Вся Стальная Крыса. Том 2 - Корчагин Геннадий Львович (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Когда мы прощались, Великий Гриссини вовсе не выглядел великим.
— А все-таки славно было вновь постоять на сцене, — сказал он с тяжелым вздохом.
— Остаюсь навеки вам благодарен. Вы уж простите, что все так быстро кончилось. — Я отвернулся, чтобы не видеть тоску в его глазах.
— Берегите себя, — сказала Анжелина.
Он скривился.
— Пускай меня берегут “Счастливые Гектары”. — Особой радости в его голосе я не услышал.
У меня рука не поднялась нанести задуманный удар.
— Послушайте, — сказал я, — мне выпала великая честь поработать с вами и чуточку скрасить вашу жизнь. Поверьте, вам не придется об этом жалеть.
— Что вы имеете в виду?
— Деньги. Еженедельно вы будете получать чек. Хватит и на еду получше, и на выпивку поприличней, и на все маленькие радости, ради которых стоит жить. Его это потрясло. Он сощурился.
— В чем подвох? Почему вы это делаете?
— Потому что он хороший человек, — ответила Анжелина.
— Так уж и хороший, — пробормотал я. — Признаюсь, столь исключительная щедрость не входила в мои планы. Скажем так: я внял голосу сердца.
— О, черт! — Анжелина была растеряна. — Джим, о чем мы вообще говорим?
— Видишь ли, я собирался платить и дальше, но лишь за тайну “Исчезающего бойспраута”. А сегодня вдруг понял: в моем послужном списке нет ни одного случая шантажа. И я уже слишком стар, чтобы за него браться. Так что живите на пенсии в свое удовольствие и поминайте меня добрым словечком по вечерам, в час коктейля.
Я свистнул. Загудели моторчики, чемоданы поехали за нами.
— Не верю! — крикнул Великий Гриссини нам вслед.
— Поверьте, — сказала Анжелина. — Старина ди Гриз только с виду кремень, а сердце у него нежное.
— Если не прекратишь меня нахваливать, я покраснею.
Я поцеловал жену в щеку.
Когда я подошел к такси, позади отворилась дверь коттеджа.
— Я вам скажу, — произнес факир. — Я решился.
— Лайнер ждать не будет, — предостерегла Анжелина.
— Это и минуты не займет. Вы бы сами могли догадаться, когда я сказал, что мальчик заходит мне за спину. На секунду он исчезает с глаз публики. Отвлекай внимание!
— И тут кое-что происходит. –Я обрадовался. — Но что?
— Он останавливается. Его скрывает моя крылатка. Вот почему я всегда оставляю этот номер на конец представления. Когда он заканчивается, падает занавес. Но прежде, чем он поднимется снова, мальчик успевает убежать за кулисы. Я кланяюсь.
— Но если не он поднимается по веревке, то кто?
— Никто. Нет никакой веревки над корзиной, это изображение. В тот момент, когда мальчик заходит мне за спину, я включаю проектор. Передо мной тотчас появляется голографическое изображение веревки. Помните, настоящий мальчик скрывается от публики за моим плащом. А в следующий миг из-за меня выходит голографическое изображение мальчика и поднимается по голографической веревке. И исчезает, как может исчезнуть лишь изображение. А изображение веревки падает в корзину. И остается только настоящая веревка на дне.
— И тут опускается занавес, — со смехом добавила Анжелина, — и довольные зрители расходятся по домам.
— Пора и нам честь знать, дорогой магистр. Великий Гриссини, вы действительно великий.
На сем мы и расстались. Он — кланяясь, мы — смеясь. Под занавес жизни он дал великолепное представление.
Глава 5
Как только мы оказались на борту лайнера, которому выпала честь доставить нас в Феторрскорию, эйфория от последнего представления Великого Гриссини испарилась. Мы так и не решили одну из серьезнейших проблем. Должно быть, Анжелина увидела мой злобный оскал. Она попыталась меня развеселить, но ничего путного из этого не вышло. В моей черепной коробке плясали мысли о свинобразах. Да разве могу я допустить, чтобы исчезло одно из этих чудесных созданий, даже будь оно в моем распоряжении?
— Что скажешь о бокале шампанского перед ленчем?
Из моего пересохшего горла вырвался хрип, и Анжелина похлопала меня по руке.
— Да, милый.
