Тупик Гуманизма - Миронов Арсений Станиславович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Пригибаясь под сгруженные спелыми прозрачно-золотистыми плодами ветви искусственной облепихи, квестор шагнул вослед за ускользающим золотистым шлейфом – и вздрогнул: воздух во втором павильоне блестел, искрился и серебрился – весь, от пола до потолка, покрытый мириадами колких слюдяных бликов. Сначала Литот и не заметил роящихся черных точек между искрами – лишь через несколько секунд, услышав сухой треск тысячи крыльцев, догадался: это павильон стрекоз.
На всякий случай прикрыл лицо ладонью в желтой перчатке, другой рукой провел по бритому черепу, стряхивая щекотание цепких лапок. Ну все, облепили сплошь, маленькие и хищные, будто выточенные из бирюзы, малахита и обсидиана.
– Это тоже ненатуральные животные, – вздохнула Линда Гейа Целеста. – На всей планете осталось всего несколько тысяч живых стрекоз, в основном они содержатся в государственных музеях и частных зоологических коллекциях. Итак, продолжая тему убийств, я скажу вам главное: любой объект Дикой Природы есть частица божественного.
Она помолчала, взвешивая на ладони крупного черно-фиолетового самца, удивительно похожего на древнейшие винтокрылые аппараты эпохи первичного расширения НАТО.
– Ведь что такое божественное? Божественное есть Принципиально Иное, Отличное от человека и Превосходящее его. Животные превосходят человека, ибо в их существовании нет ничего лишнего, ничего, кроме естественных прав и потребностей. Итак, божественное – не атрибут только одного Бога, но свойство множества живых существ, составляющих Дикую Природу. Это закономерный вывод, к которому приводит зрелое гуманистическое миропонимание. Если в XVIII столетии гуманизм зародился как признание за человеком животных прав, в конце XXI века он приводит к признанию за животными прав божественных.
– Минутку, – поморщился сыщик. – Говоря об убийствах, вы случайно не имеете в виду…
– Вы абсолютно правы, – радостно воскликнула Гейа Целеста, экспрессивно подбрасывая руки и трепеща всем телом (золотые пряди зазвенели, счастливо искрясь). – Я верила, что вы догадаетесь. Убийства, настоящие убийства происходят в этом здании каждый день. Это началось неделю назад, когда уголовники-крысоловы начали установку в квартирах смертоносных устройств, отнимающих божественную искру жизни у свободных членов нашего общества: грызунов и насекомых.
– Я плохо знаком с экологическим законодательством, – сказало отяжелевшее лицо квестора Порфирия Литота. – Разве уничтожение крыс и тараканов является преступлением?
– Действующее законодательство несовершенно, – прошептала Целеста. – Закон разрешает лицензированную деятельность ограниченного числа фирм, специализирующихся на этом святотатственном бизнесе. Но мы-то с вами понимаем, что это – не просто нарушение естественных прав животных. Это покушение на священные объекты Дикой Природы! И каждый подлинный гуманист просто обязан сделать все для сохранения святыни. Сделать все для защиты естественных прав, которые являются универсальными, общими и для животных, и для человека.
– Погодите… – квестор выбросил вперед полусогнутый палец в желтой перчатке. – Вы сказали, что неделю назад в доме были установлены ловушки на крыс и тараканов?
– Мне это доподлинно известно, – прерывисто выдохнула гуру Линда Целеста.
– Однако в здании страдают не только животные, но и люди. Одиннадцать человек подверглись жесточайшим нападениям. По-вашему, это тоже объясняется действием мышеловок?
– Дом проклят, – глухо сказала старая гуру. – Пройдемте в следующую комнату, я расскажу вам главное.
Она отодвинула в сторону серебристую драпировку на стене, Порфирий склонил голову и осторожно шагнул под низкую притолоку – в тот же миг прямо в лицо, в глаза ему ударила плотная, липкая волна зловонного запаха. Зажимая нос рукавом, он ошеломленно огляделся: третий павильон был самым крупным – и самым необычным. Прямо на полу виднелись размазанные нечистоты, гниющие плоды и горы разлагающегося искусственного жира. Воздух между стенами был густым от смрада, кое-где он сгущался настолько, что образовывал жирные мохнатые пятна, гудящие и роящиеся под потолком. Это были прекрасные древние насекомые, верные спутники человека: мухи, оводы и слепни.
