Операция «У Лукоморья…» - Шелонин Олег Александрович (читать книги без txt) 📗
Правда сразила Саламандру наповал.
– С ума сойти… – Ящерица как-то быстро сникла, съежилась и опала до прежних размеров.
– Иван,– послышался робкий шепот из-под котла.
– Зови его папой,– кукарекнул Никита Авдеевич.
– Папа,– Саламандра умоляюще смотрела на Илью,– возьми в ученики.
– Вообще-то преподаватель из меня хреновый,– честно признался капитан, накидывая на шею крест, мгновенно остывший до температуры окружающей среды. «Ну надо же, никак на халяву пронесло».– Да и не школу я здесь открываю. Мне не ученики, а товарищи нужны. Братья, так сказать, по оружию.
– Я согласна,– запрыгала под чаном ящерка.
– С чем?
– Братом по оружию быть.
– В мою команду, значит, хочешь?
– Хочу.
– Одного твоего хотения мало. Эту честь еще заслужить нужно. Испытание тебе устроим.– Илья стремительно развивал успех, не давая Саламандре опомниться. Последняя же, узнав, что войти в команду «папы» не так-то просто, буквально загорелась желанием служить у такого великого чародея, который и ее создателей в гробу видал, и звезды на небе тушит, и…
– Испытывай скорее,– волчком закрутилась под чаном ящерка.
– Не суетись,– строго сказал капитан,– думать буду. Утро вечера мудренее. Тогда и побазарим. Вы, кстати, тоже умишком пораскиньте,– строго обратился он к своей разношерстной команде,– поутру мне свои соображения скажете, ну а я решение приму.
Очередная атака на посад закончилась бескровной победой антикощеевской коалиции. Довольный Илья скрылся в горнице, и через пару минут до ушей его команды донесся могучий храп капитана, сообщивший его команде, что «папа» уже думает вовсю.
– Вы хоть поняли, какую папа честь нам оказал?– многозначительно спросила Центральная.
Все дружно закивали головами. Даже Саламандра, которая этого пока еще не поняла.
– Так что? Думать будем? – спросила Правая.
– Обязательно,– кивнула Левая.– Наливай!
– Это еще за…– вскинулась было Центральная.
– Забыла, как папа учил? – строго спросила Левая.– Вдохновение, вдохновение и еще раз вдохновение!
– Как завещал нам великий папа,– подхватила Правая, подтаскивая поближе к себе ведро с первачом.
– Как учит нас здравый смысл,– прокудахтал Никита Авдеевич, подтаскивая к себе плошку.
– Ну, раз папа… – Центральной крыть было нечем, и она потянулась к ближайшему ведру.– Дай с эликсира пробу сниму, вдруг чего напортачили?
– Э, качество не так проверяют.– Домовой приволок покореженный ковшик. Зачерпнул им из соседнего ведра и сунул под нос Центральной.– А ну дыхни!
Центральная дыхнула. Когда к участникам ночного шабаша вернулось зрение, они увидели обиженную физиономию Чебурашки, вертящего в руках оплавленную ручку. Около его ног в неглубокой ямке с опаленными краями пузырилось все остальное.
– Силен ты стал, Горыныч,– поразилась Саламандра.– Даже я так не умею.
– Папина школа,– гордо сказала Левая.
– Да, папа наш… – Правая тоже хлебнула и демонстративно подсветила небо,– не чета Кощею.
– Я тоже хочу, как Горыныч. Попросите папу, пусть научит.
Туша Горыныча заколыхалась от смеха.
– Потешила.– Центральная плюхнула морду в свое ведро.
– Папа уму-разуму только тех учит,– внушительно сказал воевода,– кто братину хмельную с ним распил, кому он лично доверяет. А его доверие еще заслужить надобно… да и наше тоже. Думаешь, зачем он тебе испытание назначил?
– А может, мы ее этим вот и испытаем? – Чебурашка выразительно почесал лапкой горло.
– Испытаем,– загомонили головы Горыныча. Воевода не возражал:
– Быть по сему. Горыныч!
Центральная сразу сообразила, что от нее требуется, и подтащила к чану свежее ведро. Чебурашка притащил из горницы еще одну плошку, наполнил ее доверху ароматным первачом и подставил под нос ящерке:
– Пей.
– Там же вода! – с ужасом отшатнулась Саламандра.
– Пей! – рявкнул Горыныч в три головы. Центральная при этом не рассчитала сил и случайно подожгла сивуху.
