Нет жизни никакой - Твердов Антон (список книг TXT) 📗

— На помощь!!! — и незамедлительно получил страшной силы удар по шее. — Я больше не буду! — всхлипнул Виталий, сразу после удара оставив всякие попытки привлечь внимание охраны редакции к тому, что происходит в кабинете главного редактора. — Отпустите меня, пожалуйста.

Парень остановился и аккуратно положил скрученного Дрыгайло на пол.

— Если ответишь на мои вопросы, отпущу, — сказал он.

— Все что угодно! — истово выдохнул Виталий.

— А если опять орать будешь… — Парень значительно кивнул на дверь. — Устрою сеанс членовредительства. Знаешь, какую часть тела удобнее всего дверью защемлять?

Этого Дрыгайло не знал, но догадывался, не испытывая, впрочем, никакого желания проверить на практике правильность своего предположения.

— Все скажу! — снова прохрипел Дрыгайло. — Не надо… членовредительства…

— Где Шорох?

— По последним д-данным, — спотыкающимся голосом начал Виталий. — Находится в районе… в Волжском р-рай-оне. М-м-милиции пока не удалось… Я об этом п-п-писал в последнем н-номере ж-ж-ж-ж-ж…

Парень влепил Виталию подзатыльник. В горле последнего раздался негромкий звук, похожий на тот, когда соскользнувшая патефонная иголка снова возвращается в родную канву, и Дрыгайло довольно бодро продолжил:

— …в последнем номере журнала «Саратовский Арарат». Шорох оккупировал помещение ночного клуба «Ротонда», захватив в заложники весь обслуживающий персонал, и выдвинул требования — миллион долларов, вертолет с запасом бензина до Лас-Вегаса, трех танцовщиц балета «Тодес» и ящик водки. Силы спецназа сейчас окружили район и никто н-н-н-н-н…

После второго подзатыльника Дрыгайло икнул и договорил:

— И никто не знает, чем все это закончится.

— Спасибо, — ответил парень. — Значит, в «Ротонде». Теперь для тебя следующее задание. Прямо сейчас отправляешься в «Ротонду» и любыми правдами и неправдами проникаешь как можно дальше за кольцо окружения ментов. У тебя редакционное удостоверение, у тебя получится.

— Слушаюсь, — по-солдатски ответил Дрыгайло. — Отпустите меня, пожалуйста, а?

Парень что-то хотел ответить, но раздавшийся в тишине комнаты голос невидимого теперь рогатого проговорил:

— Никита! Время заканчивается. Канал сообщения между мирами сейчас закроется.

— Понял, — проворчал Никита, снова открыл рот, но снова ничего не сказал. Неожиданная ярчайшая, но беззвучная вспышка оранжевого света на мгновение ослепила Дрыгайло — и парня не стало.

Виталий подергался немного на полу, стараясь освободиться от пут, но, не добившись никакого результата, стал звать на помощь.

Ни в тот вечер, ни на следующий день в район, где находился ночной клуб «Ротонда», он не попал, потому что прибежавший на его зов охранник Осип первым делом вызвал милицию, а уже потом, когда Дрыгайло, плача, заявил Осипу, что минуту назад редакцию посетил прилетевший через окно в обличье попугая Степан Михайлович Турусов, охранник снова взялся за телефон и вызвал на этот раз бригаду скорой психиатрической помощи.

Санитары явились много быстрее милиционеров, так что Виталию Дрыгайло первые показания оперативникам пришлось давать в обитой слоями войлока камере, одетым в белую смирительную рубашку.

— Ты, Никита, дурак, извини меня, конечно, — сказал полуцутик, устало разминая пальцы. — Я столько сил потратил на то, чтобы устроить этот… спиритический сеанс с миром живых, а ты… все усилия мои обосрал.

— Почему? — хмуро спросил Никита, хотя прекрасно знал, что ответит ему полуцутик.

— Да потому что не развязал этого придурка, прежде чем прервался канал. Как он тебе связанным в эту вашу «Ротонду» пойдет? А если он туда не пойдет, то мы не сможем снова установить через него канал сообщения. То есть сможем, но нам уже это ни к чему будет. Я так гениально все задумал — этот придурок идет в «Ротонду». Мы опять устанавливаем канал сообщения — и по этому каналу попадаем на короткое время в мир живых. А уж за это короткое время добраться до Шороха — раз плюнуть. Нас-то земные менты остановить никак не смогут.

