Миссия «Демо-2020» - Краснов Антон (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
– Это страшное оскорбление, и самое ужасное, что оно касается не только меня, но и всех женщин! Понимаешь, дорогой? Ведь я, первая леди, в своем лице представляю всех женщин этой многострадальной планеты.
Говоря это, леди закатила свои тусклые пуговичные глазки и выдавила из себя увесистую слезу. Президент спросил:
– А что, собственно, случилось?
– Дело в том, дорогой, что в нашем мире, несмотря на все те гуманные и демократичные меры, что принимаются по этим вопросам, – как по писаному начала леди Буш-Оганесян, – по-прежнему нарушаются права женщин! Да, да! Это возмутительно! Я, как председатель женского комитета федерального округа Колумбия, не могла пройти мимо вопиющих, бесчеловечных проявлений мужского шовинизма, которые все еще встречаются на нашей многострадальной планете.
Госпожа Кэтлин Буш второй раз за минуту употребила словосочетание «многострадальная планета». Вне всякого сомнения, ей оно нравилось.
– Но, дорогая, мне кажется, что законы, стоящие на страже чести, достоинства и безопасности женщин… – неуверенно начал мистер Нэви Буш, – мне кажется, они соблюдаются. И никто, никто не может похвастать тем, что ему удалось обойти закон. Даже представители самых известных семей. Вот взять хотя бы двоюродного племянника вице-директора ФБР, этого несчастного Пита Буббера, который получил семь лет изоляции…
Кэтлин свела брови на переносице. В таком виде они напоминали крышу шалашика, готовую вот-вот обрушиться во гневе.
– Не надо мне про этого типа!.. – взвизгнула она. – Лично мне непонятно другое, а именно: как вице-директор Глэбб, чьего родственника упекли за такой вопиющий проступок, не подал в отставку со своего ответственнейшего, между прочим, поста?.. Это возмутительно! Пит Буббер! Не забывай, что он посмел посягнуть не на кого-нибудь, а на нашу родственницу, близкую родственницу!
– Точнее, твою троюродную тетушку, – на свою беду уточнил мистер Нэви и тут же зажмурился.
Леди Буш топнула ногой и выдала тираду, из которой красноречиво следовало, что несчастная тетушка и без того сильно пострадала от злобного нарушителя закона, а тут еще и сам гарант конституции упражняется в остроумии на ее счет. Буш-третий и не думал этого делать, поскольку просто не умел шутить, однако его вторая половина, нисколько этим не смущаясь, тотчас же завалила супруга упреками, а под конец инкриминировала мистеру Нэви едва ли не сообщничество с Буббером, подпитываемое преступными идеями «мужской солидарности» и «маскулинного шовинизма». Последнее словосочетание также входило в число излюбленных у леди Буш-Оганесян.
Молодой парень Пит Буббер, упомянутый президентской четой, был осужден за сексуальное домогательство в отношении утлой старушки Клэр, приходящейся троюродной теткой жене президента.
Домогательство было вопиющим. Оно выражалось в том, что он привел в надлежащее (то бишь вертикальное) положение инвалидную коляску, на которой лихачила тетушка Клэр и на которой же свалилась с лестницы и перекувырнулась несколько раз, как в заправской автокатастрофе. Главным пунктом обвинения (домогательство!) стал тот факт, что Буббер водрузил на лысый череп тетушки ее парик, который слетел при падении. Почтенная дама утверждает, что при этом мерзавец похотливо улыбался. Ныне он отбывает семилетний срок на Луне, в тюрьме с поэтичным названием «МунДак» («Лунная утка»), вспомнил президент. Да! И отстегнул триста тысяч долларов штрафа потерпевшей стороне, то бишь тетушке Клэр. «Зачем, ну зачем ей триста тысяч? – подумал мистер Нэви Буш. – Все равно сидит на дотациях… А недавно вставила за государственный счет полный рот зубов из нового материала… Сорок зубов! Шесть, наверно, про запас…»
– …Вот так! – услышал президент финальный аккорд речи милой супруги. – Нэви! Нэви, ты меня слушаешь?
– Да, я тебя слушаю, – выдавил он, – но поторопись, дорогая, ко мне вот-вот должны прийти министр обороны, директор ФБР и два личных советника. Вот-вот…
– Знаю, что они тебе насоветуют!.. – буркнула леди Кэтлин, подозрительно глядя на мужа. – Странно, что среди твоих советников ни одной женщины! Это возмутительно!
