Экскурсия - Жуков Н. (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Но ведь вы сели на пароход в Лориэне? — выдавил я из себя, чуть продохнув.

— Да, это был прощальный визит. Все-таки тяжело навсегда…

— Навсегда?

— Да. Я отправил Королю факс с вокзала, что место вакантно.

Больше я ничего не мог спрашивать — комок стоял в горле, мне почему-то было ужасно печально и тоскливо. Причина мне не была ясна: я ведь всегда думал, что никаких эльфов давно нет. Вернее, я и не думал о них, только вот цветы называл сказочными словами. И вот — навсегда. Куда же он собирался, и почему его — его! — понесло в Мордор? Тут я понял, что знаю половину ответа из детских книжек. Собирался он на Запад. А едет — на Восток!

Келеборн сидел, подперев голову узкой длинной рукой, и как-то чудно на меня глядел: не то следил за ходом моих мыслей, не то любовался, как на занятную игрушку в Матомарии.

— Можно, я тоже спрошу? — вдруг сказал он. Я вытаращился и закивал.

— Откуда у вас такой цвет волос? Часто ли приходят в мир такие златовласые дети?

Я как-то никогда не думал о себе как о златовласом, на фоне наших бурых, каштановых и белобрысых я шел за рыжего — и только. Хотя, если по правде, то шерсть у меня ближе всего по цвету к червонному золоту, и в детстве мы играли в колечко, пряча его меня в голове. Вся эта растительность еще и вьется нормальным нашим мелким бесом, так что даже золотое кольцо не выпадало. Оле тоже у нас был всегда наособицу — такой иссиня-черной шевелюры не было больше во всем Шире, и старожилы, как водится, не помнили. Он еще в юности отращивал гриву до плеч, а на гондорской службе стал сзади прихватывать ее поясом. На него в этом смысле больше падало общественного внимания. Рыжих же — или златовласых — у нас в роду было довольно много. Говорят, что пошл это чуть ли не с конца Третьей эпохи, от детей легендарного Сэма Гэмджи. А вот уж откуда взялась эта мутация, пусть отвечает какой-нибудь историк теоретической генетики. Вот в таком смысле я и ответил. Келеборн покивал, посмотрел еще немного сквозь меня в глубь веков, удовлетворился услышанным, а тут и экскурсовод пришел со своим матюгальником и позвал всех собираться на посадку.

— Поторопитесь, господа! — весело орал он. — Надо поспеть до заката, иначе вы не увидите красивейший из водопадов Итилиэна! Он особенно хорош на закате!

Я подозвал официанта, расплатился, — эльф уже куда-то сгинул, пока я слушал "дунадана". Вышел из ресторана, распорядился насчет багажа и завалился в "Инканус". С собой у меня была тройная порция клубничного пломбира. Келеборн появился в последний момент, больше обычного погруженный в себя и смурной. Я не стал к нему лезть, сожрал мороженое, замерз и заснул.

Проспал я недолго: экскурсовод взревел, что мы подъехали к Перекрестку. У выезда на Транс-Итилиэнскую дорогу сохранилось древнее изваяние какого-то гондорского властелина. Трофи убил немало денег на его реставрацию и сохранение, потому что в незапамятные времена какие-то орки отбили ему голову, и приставить ее на место оказалось делом целой эпохи — по срокам. Результат же был весьма величественный. Беломраморный король, поросший лаврами по периметру, восседал на троне и как бы наблюдал за дорожным движением. Кстати, аварий на Перекрестке было значительно меньше, чем в среднем полагалось на такую транспортную развязку, и поверье приписывало это влиянию статуи. Я же думаю, что шоферы из любопытства притормаживают, проезжая изваяние, и тем снижают аварийность участка. Я поделился этими соображениями с Келеборном, но он не согласился со мной. Он сказал, что поверье совершенно право, только влияние не следует понимать мистически. Я спросил, что означает для него мистическое понимание, и он стал объяснять. В итоге я понимал меньше, чем в начале объяснений, зато уверился в своей правоте: оказывается, действие на любопытство можно считать влиянием статуи. Так за светской беседой мы не заметили, как подъехали к Хеннет Аннуну. Во мне играл целый эльфийский симфонический оркестр, я был бодр, заинтересован во всем и готов к обещанным красотам и увеселениям. Келеборн тоже слегка оттаял и даже слушал экскурсовода. Сзади, как обычно, хихикали, шептались, шуршали конфетами и шелками, травили анекдоты.

