Меч Без Имени. (Трилогия) - Белянин Андрей Олегович (полные книги .txt) 📗
– Что угодно благородному лорду?
– Да ничего особенного. Я прилетел с миром и дико извиняюсь, если несколько нарушил размеренный ход вашей жизни. Я по делу.
– Мы много слышали о святом Скиминоке, летающем на белом драконе. Если Господь Бог сподобился на такое чудо, вновь вернув вас на землю, то мы рады услужить, чем можем.
– Спасибо. Вы так любезны, что мне даже неловко. Ну, если только… нельзя ли нарвать одуванчиков для Кролика? Он у меня на диете, но лучше все-таки подкормить парня витаминами, пока он не слизнул у вас одного-другого хулигана.
Староста кивнул, по его знаку стайка ребятишек с восторженным визгом бросилась за околицу рвать одуванчики.
– Дружище, как поешь, слетай за нашими, пусть срочно выдвигаются сюда. С делами я разберусь сам. Договорились?
– Нет плоплем, милолт!
Люди заулыбались. Картавый дракон все же большая редкость, но лед страха и недоверия был сломан – нас приняли. Я спрыгнул на землю, поморщившись от боли в затекших ногах. Староста широким жестом указал на самый большой дом.
– Прошу почтить вниманием мое жилище. Настоящие ландграфы в наших краях желанные гости.
– Не премину, но попозже. А сейчас скажите мне, где живет Луна?
– Кто?
– Луна. Такая кареглазая девушка с темными волосами. Ее не так давно навещал знаменитый маг Матвеич.
– Ах эта! – нахмурился глава деревни. – Вы, верно, хотите ее арестовать?
– За что? – удивился я.
– Как? Да ведь все только и говорят, что она убийца! От нее из-за этого дела и муж сбежал.
У меня перехватило горло. Не ожидал, что все может быть так плохо. В средневековые времена муж, бросивший жену, обрекал ее на вечный позор, нищенское прозябание и бесславную кончину. Не знаю, как там они разбирались между собой, но я вдруг необычайно остро почувствовал свою необходимость Луне.
– Где ее дом?
– Прямо по улице, на окраине. Только будьте осторожны, милорд, позавчера двое наших лопухов ходили туда… ну, по глупости. Дескать, баба без мужика. По хозяйству помочь, дров нарубить, постель согреть, да мало ли… Так вот до сих пор лежат охают. До родных кое-как доползли, но уж отметелила она их – взглянуть страшно!
– Ничего, надеюсь, меня не тронет. – Я не удержался от улыбки. Наемница в прежней форме и даже больная не дает себя в обиду.
Староста откланялся, еще раз нижайше попросив зайти в гости. На отшибе, у рощицы действительно стоял маленький бревенчатый дом с чердачком. Слабо дымилась труба, а дверь вряд ли могла выдержать один пинок ноги. Я попытался унять бешеный стук сердца и осторожно побарабанил по косяку. В ответ ни звука. Я мягко толкнул дверь, не заперто. Вошел и сразу увидел ее. Луна в одной рубашке сидела в дальнем углу, на кровати, закутанная до пояса в лоскутные одеяла. Она была бледная как полотно, очень исхудавшая, а карие глаза казались неимоверно большими. В тонких руках чуть подрагивал большой армейский арбалет. Железный болт смотрел мне в грудь. Не такой представлял я нашу встречу…
– Здравствуй.
– Уходи…
– Это я…
– Уходи…
– Луна, это я, Скиминок!
– Уходи!!!
Наверно, стоило бы сказать так: «Мир перевернулся, земля задрожала, воздух перестал входить в легкие, и от страшных слов резкая боль пронзила сердце тринадцатого ландграфа. Слезы заблестели в глазах, он пошатнулся… Его душа опустошена, любовь растоптана, жизнь потеряна. В отчаянии он падает на колени, умоляя ее не стрелять, но…»
С другой стороны – положеньице довольно комичное. Я наконец-то нашел свою сбежавшую возлюбленную, вошел в дверь, раздираемый любовью и сомнениями, а мне наставляют в нос арбалет, недвусмысленно давая понять, что будет, если я сейчас же не уберусь. И на колени я не падал. Упал на задницу… Очень вовремя: нервно подрагивающий пальчик Луны все-таки нажал спусковой крючок – болт прошил дверь насквозь! Она раздраженно отшвырнула арбалет, отвернулась к стене и… заплакала. Я вздохнул. Встал, отряхнул штаны – ну что ты будешь делать с этими женщинами? Пошел утешать…
– Не надо, любимая. Не плачь… Хочешь, я заряжу твой самострел и ты еще раз в меня выстрелишь? Я встану поближе – ты обязательно попадешь!