– Дорогая, что ты мне хотела сообщить?.. – окончательно потерял терпение президент. – Я тебя слушаю.
Кэтлин подобрала с пола толстенный фолиант, которым, как помнится, она запустила в благоверного при самом своем появлении, и, перелистнув пару страниц, произнесла пресекающимся голосом, в который намеренно была подпущена истерическая нотка:
– Я принесла тебе список людей, которые должны понести тяжелое наказание. Я требую возбуждения уголовных дел по факту диффамации, оскорбления чести и достоинства, дискриминации по половому признаку и… Боже мой! Ты только послушай, что говорят в Европе, которая в последнее время окончательно обнаглела и зарвалась: «Идешь к женщинам, бери с собой плеть!»
– Это, наверно, кто-то из клуба садомазо? – невинно осведомился президент.
– Не знаю, откуда он, но его зовут Ницше!
– Мэр Бостона? – тупо ворочал мозгами президент. – Хотя нет, тот – Ницкер.
Леди Кэтлин топнула ногой. Тут она обрушила на мужа целый водопад цитат. Особенно ее возмутило изречение некоего грека Эзопа, гласившее: «Не открывайся жене и не делись с нею никакими тайнами: в супружеской жизни жена – твой противник, который всегда при оружии и все время измышляет, как бы тебя подчинить». Буш-Оганесян моргал глазками. Он совершенно был согласен с этим Эзопом и со всеми греками сразу, если бы к тому же знал, где эта Греция находится. Тот же кляузный Эзоп изрек еще одну возмутительную гнусность: «Огонь, женщина и море – три бедствия». Каскад изречений людей, о которых президент слышал впервые, довершили слова наглого француза, некоего Монтескье: «Клясться женщине в вечной любви столь же нелепо, как утверждать, что всегда будешь здоров или всегда будешь счастлив». Миссис Кэтлин перевела дух и наконец пригвоздила, как ей казалось, к позорному столбу всех тиранов-мужчин в лице собственного мужа:
– А вот ответ одного наглеца на вопрос честной активистки касательно того, какую женщину он считает достойнейшей: «Ту, мадам, которая сделала больше всего детей»!
Президент Буш-третий фыркнул в кулак, едва удержавшись от смеха. Фраза ему понравилась, но он, ясное дело, и пикнуть не посмел об этом. Напротив, он важно почесал ухо и провозгласил:
– Да, состав преступления налицо. Порочение чести и достоинства к тому же… А кто это сказал? Какой-нибудь китаец, с которыми мы сейчас воюе… м-м-м… налаживаем… гм… у которых…
Президент был косноязычен и так и не сумел сформулировать суть взаимоотношений ВША и Китая.
Жена прищурила один глаз и спросила:
– Почему ты решил, что это китаец?
– Ну как же… Вот он говорит: «…которая сделала больше всего детей». А где делают больше всего детей, как не в Китае?
– Фамилия этого наглеца, – не вдаваясь в дальнейшую полемику по вопросу национальной принадлежности нарушителя закона, провозгласила миссис Буш, – Бонапарт. Наполеон Бонапарт.
– Наполеон?.. Гм… знакомое имя. Где-то я его уже слышал. – Президент почесал лысеющую макушку и пустился в воспоминания: – Мм-м… а не учился ли я вместе с ним в Йельском университете? Да нет. Там учатся законопослушные люди, таких м-мерзостей говорить не стали бы. Тэк-с… А в сенате у нас не заседает такой? Он, кажется, по происхождению гомосексуалист из Камбоджи…
– Ничего себе происхождение, – отметила миссис Буш, которая, несмотря на стервозность и крайне феминистские взгляды, была все-таки чуть умнее супруга. – Нет, Нэви, ни в сенате, ни в конгрессе такой не заседает!
Президент врезал кулаком по столу так, что на огромной матовой панели слева зажегся экран, и толстогубый полковник-спецслужбист из охраны Белого дома осведомился, все ли у мистера президента в порядке. Буш не обратил на него внимания, он воскликнул:
– Нуда, вспомнил! Наполеон! Конечно! Так звали попугая госсекретаря Бобби Боббинджера, которого я на прошлой неделе отправил в отставку! Кстати, не понимаю… вот ты умная женщина, дорогая, может, ты мне объяснишь: зачем попугая называть в честь пирожного? Гм… Ты сказала, что этот попугай… А что, его спрашивали о том, какую женщину он считает самой достойной? Это какой же идиот интересовался о таких вещах у попугая?
