Баллада о Кольце - Высоцкий Михаил Владимирович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Показная легкость. Легкость первых секунд — если бы все было так просто, не смогли бы силы зла столько раз отбрасывать эльфийские войска. Каждый удар отдавался неимоверной тяжестью, каждый прыжок — болью рвущихся связок, руки эльфа наливались свинцом, голова кружилась. И, естественно, рано или поздно это должно было произойти, он не успел увернуться — хвост твари, о котором все позабыли, отбросил Галронда на землю. Естественно, что не убил — черед пол секунды тот уже стоял на ногах, через секунду опять был в полете, кровь почти не текла, но это был первый звоночек. За ним последовал второй — когти твари разорвали легкую эльфийскую куртку и оставили пять глубоких кровоточащих ран на груди, третий, при очередном падении левая нога Галронда громко захрустела и надломилась, дальше он прыгал на правой. А потом ударил и набатный колокол — отброшенный тварью, эльф потерял сознание, и лишь секунд через десять смог прийти в себя, отыскать отлетевший в сторону меч и вновь ринуться в бой.
Но и Тупин не сидел без дела. Убедившись, что «на верхнем ярусе» бой идет без его участия, остановить решившего пожертвовать собой эльфа никто не в силах, с педантичностью истинного гнома, которым он все же был по праву рождения, Тупин принялся рубить лапы чудовища. С одного удара топор лишь слегка пробивал броню? Не беда! Нанесем десять, двадцать, сто ударов в то же самое место. В то же самое не получается, демон прыгает? Не беда! Нанесем двести, триста ударов — из них сто по статистике в то же самое место попадут. Тупин работал скорее не воином, а дровосеком, и, пока демон разбирался с эльфом, планомерно рубил нижние конечности твари.
Пока не перерубил — в один прекрасный момент правая нога демона переломилась, за ней левая, и многотонная туша, по всем законам физики, под действием силы тяготения свалилась на землю. Ну а дальше уже было просто, тут никаких моральных терзаний от «добивания лежачего» гном не испытывал, тем более этот «лежачий» все еще оставался пострашнее бандитского отряда орков.
Еще несколько сотен ударов, каждый из которых мог бы перерубить полувековую сосну, и тварь, наконец, затихла. Отнюдь не умерла, просто перестала представлять опасность — только тут Тупин, наконец, успокоился, обернувшись в поисках своего приятеля-эльфа.
Галронд был тут как тут. Лежал в сторонке, рядом с мечом, тихо-мирно истекал кровью, оставаясь в полном сознании. Заметив взгляд гнома, он улыбнулся, и тихо-тихо проговорил:
— Ну вот и пробил мой последний час, мой верный спутник, пора и мне последовать за своими предками на запад, я скоро увижу Финве и Феанора, а еще…
— А еще, балрог тебя побери, ты совсем на старости лет тронулся! — заверил приятеля гном, быстро ощупывая переломы и перевязывая на скорую руку раны. — Какой запад, затопи тебя подземными водами? Ушастик, мы в другом мире! Тут нет ни запада, ни востока, ни Феанора твоего, чтоб он своими сильмарилами подавился! Так что ты подожди, колечко твое отыщем, назад вернемся, а там подыхай, сколько твоей душе будет угодно! Только тут у меня на руках не надо, я не гробовщик, я уважающий себя гном, и хоронить тебя тут по всем обрядам не собираюсь! И вообще хватит ныть, только что, быть может, ты свой единственный шанс встретить настоящую любовь упустил!
— Коротышка, твою гномью, пожри тебя Унголиант, ты что, совсем сдурел, я умираю, а ты dwarfel zerond… — отхаркивая кровью, выругался Галронд.
— Вот так ты мне больше нравишься! — заверил Тупин. — Пошли отсюда, тут скоро вонять начнет! Найдем твоих ведьм, они тебя полечат!
Подхватив эльфа на руки, как совсем недавно Артемка Ирэн почти на том же самом месте, гном потопал вперед, в сторону, если слух ему не изменял, кипящего боя. Где ему слышался низкий командирский голос Зинаиды Лобной — единственной колдуньи, которой он был готов доверить жизнь своего друга. Эльфу только и оставалось, что молчать — умирать не хотелось, а ругаться сил не хватало.
