Гости страны Фантазии (Сборник НФ) - Форстер Эдвард Морган (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Он был совсем близко, над головою Чердачника, который следил, как передвигаются блестящие сапоги. Человек пройдет мимо, и опять настанет покой. Много их уже проходило…
И тут трухлявая доска треснула у самого края и сломалась. Нога человека повисла в воздухе.
— У-У-У! — что было мочи закричал Чердачник и, вцепившись локтями в балки, поднялся во весь свой рост. — У-у-у! — выл он как можно громче. — У-у-у!
Он ужасно испугался, что человек упадет и наступит ему на голову.
Но человек, к счастью, удержал равновесие. Он покачался на одной ноге, потом прижался спиной к железным перилам мостков, вынул какую-то блестящую штуку — и что-то щелкнуло.
— Стой! — сказал он. — Руки вверх, или стрелять буду.
Чердачник сжался в комочек; он скользнул под мостками на другую сторону, но и там его подстерегал противный желтый свет, а человек повторил свой приказ. Чердачник медленно воздел руки к месяцу.
Он знал, что означает слово «стрелять», и не любил этого. Ему от этого делалось страшно. Не так давно люди гонялись друг за другом по его крышам, влезали на самый верх и падали вниз, и брызгами разлетались черепицы, и что-то странное свистело, грохотало и не давало ему спать. Один раз что-то пролетело над самой его головой, проделав в крыше дырочку, в которую можно было просунуть большой палец. Потом люди прекратили это занятие. Но уж очень все это было неприятно, и, чем доводить дело до «стрелять», лучше выполнить то бессмысленное требование человека.
— У-у-у! — еще раз на всякий случай взвыл Чердачник: а вдруг подействует.
Нет, не подействовало. Тогда он вышел на свет.
Подпоручик ойкнул и чуть не выронил пистолет и фонарик. То, что предстало перед ним, было так неожиданно и так безобразно — нечто вроде огромного паука с четырьмя лапами или вроде старого, непомерно разросшегося скелета… Глазищи были как матовые лампочки, а по обеим сторонам маленькой круглой морды свисали чуть не до плеч длинные пыльные пряди впрочем, настоящих плеч у страшилища и не было. Поднятые руки росли будто прямо из шеи. И грудной клетки, как таковой, не замечалось. В общем, было это не приведи господи что такое.
Подпоручик тоскливо подумал, что нечего было ему лезть на крышу, а тем более одному. Но чердачных воров развелось в последнее время более чем достаточно, и не так уж приятно поминутно выслушивать брюзжание Старика: «Да, уважаемый товарищ, как ни странно, чердачные воры орудуют преимущественно на чердаках. Возможно, вам трудно себе представить, но это факт, поверьте!» Может быть, какому-нибудь старому служаке, которому через год все равно на пенсию выходить, такое брюзжание как с гуся вода, потому что ему уже на все… и так далее, но молодой человек, как правило, хочет расти. Хотел расти и подпоручик. Он как-то привык к мысли, что вырастет. Божена тоже привыкла и все говорила: надо стараться, чтоб добиться успеха, раз уж взялся за такое дело. Двадцативосьмилетнему парню очень грустно опростоволоситься на том, что кто-то очищает чердаки, да еще так ловко. У него с Боженой наверняка будут еще дети, а подпоручик вовсе не хотел, чтобы у его детей был отец, так и не сумевший вырасти. Всегда очень выгодно иметь отца, который вырос. И каждый отец обязан думать о своих детях. Это его долг.
Да, но нет никакого смысла торчать на крыше и держать под прицелом какую-то нежить, тем более что она и не сопротивляется. Подпоручик сунул оружие в кобуру.
— Можете опустить руки, — сказал он.
Чердачник свесил лапы вдоль жердеобразного туловища. Теперь он мог бы удрать. Стоит вскочить на гребень крыши и переметнуться на ту сторону, а там, по карнизу, можно добраться куда угодно. Но происшествие развлекло его. Еще никто никогда не обращался к нему прямо. Никто и никогда, собственно, не заговаривал с ним. Порой его досада брала. Он часто слышал разговоры людей, знал смысл слов, даже сам пробовал иногда поговорить. Выходило неплохо, только ведь разговаривать с самим собой — совсем не то…
Подпоручик откашлялся. Он был явно растерян. Вынул пачку сигарет, протянул страшилищу. Чердачник не двинулся. Он не принял и не отверг дара. Просто он не знал, чего от него хотят. Подпоручик спустил протянутую руку, сам взял сигарету, чиркнул спичкой. Чердачник съежился. Может быть, человек все-таки хочет причинить ему вред? Он не любил огня. Не доверял огню.