— Ну виноват, — пробормотал Никита, отводя глаза в сторону.

— Виноват! — фыркнул полуцутик. — Все труды насмарку.

— Кошмар-р! — заорал Степан Михайлович, еще до конца не успокоившийся после того, как узнал, что его место занял не кто-нибудь, а презренный корреспондентишко Дрыгайло.

— Э-эх! — вздохнул полуцутик.

Никита поднялся, шире приоткрыл створку кабинки-генератора и свесился внутрь. И принялся копаться в лязгающих металлических внутренностях прибора.

— Ты чего? — поинтересовался Г-гы-ы. Никита не ответил.

— Ты чего делаешь?

— А если он все-таки попадет в «Ротонду»? — предположил Никита, вынырнув на минуту из кабинки. — Вдруг?

— Не попадет, — убежденно проговорил полуцутик. — По твоей глупости. Так ты чего все-таки делаешь?

— Настраиваю генератор, — буркнул Никита и снова скрылся в глубине кабинки. — Ввожу в него пока один только параметр, — загудел он оттуда, — географический. Город Саратов, Волжский район, речной берег, ночной клуб «Ротонда». Ты все-таки через какое-то время попытайся снова наладить контакт с этим… как его, Степа?

— Др-рыгайло! — с отвращением проговорил попугай.

— Во-во. Может быть, он там. Может быть, у него получилось. В таком случае попытаемся того… выйти на Шороха и того… обменять его на меня. Или на него — на попугая.

— То есть — на Степу.

— Степа хор-роший, — поддакнул Степан Михайлович. — Ладно, — хмыкнул Г-гы-ы. — Тогда не беспокойте меня, пока я набираюсь сил для предстоящего контакта. Я медитировать буду.

Глава 6

Заведующий центром развлечений Тридцать Третьего Загробного Ллабух родился и всю жизнь провел на планете Гарра, работая в должности грюильдшафера. Вообще-то жизнь на планете Гарра тихая и неторопливая, так что земляки Ллабуха редко рождаются и еще реже умирают, но Ллабух прошел только половину уготованного ему пути — погубила его страсть к местному деликатесу Фиу. Даже на Земле знают, деликатес — это то, что с трудом добывается и поэтому употребляется с великим наслаждением, но на Земле каждый дурак может заплатить сколько надо и получить что угодно, а на Гарре денежная система отсутствовала, и тамошним гурманам надо было серьезно потрудиться, чтобы заполучить себе лакомое блюдо.

Обычно происходило это так. Когда в ресторан какого-нибудь крупного населенного пункта Гарры поступал заказ на Фиу, ресторан забивался до отказа. Обыкновенные посетители, рассевшись за столиками, поставленными вдоль стен, торопливо поглощали синтетические пресные блюда, с нетерпением наблюдая за тем, как центр зала огораживают прочными прутьями, меж которыми натягивают не менее прочную проволочную сеть. Потом в сконструированный вольер помещали собственно деликатес. Фиу метался за проволочной изгородью, грыз прутья клыками, растущими в его пасти в триста рядов, размахивал клешнями так, что даже зрителям становилось не по себе. А затем являлся и сам заказчик… Вооруженный только собственными ШУ пальцами, заказчик входил в вольер, заранее облизываясь в предвкушении. Впрочем, и Фиу тоже облизывался при виде заказчика — и тоже в предвкушении. Зрители выли от восторга, когда начиналась битва…

Не было для Ллабуха удовольствия выше, чем, разбив роговой череп Фиу, высасывать зеленый желеобразный костный мозг, одним глазом любовно осматривая массивные клешни деликатесного зверя, полные нежного мяса, другим глазом — сочный длинный хвост, а третьим — мягкое брюшко, которое, по обычаю, поедалось на сладкое. Съесть фиу следовало целиком, потому что навынос он не продавался: и это было не менее трудно, чем одержать победу в битве, — Фиу в два раза превосходил размерами самого крупного жителя планеты Гарра.

Все знакомые говорили Ллабуху, что переедать вредно и что когда-нибудь это может закончиться плачевно, но он не слушал. И только в тот момент, когда очередной деликатес, оказавшийся удачливее своих предшественников, изловчился и, заурчав от удовольствия, откусил Ллабуху одну из его голов, Ллабух понял странную штуку — оказывается, не Фиу является деликатесом для него, а наоборот…