Белый Пилигрим - Краснов Антон (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
– Лена, – сказал я, когда мы оказались на той самой лестнице, на верхней ее площадке. – Лена, мне с тобой поговорить надо. Понимаю, что сейчас совсем не время.
Сосулька обжигала пальцы. Но еще больше обжигало сознание того, КАК я должен применить этот проклятый полупрозрачный конус магического льда. Я промолвил, вытягивая слова:
– Лена, я думал, что это ерунда… ты вот иногда говорила, что меня не за что любить. Наверно, ты иногда была права… но только иногда… вот. А я хочу тебе сказать, что меня есть за что любить, поняла? (Не то говорю, ой, какая ерунда!)
– Да я и сама знаю, что тебя есть за что любить, – тихо сказала она, – но если ты пришел сюда только за тем, чтобы сказать мне это и испортить праздник, то лучше бы ты и не приходил.
– Нет. Я понимаю, что ты совсем не рада меня видеть, и…
– Я не то чтобы не рада. Я просто боюсь тебя здесь видеть. (Наверно, она уже выпила шампанского, иначе бы не стала так говорить.) Ты, Илюша, сегодня отлично выглядишь. Просто отлично, правда. Ты пополнел, что ли?
– Похоже, разъелся, если ты заметила.
– Кто ж тебя так хорошо кормит?
– Кормят разные… – неопределенно сказал я, отворачиваясь. – Вот. И о кормежке больше не будем.
– А о чем будем?
Кажется, я был настолько не в себе, что стал рассказывать ей о Мифополосе и Сердце Пилигрима. Так как алкоголем от меня все-таки пахло, конечно, она подумала, что я пьян до последней возможности, хотя держусь очень даже ничего. Она перебила меня на полуслове, сказав:
– Я поняла. Ты пришел проститься. Так?
– Так, – сказал я, сжав в руке сосульку.
– У меня только минута, Илюша, – сказала она. – Меня ждут, я не могу долго отсутствовать. Меня ждут… Я понимаю, что мне не нужно делать этого, но я… У меня минута.
У тебя минута жизни, отчеканилось в моей голове. Она больше ничего не сказала. Не было надобности говорить. Она вдруг обхватила мою голову обеими руками, притянула к себе… Я уже видел это – со стороны, и я представить себе не мог, КТО же сейчас стоит там, пролетом ниже, и смотрит на нас остекленевшими глазами. Или там никого нет, и то, что происходит с нами сейчас – очередной из бесконечных вариантов?.. Этих проклятых вариантов пространственно-временной структуры мироздания, как сказал бы, верно, Трилогий Горыныч! Любая из его голов.
Я вдруг вспомнил лицо той Лены, какую я видел здесь в прошлый раз, она лежала на полу и, когда я склонился над ней, сказала что-то неразборчивое. Что-то вроде: «Зачем… ты… пе-ре… о… о-о… » Только сейчас я понял, что она имела в виду. Она хотела сказать: «Зачем ты переоделся?» Вот что хотела сказать тогда бедная девочка. Наверно, мое лицо исказилось, потому что эта, нынешняя, Лена, быстро спросила: «Тебе плохо?» Наверно, мне в самом деле стало плохо, к тому же вспомнились слова Гаппонка о том, что они спасают ее… от меня. Выходит, если я сейчас убиваю ее – они в самом деле спасали Лену от меня. И если бы я не вспомнил, что Гаппонк – всего-навсего мое детское представление о свирепом школьном учителе, его магическая персонификация, то, выходит, Лене ничего не угрожало бы?
Слова, невнятные, бессвязные слова, мысли текут, как помои, а время уходит, уходит. Вот она, последняя минута. Последняя минута жизни. Но что делать?
ОН ГОВОРИЛ О ТОМ, ЧТО МЕНЯ НЕЛЬЗЯ УБИВАТЬ. Гаппонк говорил, что меня нельзя убивать!.. Что-то нарушится, и тогда порталы между мирами закроются, потому что я и Светлов обеспечиваем их сохранность…
Нет, я не хотел. Конечно, я не хотел. Руки сами вынули из кармана сосульку. Наверно, мне просто захотелось рассмотреть, как она устроена, потому что я поднес ее к правому глазу. Острием.
А потом руки надавили на сосульку…
Мозг не чувствует, когда пятнадцать сантиметров чистейшего льда входят в его массу. Честное слово, это даже приятно и увлекательно!.. Целый радужный мир взорвался перед глазами; разноцветные краски, смешиваясь, потекли по пульсирующей серой стене. Потом все отдалилось и исчезло.
