Всадник рассвета - Шигин Владимир Виленович (мир книг .txt) 📗
Внезапно один из оборотней вскочил на ноги и стремглав бросился в ближайшую чащу.
– Это Рогдай! Хватай его! Держи! – раздалось сразу же несколько голосов.
Уничтожавшие оборотней воины застыли как вкопанные, глядя на убегающего полуволка-получеловека. Кто-то даже бросился ему вслед, но было уже поздно: изменник скрылся в густом лесу.
– Назад! Назад! – крикнул кто-то пытавшемуся преследовать Рогдая воину. – Сейчас не время! Рубите головы оборотням! А с Рогдаем мы еще встретимся!
И бойня продолжалась. Мне же по-прежнему оставалось лишь поворачиваться во все стороны и молиться, чтобы крест помогал мне и дальше. И тогда я вновь услышал крик Ворона. Мне показалось, что на этот раз он был особенно злобен. Тень птицы стремительно мелькнула над дорогой. Я не успел и оглянуться, как просвистела стрела и вниз посыпались иссиня-черные перья. Попали! Но Ворон не упал, а, наоборот, ожесточенно взмахнув крылами, скрылся за ближайшими деревьями. И все же меня охватило чувство радости: пусть он еще не повержен, зато уже хорошо проучен!
Но появление черной птицы не прошло даром. На моих глазах все воинство оборотней тотчас стало приобретать вид людей. Нет, они были по-прежнему парализованы (силы Ворона явно не хватило, чтобы перебороть силу моего знака!), однако птица решила нанести нам свой последний удар, на этот раз удар по нашей психике.
… Взошедшее солнце осветило жуткую картину. Перед нами на коленях стояли многие тысячи людей всех возрастов. Особенно много почему-то было детей. Все они плакали, рыдали и всхлипывали. Стоном убиваемых, казалось, был пронизан весь лес. Наверное, никто и никогда не был свидетелем и участником столь массовой и беспощадной казни.
Что ж, Ворон нанес нам в этой битве сильный удар. Вот сейчас воины побросают мечи и забьются в истерике от увиденного. Но ничего этого не произошло. Все так же рыдали убиваемые, все так же сверкали мечи и падали на землю срубленные ими головы: мужские, женские и детские.
Я закрыл глаза, стараясь думать о чем-то другом, но ничего не помогало, плач и стенания вызывали почти физическую боль. Не знаю, сколько минуло времени, но, когда я открыл наконец глаза, Вышата с остальными в большом отдалении рубили последних. Место нашей брани представляло собой картину самого жутчайшего побоища. Груды и груды обезглавленных тел, груды и труды срубленных голов. И дети! Этот кошмар, наверно, будет преследовать меня до скончания дней! Проклятый Ворон, ты знал, какой удар мне нанести!
Однако я не мог не поразиться выдержке Вышаты и остальных. Ладно, воинов Небесного Холма, да и воинов речной стражи готовили к подобному всю их жизнь, но
Всегдр, сам почти ребенок! Нет, я явно не из их времени, я из совершенно иного мира. В тот момент я почему-то почувствовал себя в сравнении со своими спутниками полным ничтожеством, не умеющим столь невозмутимо и хладнокровно творить суд над врагами.
…Когда все было кончено, мы собрались вместе. Наверное, вид окровавленных и вконец уставших людей был совершенно жуток, но нам было не до этого. Мы молча смотрели друг на друга и не узнавали. На лицах, покрытых коркой запекшейся крови, остались лишь глаза. Не хотелось даже говорить, на это уже и не было никаких сил. С Вышатой мы подошли к лежавшему ничком воину. Это был речной стражник по имени Темнич. Оборотень разорвал ему кольчугу и вырвал зубами большую часть живота. Затем снесли в одно место и других погибших. Всего их оказалось пятеро. Из воинов Небесного Холма погиб Зверич, остальные были речными стражниками. Затем мы наскоро обложили наших погибших хворостом и подожгли. Что бы ни случилось, священный обычай расставания с павшими должен быть неукоснительно соблюден. После этого мы обмылись в близлежащем ручье. День был в самом разгаре, но солнце светило в этих краях как-то по-особому: тускло и безрадостно.
– Надо уходить отсюда побыстрее! – резонно заметил воевода. – Кто знает, что еще может вскоре здесь произойти.
Закинув за спину исцарапанные когтями оборотней щиты и бросив мечи в ножны, мы молча побрели вперед, стараясь не оглядываться на сотворенное нами.
