Таран и Недобитый Скальд - Завозова Анастасия Михайловна (серия книг .TXT) 📗
Да, такими предками можно только гордиться!
Мы опять вышли к лестнице, на этот раз ведущей вверх.
— А вот и вход в церковь! — сказал Шандор. — Точнее в церковный подвал. Идемте скорей!
Подвал оказался местом крайне запущенным. Повсюду грязь, мусор, сгнившие куски дерева, плесневелые сундуки. Шандор открыл один из них и поморщился:
— Ой, церковное серебро… В каком ужасном состоянии.
А мы не гордые, оттереть можем! Я уже потянула ручки к лежащему сверху кубку, как Ула заметил мои поползновения и шлепнул меня по руке.
— Салага! Куда ты его спрячешь? Дай лучше мне…
Я обиделась, отняла кубок и с грохотом положила его наместо. Шандор, который забрал фонарь у Улы, осветил им дальний угол и разочарованно объявил:
— О, выход в церковь завален камнями и гнилым деревом! Мы не сможем попасть туда. Придется как-то отвлекать Миклоша и лезть сверху. Как обидно!
Мы подошли ближе и с грустью убедились, что выход завален намертво. Подпирал камни и бревна большой закопченный сундук. Углядев его, Шандор оживился и предположил:
— Может, если оттащить сундук, можно будет пролезть?
Ребята тотчас же принялись за дело и весьма резво. Но все напрасно! Сундук отвалили, а камни даже не шелохнулись.
— Какая жалость! — протянул Шандор, размазывая копоть по лицу. — Ну, давайте хоть посмотрим, что в сундуке. Где-то я здесь видел лом…
— В груди баронессы Фредерики! — услужливо напомнила я. — Хотите выковырять?
Шандор поморщился:
— Ну не лишать же бедную женщину последнего украшения! Поищем тут…
После недолгих поисков мы обнаружили притаившуюся в углу железную загогулину, прямое назначение которой определить было крайне затруднительно. Наконец сошлись на том, что это не что иное, как костыль предпоследнего ксендза.
Наконец-то Шандор отрыл крышку сундука и отбросил ее подальше:
— Ничего не видно! Посвети, братец! А-А-А-А! — в третий раз за этот день Шандор грохнулся в обморок.
Дрожащий свет фонаря осветил то, что находилось в сундуке. К чести Золтана, он держался мужественно. Сперва поставил фонарь на пол и только потом аккуратно упал рядом. Я подняла фонарь и внимательно осмотрела лежащий в сундуке обгорелый скрюченный скелет с остатками длинных темных волос на черепе.
— Вот к чему приводит курение в постели… — вздохнула я. — Минздрав уже заколебался предупреждать. Ула, ты жив там?
Послышалось согласное кряхтение, и Ула подполз к сундуку.
— А вот и Жужа! — я ткнула пальцем в скелет. — Неплохо сохранилась девушка, а?
— О-о-о! — застонал Ула. — Как ты можешь так спокойно говорить об этом?! Тебе бы патологоанатомом быть…
Я кивнула:
— Я вот и собиралась… Трупам-то ведь уже все равно, кто там рядом с ними. Они не седеют, не потеют, жалоб не пишут… Самая для меня работка!
Ула задрожал и нервно сглотнул. Признаюсь, от меня можно было сойти с ума, похожие прецеденты имели место. Но что поделать, если я была неординарной личностью!
Ула прикрыл сундук крышкой и привалился к его боку почти в невменяемом состоянии.
Шандор зашевелился на полу и подал голос. Тотчас же очнулся Золтан и отполз подальше от сундука.
— О боже! — застонали они в унисон. — Это было ужасно! Какой кошмар!
— Кто эта бедная женщина? — Это уже Золтан.
Шандор тут же радостно посвятил его в вампирскую теорию. Золтан недоверчиво поглядел в сторону сундука:
— Неужели ты считаешь, что этот обугленный скелет может стать вампиром? По-моему, у него и зубов-то мало осталось…
— Кто знает, кто знает! — Шандор был непреклонен. — Я считаю, мы все-таки должны провести обряд очищения могилы.
Он деловито вытащил из небольшого мешочка рабочий набор инструментов охотника за вампкрами. Чесночок, осиновый кол, увядшую белую розу с колючками, серебряную ложку… Всем этим богатством он живописно украсил скелет: чеснок поделил на дольки и навтыкал между зубов, кол осторожно вогнал между ребер, розы — в остатки волос, серебряную ложку вложил в плечевой сустав. В общем, расцвела девушка, хоть на конкурс красоты посылай!
