Дедов завет (СИ) - Касперович Алла Леонидовна (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Кэндрис высадил меня и поехал назад, сказав на прощание:
— Когда я понадоблюсь, просто подумай обо мне.
— Ага.
Калитку я не только не увидел, но и не почувствовал. Камни под моими ногами так громко хрустели, что это, наверное, вся Столица слышала. Уж Эрвус так наверняка. Я постучал в дверь, но мне никто не ответил и не открыл.
— Дома что ли нет никого? — пробормотал я и уже собирался уйти, как дверь распахнулась.
— Где тебя предки носили?! — проворчал кто-то.
И только я посмотрел вниз, как меня втянуло в дом, и дверь за мной захлопнулась.
— Оладка перепеченная!
Я сидел на пыльном деревянном полу и потирал ушибленное мягкое место. Хотя еще парочку таких падений, и оно станет твердым.
— Долго там сидеть собираешься?
Вот теперь мне пришлось смотреть вверх. Надо мной возвышался старик годов так моего деда, когда тот жив еще был, а значит, где-то столетний. Одет он был не в мантию, как обычные волшебники, а в длинную коричневую жилетку, надетую поверх светлой сорочки до пят, из-под которой торчали темно-коричневые башмаки с длинными задранными носами. Когда я встал, дедок оказался мне чуть выше, чем по пояс, и передо мной засияла его лысина. Волосы у него на голове тоже были и даже длинные, но росли они исключительно по краям. На длинном крючковатом носу старика сидели темные круглые очки, которые были раза в два меньше, чем его выцветшие глаза. Руки Эрвус сложил на груди, а я был уверен, что это именно он, и нетерпеливо притопывал ногой.
— Думал, ты никогда не явишься, — проворчал он и отступил на шаг назад, а я немного огляделся.
Впрочем, тут и осматривать особо нечего было. Комната была всего одна, так что никаким волшебством расширения здесь и не пахло. Да и хлама было столько, словно это был склад, а не чье-то жилище. Столы, тумбочки, шкафы… И на всем этом еще куча всякого мусора. А вот кровати я не заметил.
— Волшебник Эрвус?
— Кто ж еще! Марвус, ты мне лучше скажи, где тебя так долго предки носили? Я уж думал, что ты вообще приходить не собираешься!
— Так это… Сессия у меня была.
— Сессия! Подумать только! Из-за какой-то дурацкой сессии я сижу в этой конуре и жду, пока какой-то сопляк соизволит ко мне явиться!
Эй! Какой-такой сопляк! Мне уже четырнадцать! Через два года вообще совершеннолетним буду!
— Чего набычился? — вдруг улыбнулся Эрвус. — Обиделся? Нашел с чего. Твой дед, поди, и не такое говаривал. А уж бабуля твоя, Трисса… эх, чаровница…
Он мечтательно закатил глазки, а я нахмурился. Это моя бабуля-то чаровница? Не… А вот моя Трисса… Это да!
— О! Я погляжу, у тебя зазноба есть!
А? А?! Откуда он узнал?
— Марвус, тебе же наверняка уже говорили, что у тебя все на лице написано?
Говорили. Поэтому я долго и тренировался, чтоб такого больше не было. Но иногда все-таки не получалось. Однако ничего из этого я Эрвусу рассказывать не собирался.
— Ладно, — махнул он рукой. — Пойдем чай пить.
Через полчаса, несколько кружек чая, целой миски печенья и сотни историй о временах молодости моего деда, я сидел красный как перезрелый помидор. Вот кто просил Эрвуса рассказывать мне о том, как великий и могучий Корвиус на коленях ползал за не менее великой и невероятно прекрасной Триссой. И про их первое свидание он мне поведал (сам-то откуда узнал?), и о свадьбе, и как мой папа родился, и как я на свет появился. И даже как меня маленького в ров возле нашего замка уронили. Так вот почему я воды боюсь! Это все, конечно, интересно, но я ж не за этим сюда приехал!
— Волшебник Эрвус, спасибо за чай. Все было очень вкусно.
— На здоровье, Марвус, на здоровье. — Старик довольно закивал.
— Ага-ага. Тут это… деда мне письмо оставил…
— Письмо! Точно! Дурья моя башка! — Эрвус вскочил со стула, чуть не опрокинув его, шустро (в его-то возрасте!) подбежал к одному из шкафов и принялся выбрасывать оттуда одежду, пока не нашел сложенный пополам лист бумаги. — Вот! Нашел! Корвиус оставил это тебе.
