На крестины в Палестины - Лютый Алексей (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– Так чего, драться в общественном месте никто не будет? – спросил у Рабиновича раздосадованный омоновец.
– Ваня, перед тем как в Египет попасть, мы в маленький отпуск собирались, – вежливо напомнил другу Сеня, а затем рявкнул: – Мы еще до сих пор на отдыхе находимся. Поэтому брось свои замашки новичка-пэпээсника и отдыхай!
– А то ты не знаешь, какую форму отдыха я предпочитаю, – обиженно буркнул Жомов.
Кинолог хотел язвительно прокомментировать Ванины пристрастия, но ему самым наглым образом помешали. Наученный горьким опытом зурнист с истинно восточным именем осторожно высунул нос из-за портьеры, посмотрел по сторонам и попытался побренчать на своем инструменте, но, видимо, получив хорошего пинка под зад, пробкой вылетел почти в центр караван-сарая и только там начал исполнять какую-то замысловатую мелодию.
Гонитель талантов Ваня Жомов брезгливо поморщился и подумал о том, не швырнуть ли в ресторанного лабуха еще чем-нибудь, но и этого сделать не успел. Буквально с первых аккордов посетители забегаловки задули масляные лампы у себя на столиках. Зал погрузился во мрак, и освещенной осталась лишь площадка у задрапированной стены. Вот туда и выплыла из-за портьер объявленная коротышкой звезда программы. Ваня сначала удивленно открыл рот, затем протер глаза и лишь после того, как понял, что видение не исчезнет, крамольно подумал о том, что рано женился.
Впрочем, до мыслей об измене жене Жомов так и не дошел (однолюб, блин!), а грязные мыслишки, которые у него лишь на миг промелькнули в голове, разбежались по караван-сараю, и менее стойкие люди, чем служащие российского ОМОНа, от этих дум начали пускать слюни. Ваня же, преодолев искушение, облегченно вздохнул и задумчиво начал выискивать в Фатиме что-то такое, из-за чего мог бы сказать потом, что эта дамочка не в его вкусе.
Сделать это было трудно. Не невозможно, поскольку для любого омоновца ничего невозможного нет, но помучиться Ване пришлось. А вот Рабинович даже не напрягался. Внешне невозмутимый, как и положено российскому менту, кинолог слюни, конечно, не пустил изо рта, но глядел на Фатиму такими глазами, что если уж подобный взгляд не способен раздеть женщину, то ее уже не разденет ничто!
Как любит говорить сам Рабинович, на вкус и цвет товарищей нет. Однако Фатима выглядела на самом деле очень впечатляюще. Все в ней было в меру, а в нужных местах даже чуть больше. Черноволосая и черноглазая танцовщица кому-то показалась бы чуть полноватой, но зато двигалась с такой грацией и пластикой, какая не всякой кошке даже снилась. И все время, пока Фатима исполняла свой номер, выделывая на радость публике животом самые невероятные пассы, в караван-сарае ни один посетитель, кроме чмоканья губами, иных звуков не издавал. Первым заговорил омоновец – ровно за мгновение до того, как Фатима снова скрылась за портьерой.
– Нашел, блин! – радостно провозгласил он на всю забегаловку. – Нашел, е-мое, мужики!
– Чего ты нашел, Архимед хренов? – рявкнул Рабинович, крайне недовольный тем, что его таким бесцеремонным образом выдернули из сладких мечтаний.
– Родинку у пупка! – Ваня выглядел так, словно был готов от радости запрыгать на одной ноге. – Ненавижу родинки у пупка и не понимаю, как вы можете даже смотреть на баб с такими дефектами. Извращенцы хреновы!
Сеня от такого заявления не просто ошалел, а ошалел конкретно. Минуты три, наверное, он мог лишь с тихим мычанием открывать и закрывать рот, совершенно утратив способность к разговору. Потом, осознав, что выразить Жомову свое мнение о его умственных способностях словами так и не сумеет, Сеня сначала покрутил пальцем у виска, а затем, когда и это не подействовало, беспомощно махнул рукой и залпом осушил полную пиалу вина. Не чокаясь! Жомов хмыкнул.
– Ну ты и алкаш, – восхитился он и тут же последовал Сениному примеру. Правда, стараясь сохранить пропорции между ростом, весом и количеством поглощенного алкоголя, выпил не пиалу, а целый чайник.
– Мог бы и мне глоточек оставить, – буркнул Андрюша, тряся перед ухом медную винную емкость. – Трактирщик, чтоб тебе Аллах обе ноги оторвал, вина сюда. Быстро!