— Тогда — в “Звездный бар”!
Тут пискнуло сигнальное устройство коммуникатора и засветился экран.
— Ну, конечно, — фыркнул я и состроил кислую мину своему отражению в зеркале. Это было несложно — я как раз причесывался. — Сейчас нам прочтут нуднейшую лекцию о применении спасательных средств. — Ошибаешься, — возразила подошедшая к экрану Анжелина. — Это от Джеймса. Ниже все подробности. Он договорился, чтобы нас встретили, как только пройдем таможню. Некто Игорь, владелец грузовика. Игорь знает, куда нам надо ехать. Еще Джеймс желает удачи и всего наилучшего.
Она нажала кнопку принтера, и машина выдала распечатку.
— Он подготовил для нас полное расписание.
— Наш мальчик! — с любовью и воодушевлением отозвался я. — А сейчас — шампанского!
“Звездный бар” вполне оправдывал свое название. Потолочным сводом служил огромный хрустальный купол, за ним раскинулась космическая тьма в желтую крапинку. Впрочем, я очень сомневался, что в корпусе звездолета прорубили окно только для того, чтобы пассажиры имели удовольствие посмотреть на космос. Нет, это был фокус, и не из плохих. Мы попивали шампанское и строили планы. Я делал заметки на листе с посланием от Джеймса. Если звездолет не выбьется из расписания, а законы космической механики позволяют на это рассчитывать, мы прилетим на Феторр всего за день до открытия циркового сезона. Свинобразье ранчо примерно в пятистах километрах от космопорта, еще двести километров до Феторрскории. Если и успеем, то впритык.— Твоя правда, но что поделаешь?
— Ничего. А потому давай отложим тревоги на потом.
Я сунул лист в карман, осушил бокал и отодвинул бутылку.
— Надо извлечь из полета максимум пользы, то есть постоянно упражняться. Без похмельной дрожи в руках.
— А как же стаканчик перед сном?
— Это святое. Я не намерен записываться в абстиненты.
Дни проходили быстро. Я упражнялся, пока мои пальцы не приобрели змеиную изворотливость. В последние дни перед отлетом Анжелина взяла на себя все покупки. Тогда я не осознавал, сколь хлопотное это дело — все мое внимание было отдано фокусам. Однажды она появилась из спальни, когда я отрабатывал очень сложную карточную манипуляцию.
— Ну, как тебе? — спросила она.
Я обернулся.
— Ух ты!
Карты порхнули во все стороны. На Анжелине был настоящий шедевр швейного искусства — сногсшибательное алое платье с высокими разрезами на бедрах, глубоким декольте и облегающее везде, где только можно. Я бросился обнять ее, но застыл, как вкопанный, от ласкового удара кулаком в челюсть.
— А тебе не кажется, что для женщины в моем возрасте оно слишком много открывает?
— Ты в самом подходящем возрасте! — воскликнул я. — Ты шикарная и желанная, и любой зритель мужского пола, достигший половой зрелости, будет пялиться не на меня, а на тебя. Я уже слышу шипение перегретых оргонов*[Оргоны гипотетические частицы живительной космической энергии, питающей, по мнению известного психоаналитика Вильгельма Рейха, нервную систему человека (сравн.“ци” и “прана” из цигуна и йоги). (Прим. перев.)} в зрительном зале.
— А изумрудная тиара — это не чересчур?
— В самый раз. Подчеркивает осиную узость твоей талии.
— Не уверена. — Она проделала перед зеркалом изящный пируэт. — Может, лучше зеленый цвет?
— У тебя есть еще наряды вроде этого?
— А как же?
— Доставь мне удовольствие! Давай устроим дефиле.
Я отложил карты, пододвинул кресло, зажег сигару, налил себе бокальчик белого вина. Анжелина запаслась костюмами для всех фокусов. Зеленый — в пару бурому, как ржавчина, окрасу нашего предполагаемого свинобраза. Черное с красным платье — чтобы ассистировать, когда я буду показывать карточные фокусы. Полуночно-черное — для левитации. Мы чудесно провели время, пока гонг не возвестил начало обеда.
В подобном духе истекли последние дни полета. Пока я пестовал в себе таланты фокусника, супруга доводила до совершенства наряды. Мы хорошо питались, прекрасно высыпались, и я позволял себе лишь бокал-другой вина за обедом.