— Бегут два орка по Средиземью,— начал один из айзенгардцев, заводила их компании. — Вдруг видят, идет эльф. Один другому говорит: "Смотри, эльф пошел". Второй отвечает: "Да брось ты, не может быть!" Первый говорит: "А давай его спросим". Они подходят и говорят: "Скажите, вы эльф?" А он им: "Какой я эльф?! Я — идиот!"

Я не удержался, хрюкнул и затрясся. Келеборн посмотрел на меня с грустью, оглянулся, тяжело вздохнул, еще раз взглянул на меня — и вдруг тоже как-то хмыкнул, почти засмеялся. Тут меня разобрало так, что я запихал себе в рот носовой платок, прикусил его, но хохот прорвался сквозь этот кляп, я заржал в голос, и уже весь автобус, даже те, кто не слышал анекдота, повизгивал, подвывал и утирал слезы. Экскурсовод сначала решил, что выдал особо удачную репризу, потом стал оглядывать свой костюм, потом беспокойством привстал и осмотрел салон. Это все только подлило масла в огонь, я уполз под переднее кресло и всхлипывал там и стонал, пока Келеборн не извлек меня и не водворил на место. Он явно развлекался, хотя с виду это не бросалось в глаза. Постепенно все утихли, объясняя друг другу и "дунаданцу", в чем было дело. Экскурсовод не слишком дружелюбно глянул на нас с Келеборном, но потом расплылся в кисленькой ухмылке и продолжил ведение программы.

— Сейчас мы подъезжаем к старейшему сторожевому пункту в Итилиэне. Он поставлен еще при последнем управляющем Гондора Денеторе II. Прошу иметь в виду, что это не только исторический памятник, а еще и государственное учреждение.

Я понял это как рекомендацию не смеяться, что бы нам там ни преподнесли. Поэтому мне все время хотелось заржать. Впереди на шоссе показался не то домик, не то шалаш. Мимо него в обе стороны проскакивали машины, и никаких признаков КПП не наблюдалось. Однако при нашем приближении откуда-то вылез человек, одетый в пятнистый комбинезон, зеленый шлем с серебряной звездой на лбу и маску до глаз. Из-под маски еще торчала борода с проседью. Он тормознул наш "Инканус", все вылезли наружу. Мне стало жарко, как только я разглядел этого человека, и я сказал:

— Здесь был бы полезнее ларек с мороженым и лимонадом, чем этот исторический КПП. Итилиэнский страж оскорбился и пригласил меня пройти в помещение. Я прошел. Остальные тоже прошли, точнее, вперлись в крохотный шалаш, не желая пропустить очередной аттракцион. Жарко стало до невозможности. На стене висел портрет — судя по табличке, того самого наместника или кто он там был, поставившего этот пункт. На стене напротив висел приказ об уничтожении на месте всякого, кто шастает по Итилиэну без пропуска, выданного собственноручно Денетором II. Я пришел к выводу, что нас всех сейчас и ничтожат. Указ был написан на позеленевшем пергаменте рунами и притворялся подлинником. Страж произнес страстную угрожающую речь о почитании традиций и истории. В конце он сообщил, что не видит среди присутствующих никого, достойного посетить Северный Итилиэн и Хеннет Аннун, а потому должен всех нас извести через отравление. После чего ткрыл в стене потайной холодильник и предложил ледяное пиво пяти сортов, минералку, всякие соки, а также мороженое. Все экскурсанты радостно согласились на самоубийство, тем более что цены на предложенные яды были весьма умеренные.

Через пару миль нас вытряхнули около пещерно-водопадного комплекса "Хеннет Аннун". Вход в подземные галереи явно напоминал своей архитектурой вход в городской общественный туалет, и айзенгардцы так его и восприняли. Экскурсовод, однако, был ученый, видимо, многие покупались на это сходство, поэтому он собрал всех желающих и увел в известном ему направлении. И чего они ждали, ведь автобус с удобствами? Так размышляя, я неторопливо огляделся и увидел невдалеке солидную клумбу белых цветов. Около нее уже бродил Келеборн, наклонялся, разглядывал лепестки, потом просто сел на дорожке и запел. Подойдя поближе, я с удивлением и радостью узнал цветы: это были крупные маки моей селекции, сорт "Ниэнор".