Гости страны Фантазии (Сборник НФ) - Форстер Эдвард Морган (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Около полудня в аптеку заскочил Хаммураби — помочь нам подготовиться к торжественному моменту. Он принес увесистый кулек с мандаринами, и мы умяли их все до одного, бросая кожуру в новенькую пузатую печурку, которую мистер Маршалл сам себе преподнес на рождество. Затем мой дядюшка снял со стойки бутыль, старательно обтер ее и водворил на стол, передвинутый на середину помещения. Этим его помощь и ограничилась; потом он развалился в кресле и, чтобы как-то убить время, стал завязывать липкую зеленую ленту на горлышке бутыли. Так что вся остальная работа свалилась на нас с Хаммураби. Мы подмели пол и протерли зеркала, смахнули пыль со шкафов, развесили под потолком красные и зеленые ленты из гофрированной бумаги. Когда мы кончили, аптека приобрела очень нарядный вид. Но Хаммураби, с грустью оглядев плоды наших трудов, вдруг объявил:
— Ну, теперь я, пожалуй, пойду.
— А разве ты не останешься? — оторопело спросил мистер Маршалл.
— Нет, нет, — ответил Хаммураби, медленно покачав головой. — Не хотелось бы мне видеть, какое будет у мальчугана лицо. Как-никак праздник, и я намерен веселиться напропалую. А разве я смогу, имея такое на совести? Черт, да мне потом не заснуть.
— Ну, как угодно, — сказал мистер Маршалл и пожал плечами, но видно было, что он глубоко уязвлен. — Такова жизнь. И потом, кто знает? Может, он выиграет.
Хаммураби тяжко вздохнул.
— Какую цифру он назвал?
— Семьдесят семь долларов тридцать пять центов, — ответил я.
— Нет, это просто фантастика, а? — выкрикнул Хаммураби. Плюхнувшись в кресло рядом с мистером Маршаллом, он закинул ногу на ногу и закурил сигарету. — Если у вас найдется пастилка, я бы пососал, а то вкус какой-то противный во рту.
Приближался назначенный час, а мы все трое сидели вокруг стола и на душе у нас кошки скребли. За все время мы даже словом не перебросились. Игравшие на площади ребятишки разбежались, и теперь с улицы доносился лишь бои часов на башне. Аптека еще была закрыта, но народ уже прохаживался взад и вперед по тротуару, заглядывая в витрину.
В три часа мистер Маршалл велел мне отпереть дверь. Минут через двадцать в аптеке яблоку негде было упасть. Все нарядились в самое лучшее, в воздухе стоял сладкий запах ванили — это благоухали девчонки с шелкоткацкой фабрики. Они проталкивались вдоль стен, карабкались на стойку, пролезали куда только могли; вскоре толпа выплеснулась на тротуар и запрудила мостовую. На площади выстроились запряженные лошадьми фургоны и старые фордики, в которых прикатили фермеры со своими семьями. Кругом шумели, смеялись, перебрасывались шутками. Две-три пожилые дамы возмущенно отчитывали мужчин помоложе — чего они толкаются и сквернословят, но уйти никто не ушел. У бокового входа собралась кучка негров — те веселились больше всех. Раз уж представилась возможность поразвлечься, все старались не упустить ее — ведь обычно у нас здесь такая тишь, редко что случается. Можно смело сказать: в тот день у аптеки собрались все жители нашего округа, за исключением калек и Руфуса Макферсона. Я огляделся — нет ли где Ноготка, но его что-то не было видно.
Мистер Маршалл прочистил горло и захлопал в ладоши, требуя внимания. Когда шум утих и нетерпение публики стало достаточно ощутимым, он выкрикнул, словно на аукционе:
— А теперь слушайте меня все. Вот в этом конверте, — тут он поднял над головой конверт из плотной бумаги, — так вот, здесь листок с ответом, и известен он пока что лишь господу богу да Первому национальному банку — ха, ха. А в эту книгу, — и он поднял другой рукой толстый гроссбух, — я записывал цифры, которые вы мне называли. Вопросы есть?
Полнейшее молчание.
— Прекрасно. Теперь, если кто-нибудь вызовется мне помочь…
Никто не шевельнулся; казалось, толпу сковала неодолимая робость; даже рьяные любители покрасоваться перед публикой и те смущенно переминались с ноги на ногу. Вдруг раздался громкий голос:
— А ну, дайте-ка мне. Посторонитесь маленько, мэм, будьте добры.
