Во имя рейтинга - Мусаниф Сергей Сергеевич (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
— Я даю тебе время, — сказал Зевс. — Подумай. И если Патрокл выйдет живым из следующей битвы, то месть моя будет страшна, и кара, постигшая тебя, заставит Прометея, Сизифа и Тантала содрогнуться от ужаса и сострадания.
Молния слетела с пальцев Зевса и ударила под ноги Диомеда, оставив на земле выжженное пятно.
Одиссей заявил, что на сегодня ему более чем достаточно всяких божественных откровений, и предпочел остаться с Диомедом, заливаясь вином и рассуждая, что бы это все могло значить. Я же, человек подневольный и любопытный по роду своих занятий, решил узнать больше и последовал за престарелым богом, отправившимся в лагерь мирмидонцев.
Наученный опытом Одиссея, я легко проделал дырку в шатре Ахилла и наблюдал свидание верховного бога с величайшим героем всех времен и народов почти с самого начала.
— Ты храбр и доблестен, Ахиллес, и ты давно превзошел своего отца, как и было обещано пророчеством.
Пелид промолчал.
— Ты мог бы быть моим сыном, — заявил Зевс. — И теперь, глядя на то, каким ты вырос, видя, как ты сражаешься, я сожалею, что эта возможность не стала действительностью. Я бы гордился таким сыном, как ты.
Лесть. Наглая, откровенная лесть. Но зачем богу льстить какому-то смертному?
— У тебя был такой шанс, Громовержец.
А ведь Ахилл его не боится, подумал я. И с чего он должен бояться, если боги не могут его убить и они поклялись в этом? Чертовски выгодная позиция у этого засранца.
— У меня был такой шанс, и я им не воспользовался, — согласился Зевс. — Но я вижу способ исправить сложившееся положение. Ты еще можешь стать моим сыном, Ахиллес.
— Как?
Интересный поворот. Что бы по этому поводу сказал Дэн? А Гомер?
— Один из моих сыновей умер. Бешеный пес Диомед нанес смертельную рану моему сыну Аресу, и сегодня тот скончался. На Олимпе больше нет бога войны.
— При чем здесь я?
— Неужели ты не понимаешь? Арес умер, а это значит, что мне нужен новый Арес. Место на Олимпе не может быть и не будет пустым. Я предлагаю его тебе.
— Ты никогда и ничего не предлагаешь просто так, — сказал Ахилл, показав, что он гораздо умнее, чем я о нем думал. — Какую цену я должен за это заплатить?
— Цена всегда одна, — сказал Зевс. — Для того чтобы занять место на Олимпе, надо освободить место на Олимпе. Место Ареса уже свободно, но это не твоя заслуга, а Диомеда, который недостоин моего предложения. Твоя цена еще не уплачена. Я хочу, чтобы ты убил Аполлона.
— И тогда я войду в Дюжину?
— Да.
— Твое слово, Кронид?
— Мое слово, Ахиллес. И моя воля.
— Да будет так.
Часом позже в мою палатку вломились золотые щиты и высказали мне волю своего повелителя. Вождь вождей желал меня видеть.
Странно. Я думал, что за последнее время Атрид обо мне просто позабыл. Мы не питали друг к другу теплых дружеских чувств, беседовали редко, а наедине — никогда.
Сегодняшний вечер был наполнен странными событиями, и он никак не хотел заканчиваться.
Атрид был один. Он был трезв и мрачен.
— Наверное, ты удивлен тем, что я решил встретиться с тобой, — заявил он напрямую. — Но так уж получилось, что ты единственный человек, с кем я могу поговорить откровенно. Единственный из всех, включая и моего брата, чью жену мы тут выручаем.
— Почему так?
— Потому что ты здесь чужой, — сказал он. — Ты не замешан в наших внутренних дрязгах, и у тебя нет в этой войне своего интереса. Тебе ведь по большому счету все равно, кто победит? Возьмем ли мы Трою и сожжем ее дотла, или войско Гектора растопчет наш лагерь, вынуждая уцелевших бежать к кораблям? Ты — наблюдатель. Ты можешь сочувствовать нам или троянцам, но ты не в силах повлиять на исход войны. Потому я могу быть с тобой откровенным. Мне не нравится эта война.
— Но ведь ты сам ее затеял.
— По-твоему, я дурак? Одержимый властью тиран, желающий править всеми? Ты думаешь, я сплю и вижу Золотые Микены столицей мира?
— А разве это не так?
