Инструкция по ловле ведьм (СИ) - Лещенко Ирина (первая книга TXT) 📗
По неподвижной глади плыли отраженные облака и утонувшие насекомые. Пахло тиной.
С трудом выгнав свина из прибрежного ила, вытащила из сумок тонкую костяную дудочку, подула. Дудочка безмолвствовала.
Осмотр на просвет обнаружил внутри ссохшуюся до полной неузнаваемости косточку. Я потрясла дудку.
— Нечего было косточками в индюков плеваться. — проворчала я, наконец извлекая семя на свет божий. Вдохнула поглубже и пронзительно загудела.
Тонкая витая дудочка издавала густой и низкий звук, расползающийся по воде, как разлитое варенье по столу. Несколько секунд я прислушивалась, однако вода осталась неподвижна.
— Зараза! Не хочешь по-хорошему… — я сняла сапоги и со вздохом облегчения уселась на край настила, опустив ноги в прохладную воду. Отставленная в сторону обувь пахла чудовищно, даже трудолюбивые стрекозки, наверняка лишенные обоняния, меняли свою траекторию, огибая ядовитое препятствие.
Вода забурлила в паре метров от моих ног. Лопнул, поднявшись, крупный пузырь, являя заспанное зеленоватое лицо.
— Ошалела совсем? — визгливо вопросила русалка, протирая заспанные очи. — То коровы гадят, то ты тут, со своими…ногами!
— Чем тебе мои ноги не нравятся? — обиделась я. — Надо было на дудку вылезать.
— Откуда я знаю, кто тут гудит. — огрызнулась зеленовласая дева озера и с хрустом зевнула. — Чего хотела-то? Дудка-то у тебя правильная, а дерево — не то.
— Как не то? — поразилась я. — Ясень же?
— Сама ты ясень. Делать-то из ивы надо. — русалка постучала указательным пальцем по лбу. — Из ясеня только на домовых манок да на банных…
Я оглядела дудочку. Ну, в крайнем случае буду дальше косточки плевать.
— Ты куда белье дела? — спросила я, запихивая инструмент в карман. Русалка скривилась.
— А куда его девать, вон оно. — она кивнула на какой-то серый склизкий ком под мостками. — Нужно оно мне больно…
— Так а сперла зачем? — допытывалась я. Дева нырнула, оставив на поверхности только глаза и островок зеленых волос. Просидела минуту, снова всплыла.
— А покурить у тебя не найдется, ведьма? — вкрадчиво спросила она. Я сморщилась.
— Я же ведьма. Есть, конечно…
За полминуты скрутив сушеный лист в тонкую трубочку, я запалила один конец и протянула русалке. Та, зажав трубочку между мокрых пальцев, с блаженным выражением лица втянула дым.
— Вот нет чтоб табак носить. — протянула она, не открывая глаз. — Да не хотела я белье это воровать. Повадился тут ко мне один, у кузнеца работает. Мальчик молодой, волосы льняные, красииивый… увидел раз, говорит — никогда такой, как ты, не видел!
Русалка кокетливо заулыбалась и плеснула хвостом с траченными плавниками, едва не загасив курево.
— Ходил, ходил…цветы носил, а раз репу принес. Хороший парень. А тут пришли бабы, я глядь — штаны его полощут! Ну я выглянула тихонько, а там девчонка его тряпки стирает. Такая, знаешь, толстая, щеки красные. — дева от обиды хлюпнула носом. — Ну я и не сдержалась…ее притопить хотела, да куда там — весу в ней…
Я сочувственно покивала и стянула рубашку. Русалка русалкой, а когда еще постираться получится?
Огонь весело потрескивал, подрумянивая нанизанные на прутик кусочки мяса. Тени обступили костер, искры взлетали прямо к звездному небу. Свин дрых, развалившись на боку, я же, постелив плащ прямо на землю, смотрела в огонь и то дремала, то проваливалась в воспоминания.
…три медяшки и крошечная плошка с зельем. Ровно столько отдала старая Грая, ведьма из Двуречья, по случаю прикупив способную девчонку. Я даже не спрашивала, где та деревня.
В тот год мор шел такой, что деревни сжигали целиком — и вывозить было некого. Даже ведьмы, плюнув на все свои распри и нелюдимость, шли по городам и селам, пытаясь хоть как-то помочь. Сил и знаний хватало, чтобы сварить толковое зелье, только вот времени не хватало.
