Жгучая ложь - Пирс Энтони (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Но хитроумная Панихида, само собой, делала вид, будто я ей нравлюсь, и она не хочет со мной расставаться. На эту наживку женщины ловят мужчин с незапамятных времен. И вот ведь что странно, на нее частенько клюют вполне разумные люди, в отличие от меня не попадавшие ни под какой дуралей.
Даже сейчас я не совсем понимаю, что она имела в виду, когда говорила о возможном браке с привлекательным, но недалеким мужчиной. Речь явно шла не о волшебнике Ине, но, как показали дальнейшие события, и не обо мне. Впрочем, я уже говорил, что не понимал женщин даже тогда, когда с мозгами у меня все было в порядке.
Через час Панихида, покончив с первым этапом преображения, принялась расширяться и со временем увеличилась до размеров существа, вполне способного нести меня на спине, не будь оно почти бесплотным. Следующий час ушел на уплотнение и увеличение массы, но в конце концов она добилась чего хотела. Передо мной стояло диковинное существо с пятьюдесятью парами ног. Шкура его с одного боку была тускло-зеленой, а с другого сероватой, причем и на той, и на другой стороне имелись какие-то знаки и цифры. И еще картинки. Морда долларопеда напоминала физиономию сфинкса. Этот зверь не выглядел слишком сильным, но благодаря серебряному хребту я мог усесться на него верхом, что не преминул сделать. Рядом с собой я пристроил суму с оставшимися чарами и захваченный в подземелье меч. Чувствовал я себя не совсем уверенно, ибо отродясь не сиживал на таком странном животном. Впрочем, мой опыт верховой езды ограничивался Пуком. Да и не так важно, на ком сидеть, главное, чтобы тебя довезли куда надо.
Долларопед пришел в движение. Это было необычно, а потому интересно. Первая пара ножек ступила вперед, за ней последовала вторая, и так далее. По бумажной шкуре вдоль серебряного хребта пробежала рябь, и меня качнуло по направлению к хвосту. Затем такая же волна покатилась в обратном направлении, и я, соответственно, качнулся туда. Туда-сюда, туда-сюда...
Панихида плыла над неровностями почвы, постепенно набирая скорость. Пожалуй, и лошадь не могла бы скакать быстрее. От непрерывной качки меня немного мутило, но дело того стоило.
Незадолго до полудня я приметил тень, поднял глаза и увидел кружившую в небе огромную птицу. Это была рух. На меня хищница скорее всего не обратила бы внимания, но здоровенный долларопед не мог не броситься ей в глаза. Неплохой сандвич для пташки.
— Гони в укрытие! — изо всей мочи заорал я — чтобы распознать опасность, особого ума не требуется.
Панихида углядела поваленное дерево и припустила к нему, надеясь спрятаться под стволом. Я соскочил с нее, выхватил меч и прикрылся щитом.
Разумеется, птица не могла не приметить такой лакомый кусочек. Полагая, что добыча никуда не денется, она не рухнула с неба прямо на Панихиду, а спланировала и приземлилась передо мной.
Мне уже доводилось иметь дела с такими пташками, и я отдавал себе отчет в том, что мы в несколько разных весовых категориях. Однако истинный варвар не соизмеряет силу, он просто сражается. Тем паче ежели одурел.
Птица шагнула вперед, и я рубанул мечом по лапе, у основания когтя. Брызнула кровь, а когда через пару секунд болевой импульс дошел до головы, раздался такой крик, что висевшие в небе облака со страху разлетелись куда подальше.
До сих пор птицу интересовала только Панихида, но теперь и я удостоился ее внимания. Рух попятилась, задев ногой палъчиковую пальму и вывернув ее вместе с пальцами рук, ног и всем прочим. Склонив голову, хищница нацелила на меня клюв величиной с драконье рыло. Я приготовился к смерти.
Каковой не последовало, ибо мой щит сам собой поднялся и прикрыл меня от удара. Даже пришедшийся в щит такой удар непременно должен был сломать мне руку, сбить меня с ног, а то и вогнать глубоко в землю — но этого не произошло. Более того, я вообще не почувствовал отдачи. Чудно!