— Так думают Одиссей и Диомед, так думает больше половины моего войска. Я не стараюсь никого разубедить; если им легче верить в это, так пусть верят. Я не пророк, Викторид, но я вижу будущее. Что-то происходит. Мир меняется. Эллада — маленькая страна, большую часть времени занятая междоусобными войнами. Кто-то у кого-то угнал стадо коров, кто-то высказал что-то непочтительное в адрес правителя другого города… Но время городов-государств со слабыми правителями и игрушечными армиями проходит. Лишь единая Эллада может противостоять внешней угрозе, иначе она будет стерта с лица земли. Принцип «каждый за себя, один Зевс за всех» уже не срабатывает в этом новом мире. Все наши войны, включая и нынешнюю, — это крысиная возня, а со всех сторон на нас смотрят стаи котов. Наступает время великих империй, чужеземец. С одной стороны у нас хетты, с другой — дорийцы, и все только и ждут, что мы покажем слабину. Ждут момента для удара. Ты думаешь, мне нужна Троя и богатства Приама? Золотые Микены — богатый город, я могу мостить золотом дороги. Не Троя нужна мне, а единая Эллада. И лишь могучая армия и большая война могут подарить нам всем мир, которого мы так хотим. Скажи мне, в чем я не прав, Викторид?
— Не мое это дело, указывать на ошибки вождю вождей, — сказал я. — Что тебя тревожит, Атрид? О чем ты хотел поговорить со мной?
— С самого начала все жрецы, все оракулы говорили мне, что эта война угодна Зевсу. Были знамения и пророчества, сулящие скорую победу. — Агамемнон взял паузу. — Сегодня в лагере видели Громовержца. И он не зашел ко мне, выполняющему его волю, а посетил пьяницу Диомеда и этого щенка Ахилла. Почему так? О чем они говорили? Неужели меня уже скинули со счетов? Совсем недавно Зевс, через оракулов обещавший моей армии свое покровительство, разил нас своими молниями. Боги переменчивы, я знаю. Бывает, что утром они благоволят тебе, а вечером отворачивают свои лики. Банально, старо, глупо, но факт. Мне больше не нравится эта война.
— Да?
— Троя — это всего лишь город, — сказал Агамемнон. — Пусть большой и богатый, пусть стены его строили сами боги, но это город. Мы должны были взять его в первые же дни. Мы почти его взяли.
— Почти.
— И это «почти» не дает мне покоя. Меня все чаще стало посещать чувство, что кто-то нарочно затягивает войну, ведет нас по самому краю и не дает заглянуть за него.
— Кто может сдержать столь могучую армию, как твоя, Атрид?
— Хоть ты не лги мне, чужеземец. Это не армия. Это сброд, и у каждой шайки тут свой атаман. Почти у каждого, кто пришел под эти стены, своя цель. Лишь брат полностью поддерживает меня, но силы Спарты и Микен — это лишь половина войска. И моя настоящая мечта, единая Эллада, а не империя от эфиопов до гипербореев, отдаляется от меня все дальше.
— Неужели ты, мудрый вождь, не мог договориться с Приамом по-хорошему?
Агамемнон усмехнулся:
— Я пытался. Пытался, и не раз. Но Приам стар и выжил из ума. Он думает, что независим, хотя и платит дань хеттам. Он наклепал много детей и думает, что они заменят ему армию. Я мог бы договориться с Гектором, с Геленом, с дарданской ветвью, с любым из них или со всеми вместе, но не с Приамом. Старик не признает себя частью Эллады. Он думает, что сможет выстоять один. Он не понимает, что стоит только смениться правителю Хеттийского царства, и Троя из данника станет мелкой провинцией Хаттусы. И ключом к Элладе для всего хеттийского войска. Жаль, что старик так живуч. И вдвойне жаль, что своим наследником он видит не Гектора, а Париса. Парис слишком похож на своего отца. Столь же горд и слеп.
— Чего ты хочешь от меня, Атрид?
— Не знаю. Сегодня утром прибыл корабль из Микен. На нем приплыли мои дети, Ифигения и Орест. Ахилл настаивает на скорейшей свадьбе. Я… Я боюсь. Я, вождь вождей, первый воевода могучего войска, боюсь того, что принесет мне завтрашний день. Боюсь за жизнь своего сына, своего наследника.
Сказать Агамемнону, что Пелида больше не интересует место на микенском троне, ибо ему предложена другая вакансия, более высокая и почетная? Или оставить Атрида мучиться в раздумьях?
