Властелин бумажек и промокашек (СИ) - Богородников Алексей Владимирович (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
- Не знаю Крамского, но ученик его староват, - рассудил Химик
- Крамский - лучший на сегодня портретист, вернулся недавно с выставки в Париже. - терпеливо объяснил Историк. - Он, кстати, и первый учитель Репина.
- А, - протянул Химик, - ну кто не знает Репина и его картину "Бурлаки приплыли".
Я не знаю, - сурово ответил Историк, - во-первых не бурлаки, а монахи, во-вторых, не приплыли, а не туда заехали, и в-третьих, не Репин, а Соловьев. Так вот, Худояров крепостной из Иркутской губернии, что выбился в люди и осел в Санкт-Петербурге. Селфмейдмен. Рисовал и мамку, и папку нашего, и пейзажи, но больше делал копии известных картин. Его работы представлены во многих уральских музеях.
- Ты мой кумир, профессор, - кисло сказал Химик, - для мещанского понимания: почем его картины известные стоили?
- От десяти до шестидесяти трех тысяч долларов, - прикинул Историк.
- Не очень, - выразился Химик, - я уж думал Николай ему попозирует.
- Ой, все, - чертыхнулся Историк, - летом в Дании, вызовем к себе Ван Гога, он как раз будет шататься эти два года между Бельгией и Нидерландами. Удовлетворит ли это твое тщеславие?
- Вполне, - польщенно произнес Химик, в то время как Историк, представляя, как он удивится, увидев разницу портретных работ между художником-академистом и постимпрессионистом, пытался подавить приступ смеха.
Работа была организована Николаем по конвейерной схеме. Володька и обе фрейлины нарезали альбомные листы на квадратики и передавали их великим князьям и их матушке. Мария Фёдоровна подписывала открытку цветным карандашом пафосными строками о славе русского оружия под Плевной со своей подписью, Николай с Жориком добавляли свои имена и передавали Худоярову. Художник мастерскими движениями карандаша в несколько взмахов очерчивал холмы, мазанки и православный крест над очертаниями города. Александра Петровна усердно раскрашивала в цвете благолепие в виде неба и солнца.
Мария Фёдоровна умудрялась подшучивать над обеими фрейлинами за раз. У Александра, в будущем Третьего, на службе состоял молодцеватый адъютант, князь, штабс-ротмистр Владимир с тройной фамилией Оболенский-Нелединский-Мелецкий. Лукаво поглядывая на вспыхивающую Апраксину, неравнодушную к щеголеватому адьютанту, и Куракину цесаревна нехитро забавлялась, что княжной быть хорошо, а княжной с тройной фамилией еще лучше.
Жорик не разменивался на мелочи. Высунув язык, он с усердием малевал свой автограф для челяди. Володька, исполненный сознанием высокого долга, резал бумагу словно рождественский торт: неистово и тщательно. Апешечка умиротворенно мурлыкала, приголубливая карандашами открытку. Радциг летал на крыльях преданности, словно заправский чемпион по фрисби, таская вазочки с карандашами для царственной семьи.
- У нас тут своя атмосфера, - хотелось высказаться Николаю, но он благоразумно молчал, наслаждаясь минутами счастья.
Аха, - влез Химик, - сравнил Радцига с псом, я такой санкции не давал.
Поговори мне еще тут, - пригрозил Историк, - тут, тут и вот тут, где галочка.
***
Сервизная Аничкова дворца представляла собой двухэтажное здание в виде подковы, пристроенное позже Карлом Росси к основному зданию. Второй и первый этажи были соединены с главным корпусом, но если через второй лакеи поднимались с едой, предназначенной для царственной семьи, то проход на первый этаж служил челяди пропуском в большой зал для приема пищи. Именно у входа в зал, за столиком с кумачовой скатертью раздобытый Радцигом, расположились ребята, встречая заходящих на ужин слуг открыткой и добрым словом в честь взятия Плевны.
- Прямо прием в монархомол, - язвил Историк, - не хватает бюста Александра Второго и черно-желто-белого штандарта.
- И лозунга, - засуетился Химик, - политического лозунга со смыслом! Хватит турфирмам набивать кассу - монархия поможет отдохнуть в Турции трудящемуся классу!