Птица вновь закричала, да так, что ближайшие деревья согнулись чуть не до земли и из них брызнул сок. Поваленный ствол откатился, и долларопед оказался на виду. Но пылающие злобой глаза хищницы были прикованы ко мне. Рух намеревалась склевать меня, как букашку.
Щит взлетел навстречу страшному клюву, теперь я точно знал, что он движется сам, — моя рука просто поднялась следом за ним.
Рух обрушила чудовищный удар — и отлетела назад, словно клюнула скалу. На клюве появилась выбоина, а я не ощутил даже толчка.
Соображал я туго, но тут даже до меня дошло, что весь секрет в магии щита. Белый щит Иня был предназначен для защиты от черного меча, но, по всей видимости, не умел отличать магические клинки от клювов и других видов оружия, а потому на всякий случай отражал любую угрозу. При этом он поглощал всю силу удара без остатка. С этим щитом в руках я был практически неуязвим.
Похоже, ушибив клюв, рух пришла к схожему умозаключению. Она попятилась, распростерла гигантские крылья и взлетела. Порыв ветра сорвал дубовую ветку, и на меня градом посыпались желуди. Щит отразил и их.
Приблизилась Панихида. Ветер трепал ее бумажные бока — я даже испугался, подумав, как бы порыв посильнее не разорвал ненадежную шкуру долларопеда в клочья. В этом облике Панихида не могла говорить, но всем своим видом показывала, что довольна таким поворотом событий. Я снова взобрался на нее, и мы продолжили путь на север.
Через некоторое время мы сделали привал близ галерейной рощи. По иронии судьбы я явился с волшебным щитом туда, где на меня напал магический меч. Место было чудесным, но мое беспокойство возрастало. Сама по себе дурь, конечно, не могла выветриться так быстро, но, как мне кажется, чрезмерная сила этого заклятья сыграла с ним самим недобрую шутку. Я одурел настолько, что полностью лишился ума и стал умалишенным, а значит, душевнобольным. Мой талант определил это состояние не как обычную глупость, а как болезнь, а всякая болезнь подлежала исцелению. В результате мне все чаще стало приходить в голову, что мы не скоро попадем в замок Ругна, двигаясь в противоположную сторону.
Чтобы вернуться в обычное состояние, Панихиде потребовалось три часа. Она развоплотилась, уменьшилась, приняла человеческий облик и первым делом заявила, что хочет есть.
— А почему ты не поела в облике долларопеда? — спросил я, гордясь тем, что сумел выстроить такую длинную и замысловатую фразу. — Стоило ли тратить время на превращение.
— О, я смотрю, ты быстро умнеешь! — заметила она, кажется, без особого восторга.
— Это точно, — согласился я, по-глупому растаяв от похвалы.
Панихида выглядела прекрасно. Теперь, по здравом размышлении, я понимаю, что иначе она выглядеть и не могла, — женщина, способная принимать любой облик, непременно будет красавицей.
— Отвечу на твой вопрос, — сказала Панихида. — Во-первых, долларопед гораздо больше человека, и ему, соответственно, требуется гораздо больше пищи. Во-вторых, он питается активами, пассивами, фондами, акциями, бюджетами и авуарами, а когда ничего этого нет, поедает жучков, плесень и прочую пакость. Не знаю, как ты, а я предпочитаю человеческую еду.
Я понятия не имел, что такое авуары, но мне почему-то тоже не хотелось их есть.
— Но...
— Знаю-знаю. Ты хочешь спросить, не окажусь ли я голодной, когда снова стану долларопедом. Представь себе, нет. Для меня главное насытится в том облике, в котором я ем. Ежели я, скажем, превращусь в блоху и съем ровно столько, сколько требуется блохе, то не стану голодной и после того, как приму облик человека. Такой подход позволяет экономить пищу, но, увы, не время. Пока уменьшишься, пока опять увеличишься... К тому же блоху может склевать любая птица. И вообще естественный размер кажется мне самым подходящим.
Мой рассудок еще не был способен переварить столь мудреное объяснение, поэтому я отреагировал на него добродушной улыбкой и одобрительным кивком. Стоило ли цепляться к ней с дурацкими расспросами? И без того ясно, Панихида знает, что делает. Приняла человеческий облик — значит, так и надо. Тем более такой облик!