– Вода горит,– поразилась Саламандра.
– Мы тебя еще и не тому научим,– заверил ящерку Чебурашка,– пей.
Горящая вода уже не казалась такой страшной, и Саламандра, страдальчески сморщившись, зажмурила глаза и разом опорожнила плошку.
– Да это лучше самой крепкой сухой березы! – восторженно завопила она.– Горыныч, дай еще!
Горыныч одобрительно крякнул и широким жестом пододвинул к ящерке почти полное ведро. Саламандра опустила мордочку в ведро и сделала долгий глоток.
– Горыныч, у меня тоже горит! – Ящерка прыгала от восторга, любуясь на синие всполохи пламени над дужкой ведра.
– Я ведь говорил – научим,– уверенно сказал Чебурашка.
– Ну что, будем считать, испытание закончено? – тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
– Да разве ж это испытание,– шмыгнула носом Левая.– Это удовольствие. Ты гляди как присосалась.
Над ведром виднелся лишь малиновый хвостик и задние лапки, вцепившиеся в обод. Саламандра даром времени не теряла.
– Чую сердцем, она своя в доску.– Похоже, новый кандидат понравился Никите Авдеевичу.– Давай принимать.
– А что папа скажет? Вдруг обидится, что без него все решили,– засомневалась Правая.
– Задобрить надо,– мудро изрекла Центральная.
– Придумал! – радостно кукарекнул воевода.– Пусть она подарок папе добудет.
– Точно! И не где-нибудь, а в замке Кощея,– решительно тряхнул ушами Чебурашка.– Вот это будет испытание.
– Гениально,– восхитилась Левая.– Что бы такое у старикашки стибрить? Нужно что-нибудь такое, без чего он жить не может.
– Картины! – осенило Правую.– Часами на них любуется.
– Картины – то, что надо! – поддержала Центральная.– Эй, новобранец! – ткнула она мордой ведро.
Ведро закачалось. Ящерка вскинулась, забалансировала на дужке, не удержалась и шмякнулась вниз. Пыльная, пересохшая трава немедленно вспыхнула. Огненный ободок пламени вокруг пьяной Саламандры быстро покатился в разные стороны.
– Посад спалим! – испугался Чебурашка. Огонь быстро затоптали, под Саламандру подсунули сковородку, срочно доставленную прорабом.
– Позвольте, она нам так и подарок папин спалит,– сообразила Левая.
– Не спалит,– заверил Чебурашка,– мы ее сейчас так оденем, что не спалит.– И домовой исчез в темноте, гремя ключами. Вскоре он вернулся, волоча за собой солидный мешок, в котором гремело что-то явно железное.
– Что это? – полюбопытствовал воевода.
– От прабабки Василисы осталось,– пояснил домовой, вытаскивая огромный железный колпак, посох, внушительных размеров рукавицы и сапоги как минимум сорок пятого размера. Все из чистого железа.
– Это что, прабабка в таких вот ходила? – Горыныч поставил рядом свою тумбообразную ногу.– Могутной породы хозяйка посада нашего.
Чебурашка смущенно развел руками. Никита Авдеевич попытался дотянуться до отворота железных ботфортов.
– Неужто сохранились? – радостно засмеялся он.– Не врут летописи.
Веселья петуха не понимал никто, кроме Чебурашки.
– Что тут смешного? – удивилась Левая.– Хорошие сапожки. Чуток поболе сробить, и мне в пору будут.
– Прабабка Василисы,– захлебывался воевода,– стройна была как тростинка. Красоты, говорят, неописуемой.
– Зачем же такие сковали? – удивилась Правая.
– У него спроси,– посоветовал воевода, кивая на домового, и, чтобы не упасть от смеха, обхватил крыльями прабабкин сапог и все же грохнулся с ним вместе на землю.
– Так зачем? – недоуменно спросила Правая у Чебурашки.
– Яга посоветовала… – смущенно шаркнул ножкой домовой.– Суженого ее околдовали, ну Ягуся наша и напророчила, что пока, дескать, Марьюшка (так прабабушку Василисы звали) три пары сапог, три колпака и столько же посохов железных не износит, не видать ей своего суженого.
Левая покосилась на колпак. Размеры его тоже впечатляли.
– Зима была на дворе,– сердито сказал Чебурашка.– Чтоб на теплые вещи лезли. Носочки там, валеночки… Да что я тут перед вами оправдываюсь – дело прошлое.
