Динамическое равновесие (СИ) - Демина Карина (книга бесплатный формат .TXT) 📗

- О чем думаешь? - он перевернулся на спину, и разглядывал Люту сквозь ресницы. А ресницы-то светлые длинные и загибаются еще.

- О том, что времени у нас почти не осталось.

Пять дней! И неявка на ипподром приравнивается к проигрышу. А ему же самолюбие проиграть не позволит.

- Ясно, - как-то печально произнес Инголф.

…четыре дня и прогон.

Хлопок.

И черные клубы дыма, расползающиеся по старой конюшне.

- Я же говорила! - Люта от дыма заслоняется рукой, и платье пропитывается керосиновой вонью, как и волосы, и соломенная шляпка, смотревшаяся, надо признать, нелепо. - Он у тебя неуравновешен.

…три дня.

И двигатель опасно дребезжит, стоит подключить кристаллическую составляющую. Срывает клапана и острые струи пара пробивают тонкую жесть капота.

…два.

Инголф хмурый и язвит больше обычного, а за обедом ковыряет паровую котлету, кажется, не замечая, что перед ним.

- Пойду на керосиновом, - он отодвигает тарелку и встает. - Мощности хватит.

Продержаться - да, а вот четверку обойти… если лошадок выставят хороших, а так оно и будет, Инголф проиграет. А все из-за полей… треклятое недостижимое равновесие. Динамическое. Люте снились вереницы формул, а еще удрученный очередной неудачей супруг. Калибровка не шла.

И двигатель вновь и вновь рассыпался.

Поля и цифры. Решетка уравнений, которые не давались в руки, пусть бы Люта и пыталась их поймать. Она собирала уравнения в букеты, а Инголф отворачивался, презрительно поджав губы.

Сам он справится.

Конечно.

И ей к экипажу строго-настрого подходить запретил, как во сне, так и наяву. Оба Инголфа, нереальный и действительно существующий, были единодушны в своем решении.

А после последнего прогона Инголф исчез.

- К вечеру вернусь, - сказал он, щелкнув Люту по носу.

И не вернулся.

Ни к вечеру. Ни к полуночи. Ни к рассвету, который Люта встречала, нервно расхаживая по старой конюшне, в которой дремал готовый к испытаниям экипаж. Динамическое, мать его, равновесие… и голова трещит, не то от недосыпания, не то от злости. Нашел время исчезать!

…у нее ведь получилось.

Наверное.

Разновекторные поля и зеркала для синхронизации силового отката. Кристалл управляющим элементом… и калибровка клапанов, правда, в клапанах Люта уверена не была, все-таки здесь она больше теоретик.

…а Инголф исчез.

И куда, спрашивается?

Известно, куда… к кому…

…леди Эмери?

Да и неважно… у него напряжение и нервы, а еще - любовницы, которых - Люту любезно просветили - превеликое множество.

- Гад, - сказала Люта, пнув старые часы, которые отозвались нервозным звоном, и всхлипнула от обиды… тут пари срывается, а он к любовнице.

А ей что делать?

До дуэли - час… едва-едва хватит, чтобы добраться до поля…

Собственно говоря, а почему бы и нет?

Амазонка из сине-красного тартана не очень хорошо сочеталась с кожаным шлемом и очками. Шлем был великоват, и Люта долго возилась, пытаясь завязать его под горлом.

Ужас ужасный. И все-таки… а стекла в очках толстые, видно сквозь них не очень хорошо, но Инголф утверждал, что без стекол все куда как хуже.

Верить?

Она до последнего надеялась, что супруг вернется, а он… сволочь этакая.

- Мы подружимся, правда? - сказала она экипажу, с трудом подняв канистру с керосином. Бак наполнялся раздражающе медленно. Вторую канистру Люта пристроила рядом с водительским местом.

- Ну… тронулись, - она резко провернула рычаг, и мотор отозвался утробным урчанием.

Тронулись.

Медленно. Рывком, словно экипаж не до конца доверял Люте. Но стоило выбраться на дорогу, и машина пошла легче. Гуттаперчевые колеса прыгали по камням, корпус дребезжал, но мотор работал без сбоев. Чудесно… и день хороший…

Надо было бы шарфик купить.

А что, красота… ветерок в лицо дует, шарфик развевается. Редкие по утреннему часу прохожие застывают, должно быть, онемев от восторга.

