Сердце Дьявола - Белов Руслан (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
...До этого душевного раздвоения Витторио Десклянка был молодым, но преуспевающим врачом в славном городе Триесте. И если бы ему в те времена сказали, что он забросит свою прибыльную практику и наймется костоправом на трехмачтовый бриг Эксельсиор, беспрестанно курсирующий меж портами Европы, Азии и Нового Света, он, конечно же, не поверил бы. И даже, наверное, перекрестился бы. Но так оно и случилось – Витторио Десклянка вступил на вечно живую палубу. А перед тем, будучи медиком, хорошо знакомым с психиатрией, Витторио довольно долго сопротивлялся своей, как он считал, шизофрении, но, в конечном счете, последняя победила. И не только победила, но и привила ему вкус к женской красоте, научила драться ногами и, жульничая, играть в азартные игры. С течением времени Витторио поверил в существование Бельмондо (как тут не поверишь?) и не мог более равнодушно думать о том, что где-то там, через сотни лет он, его супруга Вероника и близкие товарищи Баламут и София, Черный и Ольга дожидаются в краале мучительной смерти...
И Витторио Десклянка добросовестно обшарил в поисках души Худосокова все портовые города, в которых швартовался Эксельсиор. И не только портовые – в дни длительных стоянок он обшарил и все континентальные столицы. Но напрасно.
Будучи неглупым человеком, он понимал, что вероятность встречи с искомым весьма и весьма мала. Но, тем не менее, не оставлял своих поисков, может быть, и потому, что продутый всеми ветрами судовой врач Витторио уже не представлял себя живущим тихой, спокойной жизнью домашнего врача, жизнью, вся ширь которой очерчена границами какого-нибудь одного городка. И он искал и искал.
Иногда его терзали сомнения. "Ведь это моя жизнь! – думал он в минуты слабости. – Почему я должен потратить ее на спасение какого-то человека с такой трудно выговариваемой фамилией Боч-ка-рен-ко? Он прожил свою жизнь в собственное удовольствие, у него есть симпатичная жена, и есть дети. И вот, он попадает по собственной глупости в лапы какого-то Худосокова и я должен забыть о себе, и я должен носится по свету в поисках души этого негодяя".
Однажды, это было в Константинополе, он решил оставить поиски, вернуться в свой родной Триест и жениться на какой-нибудь толстушке и родить сына и назвать его чешским именем, и родить девочку и назвать ее по-итальянски... Но, когда он собрал свои немногочисленные пожитки, уложил свой инструмент и уселся на дорожку, ему пришло в голову, – может быть, просто выпил лишку? – ему пришло в голову, что жизнь Витторио Десклянка и жизнь Бориса Бочкаренко, и жизнь Мишеля Нострадамуса – это не отдельные жизни, не отдельные черточки на несуществующей линейке времени, а неотрывные части чего-то очень большого и абсолютно, абсолютно значимого... Чего-то всепроницающего, всесущего, для которого разделение времени на прошлое, настоящее и будущее не имеет никакого реального смысла... А если так (а что это именно так, Витторио уже не сомневался – такого волшебного откровения, как то, что снизошло на него только что, он никогда не испытывал), а если это так, то неизвестно, кто кого спасает. Может быть, это Борис Бочкаренко спасает от чего-то его, Витторио Десклянка, может быть, сам Мишель Нострадамус спасает Витторио Десклянка, может быть, козел Борис уже спас его от чего-то чрезвычайно опасного... И еще спасет. А может быть, никто никого не спасает... Как кровь человеческая не спасает своего сердца, как сердце не спасает своей крови, они просто живут своей простой жизнью и не знают, что служат тому, кто во всех отношениях несоизмеримо выше их – служат человеку...
И Витторио остался на море... В начале этого года он нанялся на английский военный корвет, направлявшийся на острова Туамоту в южной части Тихого океана. Что-то толкнуло его на этот нелепый шаг... И в результате он очутился на этом коралловом острове.
"Может быть, просто судьба назначила мне жребий окончить неспокойную жизнь на этом затерянном островке... – думал он, сквозь прикрытые веки, наблюдая за непритязательной игрой прибоя с разлохматившимся орехом. – Нет... не верю... Что-то должно случится... Непременно должно..."