Наверно, я все-таки умер. Ненадолго?.. Я увидел Волоха, который держал в руке собственную голову, превратившуюся в лед, и откуда-то доносился его голос.
– Все верно, – бормотал Волох, – все верно сделано, Илюша. Разрушение физической оболочки Белого Пилигрима привело к тому, что порталы между Мифополосой и Истинным миром были перекрыты… потому что они поддерживались только взаимодействием двух психоматриц, двух полярно заряженных сущностей, Белого и Темного Пилигримов. (Он говорил еще много занудных, утомительных и пыльных, как бабушкин сундук, слов.) Если ты не захотел уничтожить Сердце… если ты не захотел – у тебя оставался только один выход, только один. И ты его использовал. Дошел. Сумел. Не скажу, что я ожидал от тебя такого поступка. Все-таки у нашего мира очень капризный, непоследовательный и эгоистичный Бог. Хотя… как оказалось, Он не так уж и безнадежен. Ничего… ничего… – бормотал старик. – Он сейчас думает, что уже никогда не увидит этих земель, никогда, никогда… Он думает, что рад этому. Как бы не так! Сколько он проживет без нас? Ведь он столького еще не видел!.. Ни красных водопадов Мкиенны. Ни венных капитанов Мула и Лошака… ни говорящего винограда из долины Дев, вцепляющегося тебе в кисти… ни Города властителей, ни Галерей Хаоса… ни плачущих мельниц Гарда, где вместо муки перемалывается время. Ничего, ничего. Ты видел только Мифополосу, прохудившуюся, как старое ведро, в которое попали несколько капель Истинного мира и Оврага. Ничего… тебе еще предстоит… предстоит, Илюша.
«…предстоит, Илюша», – прозвучало в моей голове, и я, дернувшись, проснулся. Тревожные желтые сны, цвет безумия. Это был сон?.. Я поднял глаза и увидел смеющегося Макарку Телятникова. Этот принес три бутылки. Потому что «трех шестерок» уже не было: бутыль осталась где-то там, на развалинах крепости, да и была ли она у нас когда-нибудь?.. Не стану об этом рассуждать. Ну вот. Прежде чем откупорить хотя бы одну из трех принесенных Макаром бутылок, хочу еще немного рассказать о себе. Как вам теперь известно, в Истинном мире меня зовут Илья Винниченко. Правда, Макар Телятников изредка именует меня Винни, из-за чего порой я несказанно злюсь – бывает. В землях Оврага и Мифополосы меня знают под именем Белого Пилигрима, демиурга. Что же касается моих жизненных пристрастий и склонностей, то с некоторых пор я не стыжусь сказать: я – прирожденный неудачник. И боги бывают неудачниками.
…Значит, все-таки явь?
В обсуждениях этой животрепещущей темы прошли оставшиеся до приезда моей сестры два дня. Пришли к выводу, что после моего ритуального самоубийства вариант развития события со смертью Лены просто стерся. Не было его, и все тут!.. Сработал пространственно-временной парадокс… Одним словом, в том, что наворочал Белый Пилигрим, без бутылки не разберешься. Нинка не одобряет, правда… Рожки и копытца у племянницы, слава богу, исчезли, а вот правый глаз очень болит.
А потом позвонила Лена и сказала:
– Илья, ты что не перезваниваешь? Ты вчера звонил и пригласил меня в кафе. Там теперь еще боулинг оборудовали, ты предложил поиграть. Я давно хотела поиграть с тобой в боулинг, что ж ты наобещал, а теперь огорчаешь?..
– В к-какое кафе? – переспросил я.
Она помолчала. Потом в ее голосе ясно прозвучало раздражение, когда она произнесла:
– Нет, ты меня удивляешь, Илья. Уж сколько тебя знаю, но ты все-таки не перестаешь меня удивлять. Мы не общались с тобой полгода, потом ты позвонил раз-другой… Я, как дура, соглашаюсь, а ты…
Я упал с дивана и, корчась от боли в боку, выдохнул:
– Какое кафе? В какое кафе я тебя пригласил?
– Сейчас припомню… М-м-м… Да в центре, на Чапаева. Ага, вспомнила. «Нью-Йорк».
ЭПИЛОГ
Моя сестра вернулась из отпуска солнечным майским днем. Она выглядела загорелой и похорошевшей, а ее муж непрестанно крутил на пальце брелок в виде маленькой пирамиды Хеопса, сувенир из Египта.
