Трое за Ларцом - Федорова Екатерина (книги без регистрации TXT) 📗

«Боже, — с трагической ноткой прошептал про себя Тимофей. — Так унтер-офицерская вдова добралась и сюда…»

— Э-э… не в прямом, конечно, смысле, ваша честь. А только в переносном. Он выпорол мой портрет, который я прикрепила рядом с портретом моего покойного мужа в его кенотафе [1]. Заявил, что мой любимый муж, покойный Брандмауэр, якобы являлся его другом! И он, дескать, умер только ради того, чтобы наконец избавиться от меня! Низкая и гнусная ложь, ваша честь!

— Точно, — пробормотал Тимофей. — Точно-точно…

И что ему прикажете делать с этой историей?

Несчастный маг Куртмауэр, которого дама железной хваткой держала за рукав, не сводил с него своих перепуганных глаз. Время от времени несчастная вдова прекращала утирать несуществующие слезы под абсолютно сухими глазами и злобно пинала мага Куртмауэра носком длинной изысканной туфли. Тот терпел, даже не вздрагивал.

«Господи, подскажи мне выход, — взмолился Тимофей. — Ты только подскажи! А уж я его непременно использую».

— Ужасно, — ехидно констатировал у него над ухом Вигала. — Гм… Я говорю, просто ужасно, когда несчастную вдову, не имеющую защиты, подвергают таким гонениям! — И добавил шепотом, предназначавшимся только для ушей Тимофея: — У вас затруднения, господин инспектор? Позвольте помогу…

— Конечно-конечно, — пробормотал Тимофей. — Только, умоляю, не заявляйте потом ненароком, что она сама себя выпорола…

Вигала шепотом огрызнулся:

— Я не люблю воровать у классиков!

— Да? И напрасно. По крайней мере, у классиков хоть воровать не стыдно…

Вигала возмущенно дернул загогулинами широких серебристых бровей — дескать, я, прирожденный эльф… да чтоб я воровал? Потом выступил вперед и с небольшой заминкой сообщил безутешной вдове:

— Дело, конечно, серьезное…

— Да, господин инспектор! — радостно взвизгнула горькая вдовица. — Вы уж его как следует… вы уж его как положено!

— Всенепременно, — солидно подтвердил Вигала. — Но и вы, почтенная, уточните… Лично вам физического ущерба нанесено не было?

Вдова начала с иканием всхлипывать:

— О инспектор… Он выпорол мой портрет! А ведь я вдова почтенного человека, мой муж входил в конгрегацию магов-искусников! А он взял и выпорол, вот так прямо взял и выпорол…

— Гм… Да, это, как сказала бы гоголевская городничиха, прямо-таки орер [2] какой-то, — хриплым басом посочувствовал ей громила-эльф. — Но вы не волнуйтесь, дама, сейчас мы вас защитим. Значит, так — берете этого мага Куртмауэра за ручку, ведете во-он в ту гостиницу. Там при входе висит хорошее большое зеркало. Поставьте гражданина Куртмауэра прямо перед ним — и можете надавать его отражению столько тумаков, сколько вашей душеньке будет угодно. Повторяю — тумаки можно давать только отражению…

— Я могу дать ей свой портрет! — с готовностью предложил разом воспрянувший духом маг Куртмауэр. — Пусть… э-э… порет его. На досуге, между делом…

— Да, но… А как же частичная конфискация имущества?! — взвизгнула бледно-лиловая бабуля. — Трингус [3] мюсли сказала мне…

— Трингус мюсли был нанесен материальный урон, — отрезал Вигала. — Который и был затем возмещен. Все по правилам, все в соответствии с артиклями Всемировой инспекции органов социальной… Вам был нанесен материальный ущерб, уважаемая?

— Э-э… Но мой портрет выпороли и…

— Маг Куртмауэр, Всемировая инспекция органов социальной опеки вынесла свое решение. Вы должны либо выдать почтенной вдове собственное изображение, с тем чтобы она могла пороть его на досуге, либо прямо сейчас пойти и встать перед зеркалом, дабы почтенная вдова еще более почтенного мага Брандмауэра отлупила ваше отражение в зеркале… Следующий!

