Обреченный рыцарь - Лещенко Владимир (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Штурм возобновился после полудня.
Навьи атаковали восточную стену, и им почти удалось прорвать оборону.
Сотни темных, безликих тел лезли в образовавшееся отверстие, прорываясь в город. Бойцы перекрывали им путь.
Кругом царил хаос. Тела корчились в агонии, их сминали наступавшие черные ряды. Мечи рубили, когти рвали тела. Трупы – людей и метаморфусов – лежали в проломе стены почти до самого верха.
Но все равно части монстров удалось прорваться в город.
Воины, не жалея жизней, снова и снова отбрасывали их назад – за стену. Сражение то приближалось к пролому, то откатывалось вновь – ни одна из сторон не могла добиться преимущества.
Ярость выплескивалась в отчаянном крике, воплях и проклятиях, которым отвечал не менее яростный и бессмысленный рык тварей.
Битва разгорелась с новой силой.
Владыка Кирилл сражался плечом к плечу со своими дружинниками. Псы Господни не без гордости взирали на своего духовного пастыря. Все дружинники заметили, что с их преосвященным после возвращения в столицу произошли разительные перемены. Если раньше воины еще хорошенько подумали бы, выйти вместе с епископом на поле боя или нет, то нынче у них не было ни малейших сомнений. За этого Кук… то есть отца Кирилла любой из них готов был жизнь отдать.
Да и сам владыка то и дело бросался им на помощь, норовя собственной грудью заслонить «чад своих возлюбленных». И раньше за ним замечалась ухватка во владении мечом, но теперь проявились повадки бывалого и опытного воина.
Уже не одну вражину иссек преосвященный в зеленую кашу. Его доспехи были буквально заляпаны этой зловонной жижей. Лишь наперсный крест ярко поблескивал золотом. Как ни странно, его не коснулась ни одна смрадная малахитовая капля.
Рядом с отцом Кириллом вертелся юркий отрок, которого преосвященный ласково именовал «внучком». Воины посмеивались в усы, дивясь на крохотные рожки, торчавшие из рыжей шевелюры паренька. Хорошего же родственничка приобрел себе владыка. И от кого только прижил? Не от русалки ль лесной? Кто его знает, где он пропадал все это время? И отчего вдруг переменил имя и сменил повадки и норов. Вдруг его там подменили? Ну и слава богу!
Вот один из гигантских раков, изловчившись, подобрался вплотную к владыке и его оруженосцу. Некоторое время пучил глаза то на одного двуногого, то на второго. Наконец, сделав выбор, взмахнул клешней над головой маленького. Тот в последний миг все же увернулся, а то быть бы ему на голову короче. Однако огромные ножницы таки задели макушку отрока, потому как он, громко взвыв, вдруг схватился за волосы.
– Что, что такое?! – всполошился отец Кирилл.
– Рог! – запричитал Бублик. – Он мне рог, гадина, отрубил!
– Ах ты, щучий сын! – медведем заревел владыка, кидаясь на членистоногого. – Маленьких обижать вздумал?! Ну, держись!
Епископский меч разящей молнией заблистал над навьим, кроша в труху трудно пробиваемый панцирь. Из пробоин полилась все та же зеленая жижа. Но преосвященный, казалось, не замечал ее. Им овладел небывалый гнев. Как, глумиться над тем, кто ему дорог?! Не бывать такому!
Остановился лишь тогда, когда понял, что рубит уже воздух.
Перевел дыхание и утер от пота глаза.
От небывалого противника остались рожки да ножки. Вернее, усы да два большущих глаза, плавающие в смердящей болотистой луже.
– Ну, владыка! – в восхищении развел руками Лют. – Тут тебе не чарка, а целый ковш водки причитается!
– А то! – задорно подмигнул ему преосвященный. – Знай наших!
И, обратясь к сатиренку, примолвил:
– А ты, внучок, не горюй! До свадьбы новый рог вырастет! Какие твои годы!..
Мертвые, умирающие и раненые лежали повсюду. Из города подтянулись жители – старики, женщины, дети. С палками и дубинами, молотя прорывавшихся навьих изо всех сил и сами ложась под ударами лап, когтей и клыков.
Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут на выручку пришел Бабский полк (так его ехидно обозвали Лют с Вострецом) Орландины, набранный воеводой из самых отчаянных киевлянок, которым надоели горшки да метлы.
Размахивая мечами и подбадривая себя визгом, долженствующим изображать боевой клич, куявские амазонки ринулись в атаку на тварей.
Девушки отчаянно дрались.
Стана, крепкая и высокая хозяйка пекарни, укокошила нескольких монстров врукопашную, приложив ухватом. На спину ей прыгнул кошмарный полукот?полупетух, но стоявшая сбоку крепкая старуха снесла чудищу голову топором, ухитрившись не поранить девчонку. А затем тем же топором пришибла пару слабых мелких метаморфов, прыгавших вокруг и щелкавших зубами.
Злата, дочь Родиславы, тоже не теряла времени даром – прибила двоих тварей посохом и буквально превратила в слизистую кашу еще троих – на сей раз удачно брошенным заклинанием.
Тяжелее всего пришлось Гертруде – молодой аллеманской купчихе, муж которой держал скобяную лавку на Крещатике. Ее азарта хватило только на одного мета?морфа, потом она лишь вяло отмахивалась от наседающих врагов мечом, время от времени в ужасе зажмуривая глаза.
Однако Бабский полк все равно держался.
Твари умирали не как обычные существа или даже нечисть – не оставляли после себя мертвое мясо и внутренности. Они рушились наземь, точно глиняные болваны, тут же начиная истекать зеленой жижей или просто расплываясь черными кляксами мерзкого студня.
Но тут из прохода вылез здоровенный монстр раза в два выше человеческого роста, в костяном панцире, покрытом шипами с ног до головы. И сразу выяснилось, что все же девушки, по крайней мере если они не из Сераписского вольного легиона, на войне не столь уж и пригодны. Чуть ли не половина воительниц отшатнулась, кто?то бросил оружие…
К сожалению, с ними не было Орландины, а сотник – дочь боярина Кучки, Костяна, сама поступила в войско три дня назад.
Монстр довольно захохотал.
Одна из амазонок попыталась поразить его пиллумом, но демон с неожиданной ловкостью отбил лапой дротик и метнул обратно. Девушка рухнула, как подкошенная, обливаясь кровью.
Стана испуганно вскрикнула, и тут демон обхватил ее своими когтистыми ручищами и буквально двумя пальцами свернул женщине шею.
Демон осклабился и, взвалив себе на плечи трупы сраженных им девушек, затопал обратно.
Неизвестно, как бы дальше развивались события, но к месту битвы, оплеухами разметав потерявших боевой кураж девиц, подоспела сотня Люта, впереди которой бежал тевтон.
Оторвавшись от товарищей, он с ходу влетел в толпу навьих и принялся изо всех сил их рубить. Метаморфусы не сразу опомнились, и не меньше дюжины их легли от ударов его меча.
Но потом Парсифаль оказался буквально погребен под грудой тел врагов.
Словно обезумевший Гавейн бросился выручать товарища. Рядом с ним, не отставая ни на шаг, маячила туша огромного волка. Верный Фенрир тоже решил поучаствовать в битве с мерзкими пришлецами.
– Ищи! – указал ему крепыш на пирамиду, под которой, дай Бог, еще не успел превратиться в мумию блондин.
Волчара вгрызся зубами в лежавший сверху и еще не успевший стать изумрудным желе труп упитанного песиголовца. Щелчок мощных челюстей, и прямо в лицо бритту пролетела откушенная голова монстра. Еле успел отвернуться от мерзкого снаряда, в очередной раз подумав о пророчестве и предсказанной гибели от собаки. Только от которой из них? От песьей головы, едва не расшибившей его собственную, или от серого питомца, бросившего оную?
Особенно предаваться размышлениям было некогда, потому что на Гавейна сразу с двух сторон набросилась парочка живых сородичей дохлого песиголовца. Один сразу напоролся на выставленный рыцарем меч и застыл на месте, удивленно наблюдая за тем, как из его распоротого брюха, дымясь, вываливаются на землю внутренности. Второго гибель напарника не остановила.
Как видно, у навьих совсем не развито чувство воинского коллективизма и взаимовыручки, заключил бритт.
