Операция «У Лукоморья…» - Шелонин Олег Александрович (бесплатные серии книг .TXT) 📗
– Видишь ли, Горыныч, запомнилось мне из того, что я по блюдечку видела, что адвокат с прокурором воевали не кулаками. И морды друг другу не били. Их оружие был язык.
Левая высунула язык и, скосив глаза, внимательно осмотрела его.
– Не, зубами удобнее,– безапелляционно заявила она.
– Ты хочешь сказать, что адвокат и прокурор просто спорят? – настороженно поинтересовалась Центральная.
– Ты необыкновенно проницателен. Обычно судебный процесс начинается с того, что судья зачитывает присутствующим, в чем обвиняется подсудимый. Затем дает слово прокурору, и тот предоставляет суду факты и свидетельства очевидцев, доказывающие виновность обвиняемого, затем… – Яга четко и довольно точно донесла до аудитории основы судопроизводства.
– Тьфу! – сплюнула с досады Центральная.– Придется всю процедуру по пунктам… Ладно. Слушается дело о злодейском покушении на жизнь нашего замечательного папы. Предоставляю слово обвинению.
– Ага,– оживилась Левая, многообещающе посмотрев на обвиняемого,– за мной не заржавеет… Значится так, эта разбойничья рожа на самом деле не корефан нам, а подсыл, засланный в наш сплоченный коллектив паханом по кличке Череп, нагло узурпировавшим власть в нашем славном царстве-государстве со злодейской целью погубить нашего любимого папу. И это ему удалось! – Из глаз Левой потекли слезы и закапали в ведро с самогонкой. Прокурор шмыгнула носом, опустила морду вниз и одним могучим глотком опустошила емкость.– Смерть Кощею и его прихлебателям!!! – заорала Левая и, широко раскрыв пасть, потянулась к обвиняемому с явной целью закусить им, не дожидаясь оглашения приговора.
– А доказательства у тебя есть? – вкрадчиво спросила старушка, отрываясь от вязки и делая пасс в сторону прокурора. Оскаленная морда Левой ткнулась в невидимую преграду и, разобиженная, подалась назад.
– Гражданка Яга! Попрошу соблюдать порядок.– Центральная строго посмотрела на ведьму.– Не то я буду вынуждена удалить вас из зала.
– Молодец, Горыныч,– одобрительно кивнула Яга,– из тебя, пожалуй, и впрямь выйдет довольно приличный мировой судья.
На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь подозрительными звуками из-за глыбы, на которой сидел понурый обвиняемый:
«Вжик… вжик… вжик…»
Судья, вытянув шею, заглянула туда в поисках источника странных звуков. Чебурашка и Гена, сидя на пятой точке, точили катану-кладенец о гранитный обломок. Чебурашка держался за ручку, Гена – за отупевший от закалки конец. Кладенец был по-прежнему в изрядном подпитии и потому позволял делать с собой все, что угодно. В этом состоянии он отличался исключительно мягким характером. Стоило домовым ослабить хватку, как катана тут же растекалась по поверхности импровизированного наждака, повторяя все его неровности и изгибы.
– Вы что тут делаете? – строго потребовала отчета Центральная.
– Точим,– лаконично сообщил Гена.
– Зачем?
– Угадай с трех раз,– сердито предложил Чебурашка.
Центральная похлопала глазами и вновь заняла место председательствующего в «зале» суда:
– Слово предоставляется защите.
Правая отхлебнула из своего ведра, откашлялась и, мрачно посмотрев на Соловья-разбойника, оскалила пасть:
– Мой подзащитный, конечно, гад порядочный…
– Я хотела бы уточнить,– перебила адвоката Левая,– он кто? Гад или порядочный?
– Принимается,– важно кивнула Центральная,– прошу защиту быть точнее в формулировках.
– Хорошо, насчет порядочного я погорячилась. Гад он. А ежели кому захочется его оправдать – не советую. Лично морду набью…
Речь защитника утонула в бурных аплодисментах. В овациях не принимали участие лишь подсудимый и Баба Яга. У одного руки были связаны, у другой заняты вязанием.
– Положись на меня,– громогласно прошептала Центральная на ухо адвокату.– Все будет в ажуре. Но приличия, сама понимаешь, блюсти надо.– И, перейдя на нормальную речь, добавила: – Попрошу защиту привести аргументы в защиту подсудимого.
– Нету у меня аргументов.
