Движущиеся картинки - Пратчетт Терри Дэвид Джон (читаем книги бесплатно txt) 📗
На стол перед ним плюхнулась миска с каким-то первобытным бульоном.
– Послушай, – сказал он, – когда ты заканчиваешь?
– Никогда, – ответила Джинджер.
– Я только хотел спросить, не знаешь ли ты…
– Не знаю.
Виктор всмотрелся в мутную поверхность так называемого рагу. Видимо, Боргль руководствовался принципом, что любая извлекаемая из воды живность является рыбой. В миске плавало нечто лиловое. С десятью щупальцами, не меньше.
Тем не менее Виктор съел все. Завтрак стоил ему тридцать пенсов.
Джинджер, которая делала что-то у стойки, упорно светила ему спиной – как Виктор ни крутился, он видел только ее спину, хотя девушка, казалось, не двигалась вовсе. Убедившись в тщетности своих попыток, Виктор отправился искать работу.
За всю свою жизнь он ни разу толком не работал. Работа всегда случалась с остальными, но только не с ним.
Безам Плантер поправил лоток, висящий на шее жены.
– Ну вот, – сказал он. – Ничего не забыла?
– Попзёрн совсем размяк, – ответила она. – И сосиски постоянно остывают.
– Будет темно, дорогая. Никто не заметит.
Он игриво щелкнул лямкой и отступил на шаг.
– Давай, – сказал он. – Ты помнишь, что надо делать. В середине я останавливаю картинку и вставляю карточку: «Не Хатите ли Папробовать Прахладный Асвижающий Напиток и Попзёрн?» Тогда ты выходишь вон из той двери и идешь по проходу.
– Заодно можешь упомянуть о прохладных, освежающих сосисках, – заметила госпожа Плантер.
– И знаешь, наверное, тебе не стоит пользоваться факелом, когда ты рассаживаешь людей по местам. Эти пожары уже надоели.
– А так я в темноте ничего не вижу.
– Да, но вчера вечером мне пришлось возвращать одному гному деньги. Ты же знаешь, как трепетно они относятся к своим бородам. В общем, сделаем так, дорогая. Я дам тебе саламандру в клетке. Они с самого рассвета сидят на крыше, так что готовы к употреблению.
Ящерицы дремали на дне своих клеток; тела их, поглощая свет, мелко колыхались. Отобрав шесть самых налившихся особей, Безам крайне осторожно спустился в проекционную будку и разместил их в соответствующем ящике. Смотал на бобину картинку, врученную Достаблем, и всмотрелся в непроницаемый мрак зала.
Что ж, поглядим, будет ли хоть сколько-нибудь зрителей.
Зевая, Безам зашаркал к дверям.
Поднялся на носки и дернул засов.
Наклонился и лязгнул другим засовом.
Открыл двери.
– Давайте, давайте, – ворчливо сказал он. – Можно уже захо…
Очнулся Безам в проекционной будке. Перепуганная госпожа Плантер обмахивала мужа фартуком.
– Что случилось? – пролепетал он, пытаясь отогнать воспоминания о перепрыгивающих через него ногах.
– Аншлаг! – сообщила госпожа Плантер. – И есть еще желающие! Очередь на всю улицу! А все из-за проклятых афиш!
Безам поднялся на ноги – может, чуточку нетвердо, зато бесконечно решительно.
– Заткнись, женщина! – прикрикнул он. – Ступай на кухню и нажарь попзёрна. Потом возвращайся сюда и помоги мне переписать табличку. Если есть очередь на пятипенсовые места, значит, будет спрос и на десятипенсовые!
Он закатал рукава и ухватился за ручку проекционного ящика.
В первом ряду восседал библиотекарь с пакетом арахиса на волосатых коленях. Спустя несколько минут он бросил жевать. Разинув пасть, он пялился, таращился и глазел на мелькающие картинки.
– Покараулить лошадь, господин? Госпожа?
– Нет!
К полудню Виктор заработал два пенса. Дело объяснялось вовсе не тем, что люди обзавелись новой породой лошадей, не нуждающихся в присмотре; просто они не желали, чтобы за животными присматривал именно Виктор.
Чуть позже с другого конца улицы к нему приблизился скрюченный человечек, ведя на поводу четырех лошадей. Виктор лицезрел его уже несколько часов, искренне недоумевая, как могут подъезжающие люди приветливо улыбаться этому сморщенному лилипуту и тем более доверять ему своих лошадей. Однако дела у него шли очень бойко, а вот широкие плечи Виктора, его красивый профиль и честная, открытая улыбка никак не благоприятствовали успеху в ремесле караульщика лошадей.
– Ты, верно, новичок в этом деле? – спросил человечек.
– Ага, – признался Виктор.
– То-то я и вижу. Выжидаешь, небось, шанса прорваться в картинки? – Он ободряюще улыбнулся.
– Да нет… В общем-то, я уже прорвался, – признался Виктор.
– Тогда почему ты здесь?
Виктор пожал плечами:
– С другой стороны выскочил.
– Понятно… Дагосподин, благодарюгосподин, берегивасбогигосподин, исполнювточностигосподин, – быстро проговорил человечек, принимая очередные поводья.
– Тебе, я так понимаю, помощник не нужен? – без особой надежды спросил Виктор.
Безам Плантер молча взирал на громоздящуюся перед ним горку монет. Себя-Режу Достабль сделал движение рукой, и гора явно уменьшилась – хотя по-прежнему могла считаться самой большой горой монет, какую Безам когда-либо видел наяву.
– А мы все продолжаем крутить ее каждую четверть часа! – завороженным шепотом произнес Безам. – Пришлось нанять мальчишку, чтобы он вертел ручку! Даже не знаю, что буду делать с такими деньжищами.
Достабль потрепал его по плечу.
– Купи помещение побольше, – посоветовал он.
– Да я вот и думаю, – кивнул Безам. – Точно. Что-нибудь этакое, с шикарными колоннами у входа. Моя дочь Каллиопа неплохо играет на органе – получилось бы хорошее сопровождение. И побольше позолоты и этих… кудрявых…
Взор его затуманился.
Так она завладела еще одним умом.
Голывудская греза.
…То будет настоящий дворец, подобный сказочному Рокси в Клатче или богатейшему на свете храму. И прекрасные рабыни будут разносить там арахис и попзёрн, а Безам Плантер – собственнически прохаживаться в красном бархатном камзоле с золотой тесьмой…
– А? – шепотом переспросил он. На лбу его выступили бисерины пота.
– Ухожу, говорю, – повторил Достабль. – Когда занимаешься движущимися картинками, надо, соответственно, двигаться.
– По мнению госпожи Плантер, надо бы побольше картинок сделать с этим молодым человеком, – сказал Безам. – Весь город только о нем и судачит. Она утверждает, будто некоторые дамы лишались чувств, когда ловили на себе его обжигающий взор. Сама госпожа Плантер смотрела картину уже пять раз, – добавил он с оттенком подозрительности. – А эта девушка?! С ума сойти!