Ула, до этого скромно торчавший в сторонке, внезапно зашевелился и спросил:
— Граф, а вы не захватили крестик?
— Оу! — Шандор растерянно замер с долькой чеснока в руке. — Какже я не догадался захватить крестик! Какой же я растяпа!
Ула выглядел очень взволнованным. Я даже подивилась тому, как малыш заботится о спасении чужой души…
Пришлось обойтись без крестика. Вообще, всем уже не терпелось уйти отсюда. Церковный подвал явно не вызывал прилива вдохновения и творческих сил.
Обратно мы добрались гораздо быстрей — не было необходимости рассматривать трупики почивших родственников Шандора и Золтана. Мы только на минутку задержались в пыточной камере, откуда заботливый Шандор выволок подарочек для жуткой Фанни. Вместе со скелетом на стуле мы вылезли на свежий воздух и принялись обдумывать планы по устранению Миклоша и раскопкам на кладбище. Вот что у нас получилось:
Золтан — культурно подойти к дедушке и вежливо попросить его на некоторое время оставить свой пост.
Шандор — отвлечь внимание дедушки великолепным видом луны и в это время стырить берданку, или выставить стульчик из пыточной камеры на видное место и ждать, пока дед на него не сядет.
Ула — прислонить к стене скелет так, чтобы на него падали лунные лучи, и ждать, пока Миклоша не хватит кондратий и ему потребуется лечение сливовицей.
Я — завести деда в лес и защекотать там до смерти.
Наконец мы решили скелетом и стулом не жертвовать, а обойтись малым. То есть послать меня еще раз изобразить призрак авангардного Пьеро. Я послушно выбежала на полянку перед замком, взмахнула рукавами, потрясла штанами, повыла для надежности и выжидательно уставилась на кусты бузины. Они даже не шевелились. Если дед до сих пор сидел там, то, скорее всего, так и умер от страха на корточках.
Я осмелела и приблизилась к кустам. Оттуда раздавался странный звук, который вполне мог сойти за предсмертные хрипы. Я осторожно раздвинула ветки бузины, ожидая увидеть там по меньшей мере седой хладный труп… Но нет, в этот раз мое актерское искусство осталось незамеченным. Предсмертные хрипы оказались пьяным храпом. Дед мирно почивал в кустах, обняв свою берданку. Рядом валялась пустая бутылка, распространявшая аромат сливовицы. Я осторожно отпинала бутыль подальше в кусты — не дай бог, кто на запах приползет, и помахала притаившимся в кустах высокородным персонам.
— Дед в отрубе… отдыхать изволят! — сообщила я шепотом.
Все по очереди заглянули в кусты и убедились, что путь на кладбище свободен. Миклош сейчас дрых крепче Ленина в мавзолее. Но на всякий случай Шандор прицепил к кустам скелета из пыточной камеры. Если бы дедушка вдруг проснулся, то увидел бы над собой кокетливо улыбающийся череп, задумчиво подпирающий свою челюсть ручкой. Мы очень надеялись, что Миклош все-таки не проснется. Хотелось обойтись без жертв…
Загадочный деревянный ящик, оказавшийся большим деревянным сундуком, а не гробом старого Йожкова, как надеялась группировка Вандихи, мы откопали достаточно быстро. Мы перетащили сундук на ровное место и сгрудились вокруг, выдавая различные предположения по поводу того, что там может находиться.
— Клад, мамой клянусь!
— Еще один труп, а я нюхательные соли дома забыл!
— Может, не надо?…
— Что скажет папа? Конечно, если тут деньги, то он ничего не скажет!
— А если нет?
— Тогда я скажу, что это ты все придумал!
— А может, не надо?…
В конце концов любопытство пересилило, и мы лопатой сбили замок у сундука и приподняли крышку:
— Фуфло! Ой, я хотела сказать, не все то золото, что глубоко закопано.
— Merde!
— Что это?
— И из-за этого я испортил маникюр на левой руке?!
В сундуке лежала куча основательно сгнивших платьев, шляпок, белья и прочих женских принадлежностей, вплоть до прокисших румян и слипшихся мушек. Я осторожно поворошила ворох платьев. Все было безумно дорогое, сплошной атлас, шелк, тонкий батист, точнее то, что от всего этого осталось. И такую кучу денег вот так просто зарыли в землю?! Странно.