Это был Ноготок, он проталкивался сквозь толпу, а следом за ним пробирались Мидди и долговязый парень с сонными глазами — должно быть, тот… самый брат, который играл на скрипке. Ноготок был одет, как всегда, только лицо оттер докрасна, надраил до блеска ботинки и до того прилизал волосы, что они прилипли к коже.
— Мы поспели? — спросил он, часто дыша.
Но вместо ответа мистер Маршалл спросил:
— Стало быть, ты готов нам помочь?
Сперва Ноготок смутился, потом решительно кивнул.
— Есть у кого-нибудь возражения против этого молодого человека?
Тишина по-прежнему была мертвая. Мистер Маршалл передал конверт Ноготку, тот спокойно взял его, но, прежде чем вскрыть, внимательно оглядел, покусывая нижнюю губу. Все это время толпа безмолвствовала — лишь изредка то тут, то там слышалось покашливание да тихонько позвякивал колокольчик мистера Джадкинса. Хаммураби, привалясь к стойке, усердно разглядывал потолок; Мидди смотрела брату через плечо, и взгляд ее ничего не выражал, но, когда Ноготок стал вскрывать конверт, она охнула.
Ноготок извлек из конверта розовую бумажку и, держа ее осторожно, словно что-то очень хрупкое, еле слышно пробормотал какую-то цифру. Вдруг он побелел, в глазах у него блеснули слезы.
— Эй, малец, да говори, что ли! — заорал кто-то.
Тут к Ноготку подскочил Хаммураби и прямо-таки выхватил у него из рук бумажку. Прочистив горло, он начал было читать, как вдруг лицо его самым комичным образом исказилось.
— Ох, матерь божья… — только и выдохнул он.
— Громче! Громче! — потребовали хором сердитые голоса.
— Жулье! — выкрикнул Джадкинс, успевший к этому времени основательно закачаться. — Гнусное мошенничество! Это ж слепому видно!
Поднялась буря — от улюлюканья и свиста колыхался воздух.
Брат Ноготка порывисто обернулся, погрозил толпе кулаком.
— А ну, заткнитесь, заткнитесь, вы, дурачье, слышали? А то как столкну вас сейчас черепушками, так набьете себе шишек с дыню каждая.
— Граждане! — выкрикнул мэр Моуэс. — Граждане, ведь нынче того, рождество на дворе… Вы, значит, того…
Тут мистер Маршалл вскочил на стул. Он топал ногами и хлопал в ладоши, пока не установился относительный порядок. Здесь стоит, пожалуй, упомянуть, что, как мы впоследствии выяснили, Руфус Макферсон специально нанял Джадкинса, чтобы тот затеял всю эту катавасию.
Когда страсти наконец улеглись, розовый листок нежданно-негаданно очутился у меня в руках — как, я и сам не знаю.
Я с ходу выкрикнул:
— Семьдесят семь долларов тридцать пять центов!
От волнения поначалу, я, конечно, не сообразил, что это та самая цифра, которую назвал Ноготок. Это дошло до меня, только когда я услышал ликующий вопль его брата. Имя победителя мигом облетело всю аптеку, и благоговейный шепот пронесся над толпой, словно первый вздох бури.
А на самого Ноготка жалко было смотреть. Он захлебывался от рыданий, будто ему нанесли смертельный удар, но, когда Хаммураби посадил его себе на плечи, чтобы показать толпе, он торопливо вытер глаза рукавом и расплылся в улыбке.
— Надувательство! Подлое надувательство! — вновь рявкнул Джадкинс, но рев его потонул в оглушительном грохоте аплодисментов.
Мидди схватила меня за руку.
— Зубы! — взвизгнула она. — Теперь у меня будут зубы!
— Зубы? — переспросил я ошалело.
— Ну да, вставные зубы — вот на что мы истратим эти деньги. Теперь у меня будут красивые белые зубы.
Но в ту минуту меня интересовало только одно: каким образом Ноготок угадал?
— Эй, Мидди, скажи мне, — взмолился я, — скажи ты мне, бога ради, откуда он знал, что там ровно семьдесят семь долларов тридцать пять центов?
Мидди бросила на меня недоумевающий взгляд.
— А я думала, Ноготок говорил тебе, — ответила она совершенно серьезно. — Он сосчитал.
— Да, но как? Как?
— О господи, да ты что, не знаешь, как считают, что ли?
— Он только считал, и все?
— Н-ну, еще он помолился немножко, — сказала она после некоторого раздумья и стала было проталкиваться к братьям, но вдруг обернулась и крикнула мне: — И потом, ведь он родился в сорочке!