Мать, видать, заболела, да и вряд ли я была единственный ртом в семье. Отдала, и глазом не моргнула, благодаря за спасение; после я тряслась на осле Граи, вытирая сопли худым рукавом. Я не помнила, но она любила удариться в воспоминания, особенно усадив меня за самую маетную работу — обрывать сушеные лепестки, не повредив, или перемывать все пузырьки от протухших зелий.
Словно наяву увидела я в языках пламени горбоносый гордый профиль, низко нависшие полуседые брови и отчаянно-мальчишеский, дерзкий блеск аметистовых глаз.
— Так просто прочу не наложить. — пронзительный, звонкий голос раздался в ушах. — Тут дело тонкое. Мы не палачи по заказу, однако! Иногда порча дело хорошее, а то и прибыльное. Не можем мы взять, да и проклясть. Вот придет баба к тебе, голосит, волосы рвет, уйми, говорит, мужа, чтобы не гулял направо да налево, вся деревня надо мной смеется! А ты пришла — мужик как мужик, и рука не поднимется. А ты похитрее. Покрутись вокруг, поулыбайся зазывно, оденься как…баба нормальная…хвать он тебя в темном углу, сопит, слюни пускает — тут-то тебя и проймет. Бей ему проклятьем своим промеж глаз, хорошее выйдет, крепкое. А без личной неприязни какая там магия? Чушь одна!
Костер стрельнул снопом искр. Я очнулась и протянула руку, снимая палочку с куском курятины.
Хорошая курица, жирненькая. Надо было сразу еду мне предлагать, а не торговаться, как скот…
Где-то вдалеке завыл волк. Свин испуганно прянул ушами и перевернулся на живот, поблескивая бусинами глаз.
— Спи, далеко. — пробормотала я, утирая рот.
Однако зверь с завидным упорством косился куда-то вбок, не реагируя на мой голос. Я присмотрелась, но ничего не увидела.
— Вылезай, я тебя вижу! — громко сказала я, подкидывая сучья в огонь.
Тьма за пределами светового круга вздохнула.
Парень вышел к костру, придерживая на весу плетеную корзину.
— Ты, что ли, ведьма? — угрюмо проговорил он, поблескивая глазами.
— Я, что ли. — я сняла еще один прутик и протянула гостю. — Угощайся.
Парень повел носом, но угощение взял. Сел напротив.
— Я к тебе по делу. — начал он, разглядывая поджаренное мясо так, как будто впервые увидел. — Меня тут…на охоте подранили, полечить сможешь?
— Смогу. — я пожала плечами. — Да у вас и проповедник заговорит любую рану.
— Не станет он. — парень мотнул головой. Я прищурилась.
— Ну-ка покажи.
Охотник, сосредоточенно посапывая, стянул рубашку, обнажив перевязанное плечо.
Я обошла огонь и наклонилась над раной, небольшим кинжалом разрезая ткань.
Рана как рана, как будто волк ухватил да мотнул, только мясо не вырвал — глубокие порезы от зубов, синева вкруговую. Кожа вот только…
Я содрала с парня рубашку, ощупав под мышками и шею. Присвистнула.
— Ясно, чего ты к проповеднику не пошел. — я отошла к сумкам, прикидывая, хватит ли трав. — Прибил бы тебя, да дело с концом. Где ты летом оборотня нашел?
Парень пожал здоровым плечом.
— Волк и волк. Знал я разве, что то не волк, а сосед мой…
— Во как. — я пристроила котелок над огнем, плеснув воды. — А с соседом что?
— Сожгли. — незадачливый охотник с тревогой наблюдал, как я раскаливаю лезвие. — Это зачем?
— Затем. — отрезала я и, не давая парню опомниться, резанула горячим острием по следам зубов.
Парень взвыл похлеще оборотня, пришлось свободной рукой зажать ему рот.
— Терпи. — прошипела я, делая надрез и с обратной стороны. — А то вся деревня соберется. Я-то уйду, а тебе конец.
Парень промычал мне что-то в ладонь, смаргивая выступившие слезы. Вытащив мешочек с серебристой пылью, я выдула немного на рану.
Повозившись минут десять с зельем, перелила его в кружку и протянула скрежещущему от боли парню.
— Остуди. Повезло тебе, что я вовремя мимо проходила. Затянулись бы раны — все…
Охотник отпил глоток и скривился.
— А ты как хотел? — я подтянула сумку поближе к себе. Свин, задремавший было, снова раскрыл глаза. — Зелья вкусными не бывают. А в деревне никто на тебя не смотрел косо?..
Парень в два глотка осушил кружку, протянул мне, открыл было рот для ответа, но раздавшийся сбоку визг смешал все наши планы.