Бабулька в бледно-лиловом пробормотала что-то негодующе. Затем ухватила повеселевшего мага Куртмауэра за руку и поволокла в направлении гостиницы. На полпути маг вдруг развернулся и выпалил:

— Я вот тут подумал… А может, это она сама себя выпорола? Я, собственно, в тот день пьян был, не помню… То ли это я ее образину на портрете порол, то ли это она сама.

— Иди-иди, — проворчал Тимофей. — Плагиатор нашелся. Это еще до тебя написали…

Толпа понемножку рассасывалась. Вигала выслушивал просьбы, значительно сводя при этом брови на переносице и повергая этим нехитрым телодвижением обвиняемых монстров в состояние, близкое к инфаркту, затем звучно-непререкаемым тоном оглашал решение. Кое-где и пукели изымались, заранее принесенные на место суда заботливыми монстрами-ответчиками. В руках у счастливого донельзя Лехи росла кучка мешочков с монетами — плата на судебные издержки, как назвал эту дань Вигала. Оно, конечно, было не совсем честно, но кто же поверит суду, который не берет судебных пошлин?

И все-таки самым удивительным в этой истории было то, что все — и взбудораженные истицы, и их враз присмиревшие обидчики — безропотно подчинялись решениям, выносимым так называемой Всемировой инспекцией. Хлестаковщина, блин…

Через два часа., показавшихся Тимофею чуть ли не вечностью, толпа наконец исчезла. И они с чувством выполненного долга или, если говорить точнее, с чувством хорошо сыгранного блефа вошли наконец в свою гостиницу. На улице к тому времени уже полностью стемнело. И заботливый Гондола ждал их у порога с распростертыми объятиями, и пахло в гостиничной зале сытно и заманчиво, всякими копченостями, а также мясными пирогами, сочными, пышными, с поджаристой корочкой и низом, щедро пропитанными мясным соком…

— Привет, Гондола! — взревел Вигала, легонько похлопывая по плечу враз присевшего хозяина. — Давай все, что есть в печи, на стол мечи!

— Господин так складно выражается… — восхитился хозяин.

— Это из русского народного фольклора, — пробасил эльф. — Мои спутники, они оба — как раз именно русские.

— О, так, вы специально для них? Льстите… то есть делаете им приятное?

Вигала блеснул в полутьме залы зверской ухмылкой. Кончики острых и длинных зубов засверкали серебристыми лезвиями Хозяин вновь присел. На этот раз от испуга.

— Я не делаю им приятное, — четко и членораздельно сказал Вигала. — Они для этого полом не вышли. И уже никогда не выйдут. И я им не льщу. Я просто… гм… так пытаюсь изучить загадочную русскую душу. Фольклор, глубинные древние мотивы… Ну так нас здесь будут кормить или нет? Но только помни, повелитель кастрюлек, — никаких бараньих глазок, а не то…

— Я уже понял, господин. Э-э… вы, как истинные борцы за престарелых, избегаете излишеств в своем питании. И не едите ничего жирного, пряного или сладкого, дабы потом набранные франты [4] не помешали вам гоняться за подлыми мучителями старушек и все такое. Как похвально! А что насчет вашего статуса, господин? Вы по-прежнему беженцы или нет?

Вигала глубокомысленно поморщил лоб, заявил:

— Один из моих друзей — беженец. Больше ты знать ничего не должен, потому что мы здесь инкогнито. Ты понял? И если узнаю, что разносишь о нас слухи, лишишься последних постояльцев! Лично отыщу в другом мире телепата-инжектора и сообщу ему, что Гондола, хозяин гостиницы на Эллали, — доносчик, а также то, что в его гостинице травят всех постояльцев несвежими бараньими глазками…

— О, что за подозрения — и все на бедную мою головушку! — заверещал хозяин и всплеснул перед лицом узкими ладошками с лягушачьими перепонками. — Да мои бараньи глазки самые свежие в городе! А что до прочего — о, только не губите бедного Гондолу на корню! Я нем, слеп и глух, особенно когда дело касается моих постояльцев…

— Еды! — недовольно рыкнул Вигала. — И хватит об этом!

Хозяин, рабская душа, в ответ чуть ли не счастливо квакнул:

— Я счас… я мигом! И про вас нигде ни слова не пророню, будьте уверены!

И отлетел на кончиках пальцев к стойке. Вигала взглядом выбрал столик подальше от окна, предложил: