На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич (читаемые книги читать .txt) 📗
Приятели переглянулись. Хохел покопался в своем вещмешке, стоящем на полу рядом со столом. Он достал из него флягу и, воровато оглянувшись, передал ее Леве под столом. Задов ухмыльнулся, встал со стула и двинулся к барной стойке. Время, проведенное на гауптвахте, сближает людей. Теперь они понимали друг друга без слов.
Сбоку от столика штабс-капитана раздалось деликатное покашливание. Нестеров повернулся вполоборота и увидел стоящего перед собой виновато улыбающегося Хохела. Щирый протягивал ему руку со словами:
– Вы уж нас, дураков, извиняйте, ваше благородие, а на аэроплан я заявку сегодня же отправлю. Все будет в лучшем виде, рам у командира отряда заявку подпишу.
Штабс-капитан по-детски улыбнулся и пожал протянутую руку. Щирый крепко стиснул тонкие аристократические пальцы и мстительно добавил:
– Сразу же и отправлю, как проставитесь!
Улыбка погасла. Нестеров отдернул руку, отвернулся от зампотыла и брезгливо вытер руку о салфетку. Пока они жали друг другу руки, из-за спины авиатора высунулась рука в тельняшке и быстро поменяла стоящую перед ним пузатую глиняную кружку с квасом. Нестеров снова уткнулся в свою тарелку. За своим столиком весело переговаривались Лева и Хохел, с волчьим аппетитом поглощая еду. Официант только успевал подносить тарелки с новыми блюдами. Сидящие за соседними столиками начали принюхиваться. В воздухе ощутимо запахло спиртом-ректификатом.
Штабс-капитан доел обед, запивая из кружки. Он расплатился по счету и через весь зал направился к выходу, забыв фуражку на столе. За ним внимательно следили две пары глаз. Каждый шаг давался авиатору все труднее; около дверей его уже заметно покачивало из стороны в сторону. На выходе он столкнулся с Фурмановым и чуть не сбил его с ног.
– Аккуратнее! – злым голосом сделал замечание штабс-капитану комиссар. Ко всем золотопогонникам он относился с явным предубежденьем, а сейчас, изрядно испугавшись, даже не пытался этого скрывать.
– От вин-та-а-а, краснопузый! – рявкнул Нестеров и вывалился на крыльцо. Тут он споткнулся: нога заплелась за ногу, и пилот кубарем полетел со ступенек, расставив в стороны руки, как крылья. Небо манило и звало к себе. Подъемная сила на этот раз подвела, и вместо воздушной стихии авиатора приняла в свои объятия земная твердь. Немного пролетев, он рухнул с высоты крыльца на клумбу, засаженную ромашками.
Он красиво лежал, раскинувшись в своей синей летной форме на белом фоне цветов, только витой желтый шнур аксельбанта немного сбился набок.
– Здравствуй, русское поле! Я твой тонкий колосок, – прошептал Нестеров, ощущая во рту ядовитый привкус сивухи. Такой дрянью они согревались в ледяных окопах на германском фронте. Пилот закрыл глаза и сладко уснул.
– …Смотри у меня, Щирый, ох смотри! Он же дите крылатое, с душою льва да мозгами птичьими! Его благородие любой обидеть может.
Мимо клумбы шли двое. Один из них ворчал, другой оправдывался:
– Да отослал я заявку, Лева, отослал! Ну завтра отошлю… вот проставлюсь, если вру. Ну, Лева!.. Ну ты же меня знаешь!
– То-то и оно, что знаю! Куда двинем? Давай на танц-веранду в Лукоморье – а там поглядим, как карты лягут…
– А сверху лягут короли! Вот за что я тебя уважаю, Лева, так это за правильное направление естественной миграции твоих гениальных мыслей!
– Ты сам понял, что сказал?
Огонек сигареты описал в темноте большую параболу и брызнул мелкими искрами внутри урны.
Шаги и голоса затихли.
Налетевший с моря ветерок пригнул ромашки к земле. Белые лепестки ласково гладили лицо летчика и тихо шелестели колыбельную.
– «И запах клевера с полынью милее аромата роз», – бормотал во сне пилот Нестеров и улыбался. Впервые за долгие годы он был счастлив.