Позади остался умирающий демон и щедро смоченная эльфийской кровью карта Киева, выпавшая из разорванного плаща.
Все планы Абдерибаши полетели к черту. Футбольное поле подождет, компьютеры и без него подарят, на выставку художественную он не особенно то и хотел, там все равно телевидения не будет, а газеты и так его имя не реже имени молодой художницы упомянут. Утренний звонок испортил ему настроение, не хотелось ни бизнесом заниматься, ни политикой. Даже привлекательная нимфа, принимающая душ, не вызывала никаких чувств — свои изумрудные подвески, что ей вчера так понравились, она получит, а больше Абдерибаша ее видеть не хотел.
Конечно, он знал, что потом Пожалеет об этом. Когда придется очередную пассию отбирать, ждать, пока служба безопасности ее проверит… Эта была неплохой, лучше многих, с такой можно и несколько недель, а то и месяц, пожить, даже пару раз в свете показаться. Но ничего не мог с собой поделать — когда Абдерибаша злился, когда он был в депрессии, начинал действовать импульсивно, и немалое количество глупостей он наделал в такие периоды.
— Абрам Ринатович, можно?
В комнату пролез худощавый серый тип — секретарь Абдерибаши, лучший из всех, которых только можно отыскать. В отличие от многих своих знакомых олигархов, больших любителей молодых секретарш, Абдерибаша предпочитал не смешивать личную жизнь и службу — его секретарь отвечал исключительно за свои обязанности, с которыми справлялся выше всяких похвал.
— Заходи, Витя. Чего там?
— Абрам Ринатович, к вам из министерства финансов звонят, просят помочь, у них бюджетные деньги закончились, хотят одолжить…
— Скажи, чтоб меньше воровали! Хотя нет… Под сколько процентов?
— Под шесть процентов в месяц, обещают через полтора месяца вернуть, когда налоги все повыбивают.
— И сколько просят? Опять миллиард?
— Нет, на этот раз всего четыреста миллионов, клятвенно заверяют, что в срок все с процентами отдадут.
— Ну ладно, перечисли. Если что, они у меня ответят. Это все?
— Нет, не все. Абрам Ринатович, вас сегодня очень просили подъехать на совещание совета директоров, они никак не могут решить, как поделить миноритарный пакет акций одного из металлургических заводов, то ли рабочим отдать, то ли на аукцион выставить. Вас ждут.
— Вот уж… Ладно, Витя, передай, что приеду.
Это была хоть какая-то возможность развлечься, развеять грусть-тоску свою. Абдерибаша начал собираться в дорогу. Рубашка, галстук, брюки, туфли, пиджак — спортивные костюмы и золотые цепи остались в романтических девяностых, вместо них пришли деловые костюмы за тысячи и золотые часы за десятки тысяч. Бывшие рэкетиры и уголовники плавно превращались в элиту общества, подчеркивая это своим внешним видом и манерами, ну а Абдерибаша, первый среди равных, просто не мог смотреться хуже, чем какой-то британский принц.
Чмокнув на прощание свежую, только из душа, нимфу, чьего имени он так и не вспомнил, поручив секретарю позаботится о ней, Абдерибаша вышел из особняка. Тут его уже ждал шикарный Мерседес бизнес класса, эксклюзивная модель, собрана по индивидуальному заказу, а за воротами особняка присоединились две машины кортежа с охраной. Общественное признание и уважение это хорошо, но Абдерибаша был из тех, кто не рискует собственной жизнью, даже если этот риск минимален, и охрана у него была намного лучше, чем у большинства мировых лидеров. По пути следования кортежа движение, конечно, никто не перекрывал, в этом гаишники соблюдали нормы приличия, но в остальном все было по высшему классу безопасности.
Дорога из загородного поселка, где жил Абдерибаша, к центру совсем недавно была отремонтирована, естественно, что за бюджетные деньги. Ввижение тут, особенно днем, никогда не было особо напряженным, но сегодня и вовсе дорога была пустынной. Особенно в город — из Киева машины шли бурным потоком, и это в двенадцать, в будний день, когда всем положено сидеть на работе и пахать в три пота, или, по крайней мере, делать вид, что они пашут. Но уж никак н уезжать куда-то, а особенно массовым порядком, с семьями, домашними животными и прочим скарбом.