- Смех - смехом, - сказал отхохотавший Историк, - но в свидетельствах современников русско-турецкой войны: врача Боткина, полковника Газенкампфа, писателя Амфитеатрова, художника Верещагина мы видим, как удивлялись русские воины, вчерашние крестьяне, богатству болгарского стопанина. И вот эта бесконечная, неумелая война, в то время как у нас самих в хозяйстве неладно, какое-то родовое проклятие России.
Вся церемония заключалась в благолепной, коротенькой речи Николая, затем Жорик доставал из стопки, лежащей под охраной Володьки, открытку и вручал её человеку. Некоторые чересчур сознательные подданные все порывались целовать руку царевичу, но Николай попытки пресекал, ласково предлагая не задерживать мероприятие.
- Вот и Хоменко, - среагировал первым Химик, как более сосредоточенный на обстановке, пока Историк занимался очередным служкой.
- Приваландал аспид, - подделался под простонародный говорок Историк, - скоро будем стричь под гребенку.
Хоменко получив свою открытку расцвел, подкрутил ус и распылился к любви к царствующему дому. Борода его мелко тряслась, нос преданно раздувался в такт речи, щеки неистово алели, но глаза смотрели цепко и внимательно, словно у дилера на Новый Год с невыполненным планом.
Что в мешке у Санты? - обозвал этот взгляд Химик, - антидепрессанты!
- Была бы голова - отрастет и борода, - милостиво согласился Николай универсальной поговоркой с вышеизложенной речью пристава и махнул неопределенно рукой.
Хоменко сменил следующий служитель Аничкова дворца. Наградив открытками для верности еще двоих человек Николай, - заметив краем глаза, как Хоменко присел за столик и предался гастрономическому эпикурейству - решился.
- Николай Александрович, выручай, мне необходима ретирада, - безапелляционно заявил царевич камердинеру. - Жорик, заменяешь меня, толкаешь коротенькую речь. Радциг, ты вручаешь открытку. Володька, как и прежде, стережет наши бесценные письмена. Я - скоренько!
С этими словами Николай размеренными шагами устремился к дверям.
Операцию "Фляжка, опий, много бабла" прошу считать открытой, - анонсировал Историк. Химик начал про себя отчет.
Опоздавшие тянутся ко входу в столовую. Таких осталось несколько человек. Николая они встречают приветственными "ваше высочество, позвольте выразить...", но Николай с улыбкой отмахивается, показывая что некогда и ускоряет шаг.
Поворот. Здание дворца буквой "Н" и хоромы Хоменко находятся на противоположной перекладине буквы от столовой. Удобное место и лифта рядом нет, не шумно. Николай оглядывается - пусто. Замирает - тихо. Вытаскивает из кармана отмычку - не подведите родные.
Вороток входит бесшумно и упирается. Гвоздь начинает цеплять пластины. Несколько подходов. Первая пластина отходит, а мундирчик Николая можно уже выжимать.
- Зато ступора нет, - говорит Химик - со страха потеет, адреналиновый гипергидроз. Ничего и он пройдет с такими приключениями быстро.
Вторая пластина щелкает, и Николай быстро поворачивает ручку. Есть! Он в квартире Хоменко. Нисколько не интересуясь обстановкой Николай, первым дело осматривает гостиную. Вот гардеробный шкафчик - то что нужно. Вот шинель господина пристава, вот и фляжка во внутреннем кармане - один в один с его, "волшебной".
Николай взвешивает на руках обе. Хм, разница не чувствуется. Можно не переливать свою, полную - приводя к стандарту объема хоменковской фляжки. Все оказывается гораздо проще чем ожидалось. Николай подменяет фляжки, засовывает хоменковскую за голенище, приправляет штаниной, подходит к двери. прислушивается - тихо.
Он выскальзывает в коридор, словно мыло из рук пьяной барышни. Проделывает обратную процедуру запирания замка.
- Сколько? - спрашивает Историк у Химика.
- Три минуты, - отвечает тот, - как у Чукувера, но у того квартира рядом с игровой, а тут через весь дворец идти. Бежим обратно?
Николай летит стрелой: легко и свободно. Как там у классика - в такое время жаль, что я не родился бабочкой. Парадной вход во дворец - половина пути. Еще немного и Николай, остановившись и отдышавшись, поворачивает направо и входит в зал.