Трактирщик на зов не явился, зато прислал вместо себя достойную замену – плавно виляя бедрами, чайник с вином ментам вынесла Фатима. Увидев ее, все посетители караван-сарая тут же заулюлюкали и попытались если не ущипнуть девицу за мягкое место, то хотя бы по оному пошлепать. Однако Сеня обвел этих ценителей женской красоты таким выразительным взглядом, что добрая половина поклонников танцовщицы выскочила прочь из забегаловки. История умалчивает о том, что именно этим людям померещилось во взгляде кинолога и куда они после того, как встретились с Сеней глазами, подевались, но на следующее утро на никейском главном минарете имени Последнего Неверного появился длинный список пропавших без вести людей с надписью: «Их разыскивают жены. Кто увидит – передайте, пусть лучше не возвращаются!» Впрочем, это было утром. А оно пока не наступило. Зато наступила Фатима. Прямо на ногу омоновцу.
– Здравствуй, красавчик, – напевно проговорила она, наклоняясь к Ване. – Как тебя зовут?
Жомов, которому достался страшный удар декольте по стойкой морали, несколько секунд не моргая смотрел в вырез топа, затем растерянно оглянулся, пытаясь понять, к кому обращается девица. И лишь осознав, что Фатима говорит именно с ним, начал заикаться.
– Р-р-рабинович! – неожиданно рявкнул он. Сеня от такой наглости оторопел.
– Так ты еврей? – удивилась девица.
– Это я еврей! И я Рабинович, – завопил кинолог, тщетно пытаясь пнуть Ивана ногой, на которой сидел.
– Я и так вижу, что ты еврей, – фыркнула танцовщица, бросив на сохнущего на глазах Ромео лишь мимолетный взгляд и сконцентрировав все внимание на омоновце. – Неужели и ты еврей, красавчик? Что-то не похож.
– Похож! То есть, конечно, нет, – запутался Жомов. – Русский я. – И зачем-то ткнул пальцем в Попова: – А он наполовину хохол.
– Никогда не слышала о таких народах, но уже и то хорошо, что вы не евреи. – Фатима сделала такой глубокий вдох, что ее декольте едва не выбило из головы омоновца остатки моральных устоев. – Так как же тебя зовут, русенький?
– Дурная башка его зовут! – встрял в разговор Сеня, взбешенный двумя обстоятельствами. Во-первых, тем, что Фатима нагло липла к Жомову, у которого, как всем известно, в отличие от некоторых, собственная жена есть. А во-вторых, Рабиновича покоробила неприязнь девки к евреям. В конце концов, все к сынам Израилевым, значит, нормально относятся, а эта швабра что-то против имеет! Впрочем, Фатиму его душевное состояние не интересовало. Снова лишь стрельнув по Рабиновичу мимолетно-неприязненным взглядом, девица спросила у омоновца:
– Милая Дурная Башка, почему ты разрешаешь каким-то там иудеям находиться в своем обществе?
– А вот это тебя не касается. – Жомов умел и за друзей обижаться. – И вообще, бабонька, шла бы ты отсюда. У меня жена и трое детей по лавкам титьку просят.
– Одна жена? – деловито поинтересовалась танцовщица.
Ваня, хоть и не собирался с ней больше общаться, невольно кивнул головой. Фатима рассмеялась:
– Ну так я младшей женой буду. А дитятей твоих выкормим. Груди у меня функциональные. Можешь потрогать. Только недолго, люди смотрят.
Жомов невольно протянул обе руки к предполагаемым объектам досмотра, но, вовремя опомнившись, отдернул их так, будто по пьянке в туалете чужой инструмент для справления нужды из ширинки вытащил. Девица удивленно посмотрела на него и еще на пару сантиметров выдвинула из топа груди. Науке неизвестно, что в таких случаях может натворить женатый омоновец. Самые лучшие психоаналитики и психиатры отдали бы свои гипнотические маятники за возможность лишь одним глазком взглянуть на этот эксперимент, но, во-первых, в караван-сарай их никто бы и не пригласил. А во-вторых, Жомову не пришлось дальше испытывать крепость своих нервов, так как в забегаловку ввалилась целая толпа вооруженных сарацин.
Зверского вида аборигены в белых одеяниях, красных чалмах и кушаках такого же цвета вмиг выстроились вдоль главного прохода, оттесняя прочих посетителей от ментов. Облегченно вздохнув, Ваня вскочил с места, отцепляя «демократизатор» от пояса. Злой Рабинович тут же оказался рядом, да и криминалист не подвел – ровно через секунду вырос рядом с друзьями, с дубинкой в руках и бараньей ногой между крепких челюстей. Трое ментов приготовились к драке, но изувечить кого-нибудь в этот раз им не довелось. Следом за стражей в караван-сарай вальяжно вошел чернобородый мужик, одетый в шитый золотом халат. Подойдя к ментам, он склонился в почтительном поклоне.