым вызовом сказал юноша. – Возьми да приворожи! Глядишь, Президентом станет…
– Нашим? – язвительно переспросил ядовитый старикашка. – Не уверен. Шут его знает, что у него там за страна сфотографирована и откуда он родом вообще! Больно морда не здешняя. Присушишь к нему ненароком какой-нибудь Израиль… или Татарстан… Отвечай потом… на международном уровне!
– А! Так, значит, присушить всё-таки можно?
– Ох, не ведаю, Глебушка, не пробовал. Политики не люблю. С ней ведь, с политикой, только свяжись… не развяжешься…
– Да-а… – покручивая головой, протянул Портнягин. – А я, главное, слушаю – удивляюсь: где это он такую бабу позорную откопал? А он – вон чего…
В прихожей нежно заныла с опаской приотворяемая входная дверь, и слегка задыхающийся голос вернувшегося Митрича (лестницу он, надо полагать, одолевал бегом) спросил не без робости:
– Можно?
– Проходи, садись… – насупив кудлатые брови, отрывисто велел колдун. И, выждав, пока патриот-рогоносец примет в облезлом гостевом кресле исполненную почтения позу, прямо приступил к делу: – Может, не будем державу трогать, а? Тебе чего по жизни-то надо? Деньжонок там, льготишку какую-никакую… чтобы квартиру за долги не отобрали… Что ещё?
– Н-ничего…
Чародей бросил сердитый взгляд на откровенно скалящегося Глеба – и тот счёл за лучшее снова убраться за стол, где взял уже готовую куколку и, осмотрев для виду, решил, что и так сойдёт.
– Ну давай я тебе амулетишко на удачу вырежу, – чуть ли не заискивающе предложил гостю Ефрем.
Тот усомнился, отупел лицом:
– Э-э… талисман?
– Нет. Талисман – это так, пустышка. Носишь его при себе и веришь, будто помогает. А вот амулет – это, брат, штука серьёзная, умственная… Его ещё не всякий мастер изготовит. Амулет тебе и удары судьбы смягчит, и от злых людей обережёт…
Митрич колебался. Глядя со стороны, можно было подумать, что ему предлагают уступить право первородства за чечевичную похлёбку. Затем крысиное личико отвердело, преобразилось, стало едва ли не вдохновенным. С такими лицами восходят на эшафот. Во имя идеи.
– Нет! – выдохнул он, преодолев соблазн до конца. – Дело принципа, понимаете? Тут же не в личной удаче вопрос… Это моя держава! Я её люблю! Бескорыстно, учтите! Но почему безответно? Должна же быть какая-то справедливость…
Ефрем Нехорошев зарычал, вскочил с табурета и, запахнув халат, заходил из угла в угол, провожаемый боязливым взглядом клиента.
– Эх!.. – с досадой вскричал колдун, резко поворачиваясь к креслу. – Голова твоя два уха! Любит он бескорыстно! Потому вы так, дурики, и зовётесь: лю-би-те-ли! Ты в котором веке живёшь? В двадцатом или в двадцать первом? Сейчас век профессионалов! Во всём! От веры до патриотизма… Знаешь хоть, чем профессионал от дилетанта отличается? Нет? Да тем, что ничего бесплатно не делает! Уразумел?..
Митрич пришибленно молчал и только вжимался спиной в засаленную обивку кресла, почему-то подбирая при этом ноги. Старый колдун Ефрем Нехорошев во гневе был страшен.
– Тебе сколько лет? – гремел он. – Молчи! Сам вижу, что сорок два! Так если ты сорок два года за Родиной ухаживал, а уломать не смог, какая тебе тут присушка поможет?..
– Н-ну… с женщинами-то… говорят, помогает… – отважился перетрусивший до дрожи проситель.
– Сравнил! С женщинами!.. – Чародей приостановился, поостыл. – Да по правде сказать, и с женщинами раз на раз не приходится… – удручённо признался он. – Ты пойми: с помощью приворота настоящей большой любви не добьёшься. Ну, вызовешь половое влечение, ну… Брось ты это дело, Митрич! Давай амулет вырежу, а? Удача улыбнётся, денежки водиться будут…
– Нет, – поёжившись, выговорил упрямец.
– Ну ты ж смотри! – всплеснул обтёрханными рукавами Ефрем. – И откуда вас таких упёртых берут? Так и тянет под статью, так и тянет… Это ж чёрные технологии – то, что ты хочешь! – Сел на табурет, перевёл дух, подумал. – Так, короче, – угрюмо приговорил он. – Фотографий ты мне не показывал, имён не называл. Называл он какие-нибудь имена? – повернулся колдун к ученику.