– Ну тогда факты какие-нибудь, улики…
– Нет у меня ни фактов, ни улик! – отрезала Правая.– Да какие вам еще улики нужны? Вы на его харю раскормленную посмотрите… как двинула б щас…
Из-за камня высунулись не менее мрачные, чем у адвоката, физиономии Чебурашки и Гены.
– Отвали, это наша добыча! Вот катану доточим… – Чебурашка потряс висящим плетью мечом.
– А у меня есть! И аргументы, и факты,– прорычала Левая.– А главное, улика. Вот она!!! – Прокурор ткнула мордой в перевернутое ведро и ахнула:– Кто яйцо спер?!!
– Ой! – заволновалась Правая.– А доказательства где?
Из-за камня выполз Чебурашка, волоча за собой катану и Гену, пытающегося удержать друга, схватившись за другой конец меча.
– Есть у нас доказательства,– сердито сказал он, потрясая золотым яйцом.
– Ты? – поразилась Левая.– Правая рука папы посада Василисы Прекрасной? Зачем?!!
– Для сохранности,– шмыгнул носом Чебурашка.– Во избежание…
Чебурашка развернулся и вновь скрылся за камнем, таща за собой катану с Геной на прицепе. Оттуда опять послышались характерные звуки:
«Вжик… вжик… вжик…»
– Вообще-то эта улика косвенная! – вновь подала голос Яга.– Насколько мне известно, Соловей ее и пальцем не касался. Следовательно, улика косвенная.
– А это уж как суд решит, прямая она или косвенная,– огрызнулась Правая.
– Кончай базар! – свернула дебаты Центральная.– Суд удаляется на совещание.
Дохлебав у кого что осталось в ведрах, головы качнулись к хвосту решать участь Соловья-разбойника. Вслед им неслись рекомендации «зала».
– Через сожжение, слышь, Горыныч? Через сожжение! – Кастрюлька с Саламандрой раскалилась добела.
– Не слушай ее! Все надо по-русски делать! Чик – и голова с плеч! – несся из-за камня нестройный хор голосов.
– Неправда ваша! – кукарекал воевода.– По-нашему, так каменьями его побить… ну разве что еще зенки поганые выклевать!
– На фиг надо! – отмела рекомендации Левая.– Сожрем, и все дела.
– Угу,– согласилась Правая.
– Делим на троих,– вынесла свой вердикт Центральная.
В данном вопросе суд проявил редкое единодушие.
– Встать, суд идет! – проревела Центральная.
Из-за камня появились домовые с извивающейся катаной. Похоже, меч начал трезветь и уже лопотал что-то насчет самурайской чести, потери лица и даже попытался сделать себе хара-кири, вырвавшись из рук Гены. Попытка была неудачной, так как острее после заточки он почему-то не стал. Чебурашка, настроенный на редкость агрессивно, поймал второй конец и опоясался кладенцом, завязав концы бантиком на талии. Все, кто не стоял, встали. Илья, решив, что пора вмешаться, тоже не поленился подняться со своего смертного одра.
– Огласите приговор, пожалуйста,– любезно попросила Правая Центральную.
Центральная откашлялась:
– Тщательно рассмотрев дело, взвесив все «за» и «против», суд приговорил Соловья-разбойника к смертной казни путем расчленения на три равные части с последующим съедением.– Центральная облизнулась.– Освободить подсудимому рот. Пусть говорит последнее слово. Мы ж не звери какие… все по совести, по закону…
Глаза Соловья-разбойника, готовые выскочить из орбит, лихорадочно метались по «залу» в поисках спасения, пока не остановились на капитане.
– Папа!!! Спасай, наших жрут! Я ж свой в доску! По сыску я теперь!
– Апелляцию еще не поздно подать? – полюбопытствовал Илья.
– Ура!!! – дружно завопил «зал». И началось что-то невообразимое. Кто кинулся обнимать и целовать любимого «папу», кто прыгал и орал от восторга. Избушка, напуганная бурными эмоциями и дрожанием земли (Горыныч прыгал выше всех), торопливо спряталась за дубом.
– Папа жил, папа жив, папа будет жить! – скандировали головы.
– Папа – наш рулевой! – Рубаха капитана набухла от пьяных слез умиления домовых.
– Папа – ум, честь и совесть нашего царства! – надрывал свою петушиную глотку Никита Авдеевич с головы Соловья-разбойника, подкрепляя каждое слово ударом крепкого клюва по лбу воеводы разбойного приказа. Как его занесло на патлатую голову коротышки, он от радости и сам не помнил.