Но в следующие два года ничего не случилось. Если не считать того, что все мужчины острова один за другим умерли от истощения. Витторио Десклянка остался один. Без мужчин стало совсем тоскливо. К тому же женщины вовсе перестали рожать, и поэтому времени у них было, хоть отбавляй. И они настойчиво отравляли каждую его минуту, от них невозможно было никуда спрятаться...
И однажды ночью, когда женщины опять из-за него поссорились, Витторио сбежал от них на утлой лодчонке. Он знал, что идти надо на юго-запад, в сторону островов Туамоту.
И он греб и греб с вечера до утра, а днем, когда жара становилась совершенно невыносимой, отлеживался под циновкой из пальмовых листьев. Питался исключительно сырой рыбой, которую ловил с помощью крючка, сделанного из булавки. Через две недели он начал терять счет дням, а еще через неделю – перестал бороться за жизнь. "Видимо, тому существу, частью которого я был, – Витторио уже думал о себе в прошедшем времени, – необходимо сменить оболочку моей души. Наверное, ей, душе, надо делать уже другие вещи – плыть рыбой в море, варить пиво или изобретать электрическую лампочку. А Витторио Десклянка, видимо, сделал свое дело... Но коли он часть этого вневременного существа, значит, он не умрет, он потечет по его жилам живою кровью".
Приходя в себя прохладными ночами, Витторио замечал по звездам, что, невзирая на северо-западные течения и на южный, хоть и легкий, но ветерок, его лодку несет точно на восток. И он успокоился, и перестал хотеть, и перестал видеть, и перестал чувствовать, потому, что понял, что лодку несет туда, куда надо. А если лодку в конце жизни несет туда, куда надо, то значит, жизнь он прожил в правильном направлении...
Чем более слабел Витторио, тем больше в его душе проявлялся Бельмондо. Это понятно – судовому врачу нечего было терять и в принципе уже не за что бороться. А Борис продолжал цепляться за жизнь. И чтобы хоть как-то ее продолжить, он начал вспоминать...
"Эти женщины... Фокстрот под одеялом... А когда я узнал первую? – думал он, не сводя прикрытых глаз со странного Южного Креста. – Ах да, это было в первом моем студенческом поле... Полевой роман с Риммой из Ленинграда... Она сказала, что все женщины хотят того же, что и мужчины. И больше всего они не любят пустых ля-ля. И привела к себе в палатку. Под мышкой у нее была большая черная висячая родинка. Еще, как она ему объяснила, у нее были удалены яичники – киста, лопнули – и потому она вынуждена принимать женские гормоны. И еще, что из-за кисты у нее проблемы с мочевым пузырем (часто писается) и нечувствительное влагалище. И клиторный оргазм в крайнем выражении. И кончала она, только лежа на Борисе на спине и яростно мастурбируя обеими руками... И Борис бросил ее из-за маленькой черненькой Любы. Она была так себе, но в постели была простой и объяснимой...
Потом появилась акула. Дурная – не сообразила, что вытряхнуть добычу из лодки можно одним ударом спинного плавника. Бельмондо никогда не встречался с акулами, и его место занял еще не вполне умерший Витторио. В полнейшей прострации он нацепил на якорный крюк высохшую рыбину и выбросил его за борт. Акула тотчас схватила приманку и потащила лодку на запад...
...Очнулся Витторио Десклянка в просторной пальмовой хижине. Наметанным глазом он сразу же определил, что живет в ней женщина-туземка, придающая большое значение постели. "О господи! А сколько здесь таких хижин с такими женщинами? – задался он вопросом, жалея, что не находится на своей лодочке в самой середине Тихого океана. И закрыл глаза, не желая более ничего видеть.
Через десять минут или через полчаса в хижину кто-то вошел. "Хозяйка", – подумал Витторио и открыл глаза. И увидел Худосокова. Вернее, глаза Худосокова. Вернее, душу Худосокова. Перед ним стояла на коленях юная полинезийка с душой Худосокова. Спокойные, умные ее глаза изучали Витторио. И Витторио вспомнил старую восточную притчу...