Эрвус положил письмо передо мной.
— Э… А Вы уверены, что это оно?
— А что не так?
Как что?! Он точно что-то перепутал, ведь передо мной лежал лист, на котором я когда-то, лет десять назад, оставил отпечаток своей ладони.
Глава 8
— Э… Вы точно уверены?
— Ты за кого меня принимаешь! — Старик так быстро вскипел, что я аж удивился, как он на деда моего похож. Тот тоже чуть что, так сразу орать начинал. — Ты думаешь, что раз я старый, так уже и не соображаю?!
Ой-ей! Если он и дальше так продолжит, то ему ж плохо станет! Деда так два раза лекарь с того света возвращал. И это только на моей памяти.
— Ладно-ладно. То это письмо, то. А делать-то с ним что?
— Делать что… — Эрвус так же быстро остыл, как и разошелся. Он уселся напротив меня и уставился на лист бумаги. За эти годы краска выцвела, а моя ладошка теперь казалась мне совсем крохотной. — Делать что…
Волшебник стал совсем грустным и задумчивым.
— Может, повертеть его надо? Или сказать чего?
— Точно! Сказать!
— А?
Старик аж в пляс пустился. Я уж было подумал, что он свихнулся на радостях. А мне что делать? Не, вроде, успокоился. Вот, даже на стул сел. А глаза-то чего так светятся? Что это он удумал, а?
— Волшебник Эрвус?
— Расскажи стишок.
— А?
— Стишок расскажи, говорю.
Или все-таки свихнулся? Оладка перепеченная! А если он и правда того? Теперь еще и заулыбался во весь свой беззубый рот. А потом как надвинулся на меня, что я отшатнулся и чуть не шлепнулся назад. Удержался.
— Стишок расскажи!
— Какой стишок?!
— Стишок… — Эрвус снова поник. — Стишок… Стишок…
Да я отродясь стихов не учил! Точнее учил, то есть меня заставляли, но я так ни одного и не запомнил. Хотя… Это, конечно, не совсем стишок, но все-таки.
— Просто стишок рассказать?
Эрвус встрепенулся, склонил голову набок и задумался. Надолго так задумался. Я уж было подумал, что это он так спит с открытыми глазами. Хотел даже потрясти его за плечо, но он вдруг заговорил:
— Не только. Еще ладонь твою на лист положить нужно.
И всего-то? И это он так долго вспоминал? Ладно, старенький он уже. Чего от него хотеть? Просто я привык, что деда мой был здоровее любого молодого, хоть самому скоро сто лет должно было исполнится. И исполнилось бы, если бы кто-то его не убил.
— Стишок вспомнил?
— Вроде того.
Единственное, что хоть немного было похоже на стишок, так это считалочка, при помощи которой я пытался запомнить названия месяцев и дней недели.
— Чего ждешь? Начинай.
— Сейчас.
Я положил руку на лист, и отпечаток моей детской ладошки вдруг стал такого же размера, как и моя теперешняя ладонь. Прочистив горло, я сказал:
— Аврарий, Баварий, Ваварий, Гаварий, Даварий, Емль,
Жаварий, Заварий, Иварий, Каварий, Лаварий, Мемль.
Так, месяцы я перечислил. Теперь дни остались.
— Первый, второй, третий, четвертый и пятый.
Пей молоко от коровы горбатой.
Шестой, седьмой, восьмой и девятый.
Ну а в конце уж идет и десятый.
Сначала мне показалось, что ничего не происходит, и я уже хотел убрать руку, но у меня ничего не получилось — моя ладонь прилипла! А потом от этого листа отделился еще один, который и оказался письмом. Только оно оказалось пустым. Может быть, я сделал что-то не так? И только я об этом подумал, как по бумаге побежали слова, явно написанные дедовыми каракулями, и очень быстро исчезали — я еле успевал читать!
«Марвус, мальчик мой,
Мне очень жаль, что меня сейчас нет рядом, чтобы помочь тебе. И я очень за тебя беспокоюсь, ведь тебе придется самому справляться с тем, что я начал много лет назад. Я немало чего совершил в своей жизни, но ты должен знать, что я ни о чем не жалею, и сейчас поступил бы точно так же.
У меня много тайн. О некоторых не знает даже твоя бабушка. И об одной из них я и хочу тебе рассказать. Я понимаю, что сейчас перекладываю эту непосильную ношу на твои плечи. Но я никому не доверяю так, как тебе. Я давно понял, что ты полностью пошел в меня, и я уверен, что ты со всем справишься.