– Они восхитительны, не правда ли? – Гейа Целеста улыбнулась мягким и пушистым навозным мухам, любовно льнущим к ее загорелому сморщенному личику. – Они совершенно свободны от предрассудков и вымысла, они знают свои права и естественны во всех проявлениях… Человеку не понять их особенной, мистической красоты – но это лишь доказывает, что они – совершенно иные сущности, живущие по нечеловеческим и надчеловеческим законам… Впрочем, вернемся к нашей теме. Уничтожение любого объекта Дикой Природы, будь то заповедный луг, уссурийский тигр или навозная муха, есть акт оскорбления религиозного чувства просвещенного человека. И напротив, защита священной природы приносит возвышенные, экстатические переживания, ради которых стоит жить и сражаться…
– Но при чем здесь люди, нападения на людей? – давясь от вони, раздраженно перебил квестор.
– О, это неудивительно. Природа не терпит надругательства. Священная сила природы наказала жильцов этого дома за то, что они установили у себя в домах святотатственные устройства для убийства беззащитных живых существ.
– Довольно философии, – не выдержал Литот. – Отвечайте на вопрос следствия! Почему в здании пострадали квартировладельцы?
– Мы можем только догадываться, что стало орудием божественной кары… Но это была праведная месть оскорбленного божества. Природа больна человеком. Болезни надо лечить, чтобы…
Квестор не расслышал окончания фразы: ах! Ощутил прокалывающую ядовитую боль чуть пониже локтя! Подпрыгнул, содрогаясь от страха и омерзения: подлая тварь забралась под пончо и прокусила нежную кожу квесторской руки сквозь гипюровую кольчужку.
– Ах, какая честь! – завопила старая гуру, подскакивая и хватая сыщика за локти. – Вам оказана высочайшая честь! Это – настоящая, живая дагестанская муха цеце, в моей коллекции их всего триста десять особей! Эта муха доверилась вам, квестор! Она избрала вас в качестве носителя ее личинок! Вы включены в священный круговорот Природы!
– А-а-а-а!.. – хрипло стонал Литот, выдавливая гадкое из-под кожи.
– Берите, берегите эти драгоценные семена новой жизни! – Гейа Целеста вся извивалась от восторга. – Подумать только, какое единение человека с божественным! Об этом можно только мечтать, только мечтать!
Квестор рвал на себе одежду, обрывки черного рукава болтались как воронье изломанное крыло. Инъекцию дизъюнктора, срочно! Тройную дозу биоблоккера! Колдунья, жрица экологическая, затащила сюда, к мухам… ах как жжет, как дергает руку!
– О, я вижу вы – добрый, благой человек! – жарко шептала старуха, приникая сухим телом и обдавая квестора волной золотого сияния благоухающих волос. – Природа доверяет вам свои сокровенные тайны, и я тоже доверюсь вам. Пойдемте, скорее пойдемте в мой кабинет, я покажу вам главное, самое главное!
Вцепившись в руку квестора, уже пьяного и дурного от боли, гуру повлекла его через загаженный павильон к небольшой металлической двери, похожей на дверцу крупного сейфа. Дверь солидно отливала свинцом, на косяке сдержанно мигал красный огонек сигнализации.
– В моем кабинете вам будет легче, болезненные ощущения сразу утихнут, – шептала старуха на ухо квестору. – Конечно, нелегко вот так сразу, без подготовки вступить в творческое взаимодействие с божественным, но боль от соприкосновения с высшей силой уйдет, и уже через неделю крошечные миленькие личинки появятся на свет, это будет волшебная встреча, которая напитает ваше сердце истинной симбиотической радостью живой сопричастности высшей природе!
Сдержанно гудя гидравликой, металлическая дверца отъехала, открывая доступ в кабинет гуру Линды Гейи Целесты – небольшую комнату без окон, тускло освещаемую алтернативными светильниками. На полу лежал мягкий ковер искусственного тундрового мха, стены представляли собой сплошные экраны, на который в прямом эфире транслировался серо-голубой пейзаж с северным сиянием.