На Саунтвейкском ипподроме Люту уже ждали. Нет, не ее, но какая разница? Зрителей собралось, словно и вправду бега затевались. Без пари, небось, не обошлось… интересно, на кого больше ставят? А лошади и вправду хороши: четверка шеракских иноходцев, по масти подобранная. Широкогрудые с горбатыми мордами и массивными ногами, эти не сойдут после первого круга, как и после второго… и третьего… и скорость, небось, держат хорошую.

- Леди? - возница подал руку, помогая выбраться из экипажа. - Что вы здесь делаете?

- Мне бы тоже это хотелось знать.

Супруг собственной персоной.

Помятый.

И злой, как… как супруг. Глаза сверкают, волосы дыбом торчат…

- Я, кажется, запретил тебе… - вцепился в плечи и трясет так, что зубы щелкают. - Близко подходить запретил!

Все на это смотрят.

Посмеиваются.

- А я все отладила… с полями, помнишь? И еще клапана, но насчет них я не совсем уверена…

Казалось, остынет, отпустит. Спасибо, конечно, не скажет, но хотя бы улыбнется… конечно. Инголф бросил взгляд на экипаж, а потом как рявкнул:

- Дура!

От голоса его грачи с тополей снялись, заорали…

- Сам дурак, - тихо сказала Люта. - Отпусти.

Как ни странно, руки разжал. И что теперь?

Ничего.

Вокруг - толпа. Смотрят. Улыбаются… и смеются, уже смеха не стесняясь. Пальцами тычут в Люту… дура? Как есть дура… и на рукаве машинное масло, когда только успела?

Вечно у нее, не как у людей.

- Я помочь хотела…

…только кому эта помощь нужна? Никому.

Наверное, ей и вправду лучше хозяйством заниматься. Ее силенок хватило, чтобы выстроить контур портала, благо, до дома недалеко. Хлопнуло, сжимаясь, пространство, и запах керосина пробрался в спальню.

Просто комната.

Просто дом.

И Люта, сняв очки, бросила на кровать, туда же отправила шлем. Глаза горели, и чем сильнее Люта их терла, тем сильней горели. Наверное, ветром надуло… конечно, ветром, а как иначе… и пройдет к вечеру.

…в заветной жестянке конфет не осталось, только пара гаек, которые неизвестно как в нее попали. Гайки Люта выбросила… и жестянку тоже.

Повзрослеть надо. И вести себя прилично… бумаги собрать, которые до сих пор в гостиной разбросаны… вытереть доску, от мела на пальцах кожа становится жесткой, шершавой.

Руки вымыть.

А бумаги… в камин, самое им там место. Сесть у огня, и прикармливать, глядя, как желтеют листы, изгибаются, и формулы вспыхивают одна за другой…

…динамическое равновесие.

Его не существует в природе, чтобы глобально…

…Инголфа выдал едкий запах дыма и еще, пожалуй, машинного масла… керосина… дерева и кожи. Конского пота…

- А мы проиграли.

Люта пожала плечами.

Все равно.

- Клапана полетели на третьем круге, - он сел на пол и отобрал последний лист. - Я тебе карамелек купил. Лимонных.

- Спасибо. Мне не хочется.

Инголф пожал плечами и сунул карамельку за щеку. А утверждал, что не любит.

- Люта… ты представляешь, что я пережил? Я пришел сказать, что признаю поражение…

- Что?

- И у кого проблема со слухом? - Инголф сгреб ее в охапку и подбородком о макушку потерся. - Я хоть и не страдаю недостатком уверенности в себе, но все же реалист. И желанием взорваться круге этак на втором за ради того чтобы что-то кому-то доказать, не горел…

- Отпусти!

- Ни в жизни. И не вертись, у тебя локти острые!

- А у тебя ребра твердые! И вообще…

…дурой и при всех.

- Люта, - он почесал нос о шею. - Представь, что я почувствовал, тебя увидев? На этом… чтоб его… чудовище… а если бы оно взорвалось по дороге?

- Но ведь не взорвалось!

- Но ведь могло, - возразил Инголф, целуя шею. - И еще керосин под ноги сунула… ты чем думала? Одна искра и… ожоги плохо заживают, поверь мне.

Он это про пятна?

И все равно…

- Не плачь, пожалуйста.

- Я не плачу… это ветром… в глаза надуло.

- Покажи.

И вывернуться не дает, разворачивает, поднимает подбородок и долго, пристально в глаза всматривается.