Остаток дня прошел относительно спокойно. Никто нас не тревожил. Но далеко отойти от места побоища нам все же не удалось. Сказалась страшная усталость: едва начало смеркаться, мы, не сговариваясь, остановились на ночлег. Кое-как я заштопал разорванную тельняшку. Вакула помог скрутить порванные кольца на кольчуге.
В ту ночь я спал как убитый. Не было ни снов, ни тревог. Это был скорее даже не сон, а какое-то глубокое забытье, когда разум и тело одновременно проваливаются в некую черную дыру. Сколько мы проспали, не знаю. Когда я открыл глаза, солнце было уже в зените. Сев, я огляделся. Наши понемногу очухивались и с явной неохотой, позевывая и потягиваясь, переходили в состояние сознания и бодрости. Рядом со мной, положив под голову кулак, сладко причмокивал во сне Всегдр.
Внезапно я вспомнил Ворона, и меня приятно согрела мысль, что сейчас ему, вероятно, не до нас. Еще бы, вчера мы не только почтили его своей стрелой, но и положили всех его оборотней. Уж не знаю, как обстояло дело на самом деле, но думаю, что этим мы нанесли немалый удар по всему царству нечисти. Если верить нашему давешнему знакомцу Лешему, что и до вчерашнего дня нелюди без особого энтузиазма принимали с нами бой, то теперь, думаю, этого желания у них еще более поубавится.
И хотя, несмотря на достаточно долгий сон, усталость после вчерашнего еще полностью не прошла, мы были снова готовы идти навстречу нашей судьбе. Мы обязаны победить или погибнуть. Это понимали мы, это, несомненно, понимал и наш враг.
Глава восьмая
РЫЦАРИ ПУСТОТЫ
Последующие несколько дней обошлись без схваток и сражений. И если в первое затишье я весьма переживал обрушившееся на нас спокойствие, не без основания предполагая за ним последующие козни Коуша, то теперь затянувшейся передышке я был более чем рад. По моему разумению, она говорила о том, что наш враг уже достаточно деморализован и предпринимает некие лихорадочные попытки, чтобы хоть как-то остановить наше движение. То, что Коуш не на шутку напуган, я считал хорошим знаком, ведь недаром говорится: испуган – наполовину побежден. Много думал я и о Вороне. Кто же он такой? Скорее всего, он какое-то особо доверенное лицо Коуша. Однако потом меня внезапно осенило, а что, если Ворон и Коуш – одно и то же лицо, ведь не зря он имел такую власть над обреченными оборотнями. Если это так, то Рогдай был, судя по всему, давним агентом Коуша в наших рядах. Тогда понятным становится его озабоченность после нашей схватки с русалками. Как знать, может, одна из них была его возлюбленной, а мы на его глазах лишили ее жизни. Возможно, что именно это и подвигло Рогдая на необдуманное решение расправиться со мной прямо во время схватки с ящерами. Помешал же Рогдаю Вакула, оказавшийся рядом. Поняв, что он почти раскрыт, Рогдай поспешил тут же спастись бегством, чтобы затем возглавить против нас орды оборотней. Теперь он наверняка в ставке Коуша, где самым подробным образом доложил все, что знал о нас, и они теперь вынашивают новые планы нашего уничтожения.
От этих мыслей у меня даже мурашки побежали по спине. Своими соображениями мне захотелось поделиться с Вышатой. Однако, глядя на его молчаливое и сосредоточенное лицо, я понял, что делать это пока рано. Да и не все ли нам равно. К тому же какая нам разница, кто такой Ворон, кто такой Коуш и кем был среди нас Рогдай? Мы идем вперед, и это пока самое главное! Мы победители, а Коуш-Ворон и его подручный Рогдай пусть попытаются придумать еще что-нибудь, чтобы нас остановить.
Лес меж тем постепенно менялся, переходя из лиственного в хвойный. Погода тоже становилась все более и более прохладной, и, хотя до настоящих холодов было еще далеко, чувствовалось, что зимой здесь жить не просто. Вечерами мы все больше и больше жались к костру, а Вакула как-то даже мрачно пошутил, что надо было бы содрать с оборотней шкуры, тогда бы уж точно никто не мерз. Шутка, однако, повисла в воздухе. Ее никто не поддержал, ибо вспоминать лишний раз о кровавом истреблении людей-волков никому не хотелось.