Подпоручик еще раз кашлянул и затянулся.
— Простите, — сказал он, — видно, я впотьмах спутал вас с другим. Смешно, правда! Я видите ли, выслеживаю воров. Кто-то тут, в районе, систематически делает чердаки. Непонятно это мне, ведь на такие тряпки нынче мало кто позарится, тем более риск-то какой! А ваше мнение? Впрочем, у каждого свой вкус. Будьте добры, скажите, тут никто не вылезал недавно из слухового окна?
— Вылезал, — промолвил Чердачник.
Человек на мостках импонировал ему, потому что не боялся его и разговаривал с ним вежливо. Он хотел еще добавить, что тот, кто недавно вылез из окна, тащил на себе узел, да раздумал. Этот умный человек, который не боится привидений, конечно, знает, что почти все люди, появляющиеся на крышах ночью, обязательно тащат узлы.
— Как он выглядел? Вы можете описать его?
— Выглядел как человек, — молвил Чердачник. — Думаю, это был человек. Очень похоже на то.
— Почему вы так думаете?
— Нес узел.
— Ага. Откуда он вылез?
— Отсюда, потом прошел по мосткам и на другой стороне спустился по галереям.
Подпоручик задумался. Он был не дурак. И его, естественно, занимало, что тут делает это чучело и вообще что оно такое. Подпоручик оказался достаточно умен, чтобы не расспрашивать о вещах, которые не сулят ничего хорошего. И ему поручили ловить не чердачных домовых, а чердачных воров. Насчет домовых Старик ничего не говорил.
— Так вы здесь всегда проживаете?
— Всегда, — ответил Чердачник.
Нет, пожалуй, этот человек не так уж умен, если спрашивает о том, что само собой разумеется. Подпоручик присел на мостки.
— Садитесь и вы поближе, чтоб глотку не надсаживать!
Он закурил еще одну сигарету. Из опасения — думал, что такое страшилище, наверно, ужасно смердит.
Чердачник одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, уцепился лапой за мостки, взметнулся наверх и уселся возле человека с блестящими пуговицами. Подпоручик отметил про себя, что хотя страшилище омерзительно, но, как ни странно, совсем не воняет.
— Видите ли, у меня к вам просьба, — сказал подпоручик. Я попал в трудное положение. Вот вы говорите, что всегда здесь живете, а я не могу, у меня дела внизу. К тому же семья, знаете ли. Парню моему уже восемь месяцев. Вот он, смотрите. — И подпоручик вытащил фотографию.
Чердачник знал, что люди страшно носятся со своими детенышами. Они подчиняются их тиранству, сюсюкают «тю-тю-тю, ти-ти-ти», хотя сами друг другу очень редко говорят «тю-тю-тю» и «ти-ти-ти», и вообще скачут перед своим потомством на задних лапках. Этого Чердачник никак не мог понять, потому что никогда не был детенышем. Теперь он не знал, что сказать, и очень смутился: а вдруг человек не захочет с ним больше разговаривать?
Подпоручик спрятал фотографию в нагрудный карман. Он полагал, что проявил достаточно простых человеческих чувств к собеседнику и можно приступать к делу.
— Короче говоря, мне нужна ваша помощь. Надо узнать, кто обворовывает чердаки, а вам ведь… Конечно, все останется между нами; вы, возможно, имеете на этот счет предрассудки, но в то же время вы обязаны нам помочь.
Он чуть было по привычке не заговорил о гражданском долге, да удержался. Привидение вряд ли можно причислить к гражданам.
Чердачник был польщен: ведь это первый человек, заговоривший с ним.
— Что я могу сделать? — спросил он.
Эти слова казались ему верхом вежливости. Он слышал, как их произносил художник, живший под самой крышей, когда к нему приходил судебный исполнитель. Правда, художник давно умер.
— Мне надо узнать, как зовут вора, — сказал подпоручик, об остальном мы уж сами позаботимся.