Вместо ответа она разрыдалась еще громче. Сев рядом на краешек кровати, я начал тихо гладить ее по голове.
– Прости… Было столько дел. Болезнь, бои, подвиги, драки – все это занимает весь рабочий день. Про ночные вахты уже и не говорю. Надо было, конечно, хоть весточку дать, но в вашей веселой стране ни почты, ни телефона. Не поверишь – банальную телеграмму отправить негде! А ведь народу не объяснишь, что у меня тоже может быть личная жизнь. Людоеды завелись – Скиминок! Пан Юлий мятеж готовит – опять Скиминок! Раюмсдаль Локхайм захватил, Зингельгофер армию собрал, Люцифер козни строит – везде только Скиминок! Как будто у вас других героев нет?! И ладно бы что серьезное, а то чепухой какой-то приходится заниматься… Две драконицы не поделили Кролика, так его еще одна, черненькая, оказывается, с детства любит. И что ты думаешь? Даже здесь без многомудрого меня никак нельзя разобраться!
Моя пустопорожняя болтовня сделала свое дело. Луна перестала плакать, улыбнулась и обняла меня за шею, уткнувшись мокрым носом мне в ухо. Я гладил ее по спине, довольно долго мы молчали. Наемница начала первой:
– Он уехал. Я была уверена, что справлюсь с собой и смогу с ним жить. Два дня мы не ссорились. Потом начался ад… Я заболела. Он ухаживал за мной, но… Я все время думала о тебе, а любое случайное упоминание твоего имени вызывало скандал. Я… в общем, я сказала ему, что давно тебя люблю. Что я обманываю его… Он уехал в Вошнахауз, у него там работа. Потом передал письмо с магом Матвеичем. Пишет, что все понимает, но семья есть семья, разрушить легко и… все зависит от меня.
– А ты?
– Я… наверно, вернусь к нему. Так надо… Он позовет и… Нет! Не уходи, пожалуйста…
Я пытался встать, но Луна вцепилась в мой рукав, глядя такими умоляющими глазами.
– Скиминок, любимый… Родной мой… Не оставляй меня сейчас. Ты не видишь, как мне плохо? Я ничего не могу решить. Все во власти Всевышнего… Ну что же нам обоим делать, раз все так вышло? Не молчи… Я… люблю тебя!
Ее бил озноб. Явно высокая температура. Я покрепче прижал к себе ее горящие плечи, а потом… Наши губы вдруг встретились. Это был тот самый поцелуй, которого ждут всю жизнь! Если его не было, то век прожит даром… Мы целовались снова и снова. Мы отдавали друг другу всю нежность и ласку, скопившуюся за долгие годы разлуки. Горечь поражений, душевная боль, раны и усталость, проблемы, страхи, обиды… не осталось ничего, что бы не растаяло в огне этих поцелуев. Я все простил. Она все простила. Мир вокруг ограничил свое многообразие озерами ее глаз. Там отражался – я! Больше мне не нужно было себя искать… Теперь ответом на любой вопрос звучало: я люблю ее! Враги представлялись мелкими, сложности – несущественными, ошибки – поправимыми. Не было ничего, с чем бы я сейчас не смог справиться. Она целовала меня с такой яростью, безоглядной страстью, на какую способна лишь настоящая любовь. Мы не заметили, как опустился вечер. Я не услышал скрипа досок, припирающих снаружи дверь. Луна не обратила внимания на голоса за окном. Мы вздрогнули одновременно от обжигающего Меча Без Имени, изо всех сил сигналящего об опасности. В воздухе запахло серой. За стеной кто-то громогласно объявил:
– Верьте мне, дети мои… Он – не ландграф! Она – наемная убийца. Они лишь грешные исчадия Ада. Спасем же свои души, придав слуг Сатаны очистительному пламени истинной веры!
Я рванулся к двери и тяжело ударил в нее всей грудью. Бесполезно. Она была надежно прижата снаружи. Подошел к маленькому окну, – вокруг дома мрачной толпой стояли жители деревни. Стражи опирались на копья, староста задумчиво вздыхал, а прямо перед ним бесновался высокий худой священник в черной рясе:
– Огня! Дайте мне огня! Только огонь, испепеливший их тела, избавит ваши души от вечного пламени геенны огненной. Спасите себя и детей своих! Молитесь, дабы происки Сатаны не ввели вас в искушение! Кайтесь, ибо Бог отвернулся от вас за то, что вы дали пристанище его врагам…
