Продам кота (СИ) - Сакрытина Мария (мир бесплатных книг txt) 📗
Вика, он предал тебя, использовал и убьёт, но сначала до смерти запытает. Ты же знаешь, что так и будет. Давай, ты сильнее его — а выживает сильнейший. Скажи это, и всё закончится. Подумаешь, смерть! Он же злодей — герои всегда убивают злодеев. Что делать, если в этой истории нет другого героя? Придётся тебе. Давай, ты же всё равно вернёшься домой и всё забудешь — как будто ничего и не было. Ну же!
Стивен удивлённо смотрел в ответ, и где-то в глубине его глаз прятались страх и боль.
Ну!
Я открыла рот.
И мы с Каламитом выдохнули в унисон:
— Не могу.
Задыхаясь, я отвернулась. Губы тряслись, да и вся я дрожала, хотя в камере было совсем не холодно. Жар в груди, там, где висел невидимый Витькин амулет, умер. Я снова упала на пол, отвернувшись, дыша, как после марафона.
Всё? Сейчас будет больно?
Но секунды шли, и ничего не менялось.
Наконец Каламит засмеялся, и я, вздрогнув, подняла на него взгляд. А?
Его рука, до этого сиявшая синим, словно Ночной король её к электричеству подключил, погасла. Только искры, шипя, сбегали от локтя к пальцам, и Каламит стряхивал их на пол. Солома тлела там, куда они падали.
— В тебе всё-таки осталась какая-то магия? — отсмеявшись, спросил вдруг Каламит. — Да, Виктория? Твой друг Витториус, конечно, защитил тебя?
Я непроизвольно опустила взгляд. Каламит, наверное, проследил за ним и догадался, потому что тут же опять схватил меня за плечи.
— Это же…
И сорвал уже видимый амулет с моей шеи. Обычный кулон, кругляш янтаря на медной цепочке. Или что-то вроде. Совершенно некрасивый и вовсе не страшный. Этим правда можно убить?
Но я помнила, как горела, собираясь произнести приказ — так что, конечно, можно. Сложно было в это поверить, глядя на обычную цепочку в руках изумлённого Каламита. Разве амулетам не положено быть мистическими на вид? Рог единорога, коготь феникса или что-то вроде? Волшебное априори.
Каламит сжал цепочку в кулаке, и она рассыпалась оранжевыми искрами — они тоже упали на пол в многострадальную солому.
— Он был настроен, — тихо сказал Каламит. — Ты могла уничтожить меня одним желанием. Ты знала?
Я кивнула.
Каламит продолжал:
— Я собирался пытать тебя — почему ты меня не убила?
Я пожала плечами.
Но он всё смотрел и молчал — ждал хоть какого-то ответа, так что пришлось, сбиваясь, объяснить:
— Я собиралась… Но не смогла. Я не умею убивать.
— Это легко, когда тебя собираются мучить, — усмехнулся Каламит. — Виктория, почему?
Я отвернулась. Отчего-то признаться было стыдно — хотя что в этом такого?
— Ты же был Стивеном, я думала, мы друзья. Я знаю, что это была игра, но… Ладно уж, начинай. Ну, п-п-пытай.
Каламит тихо засмеялся, снова заставив меня вздрогнуть.
— Я глупец, — тихо произнёс он. — Магия! — И снова засмеялся, а потом сказал: — Не бойся, Вика. Я тоже не могу.
Я изумлённо уставилась на него. Пришла моя очередь спрашивать:
— Почему?
Каламит опустился на пол рядом.
— Не знаю. Не могу. Великая сила!.. Знаю, конечно: ты спасла меня у Изумрудного герцога и никогда не желала мне зла, даже сейчас убить не смогла, хотя мотив у тебя был. Таких, как ты… — Он запнулся, а потом словно через силу продолжил: — нельзя ломать. Это неправильно. Я не смог.
Наверное, это как в сказках: добро за добро. Наверное, это правильно, и мне сразу нужно было это вспомнить и не бояться. Но тогда я изумлённо таращилась на Каламита, а он сидел, обняв колени, и качал головой, грустный уродец, уже совсем не страшный.
И никто из нас не заметил, как в камеру сквозь узкое окошко вполз солнечный луч, скользнул по стене, полу и лёг на Каламита. Ночной король вздрогнул, и та часть его лица, которая была скелетом, вдруг поплыла, меняясь, обрастая плотью. Мгновение — и передо мной уже сидел привлекательный рыжий юноша, не старше Вильгельма, очень бледный и донельзя растерянный. Да, именно так Каламит и выглядел бы, не будь наполовину скелетом — и таким он казался сейчас.
— Ого! — только и смогла сказать я.
Каламит медленно ощупал лицо. Потом посмотрел на руку, которая только что была рукой скелета. Стянул перчатку, изучил пальцы, такие же узкие и длинные, как и на другой руке.
И вдруг захохотал, громко, истерично.
Я на всякий случай отодвинулась. Но не спросить не смогла:
— Что происходит?
Странно, но он откликнулся, не переставая смеяться:
— Проклятье спало.
— Какое проклятье?
Каламит покачал головой, но потом всё-таки ответил:
— Ночи. Наложенное на наш род. Сотни, великая сила, лет!
Я на всякий случай ещё отодвинулась. Только не говорите, что…
— Но я ничего не делала!
— Да причём тут ты? — Каламит всё ощупывал лицо. — Было предсказано, что, когда потомок нашего рода проявит жалость, ночь сменится днём. Только… Когда я получил корону и стал… таким… — Он снова неверяще уставился на свои руки, здоровые, нормальные. — Я старался, жалел. Но не помогало, как и ни у кого в роду. Мы думали, предсказание — ложь… Наверное, нужно было просто сделать это неосознанно. Как с тобой. Не думая о проклятье.
Не то чтобы я многое поняла, но кивнула.
— Ага. Ну, это… поздравляю.
Каламит перевёл взгляд на меня — и опять рассмеялся. На этот раз в его смехе слышалось облегчение. И истерика, да. Хохотал он долго, но я уже не боялась.
То, что происходило потом, вспоминается урывками, отдельными сценами. Бояться и впрямь было больше нечего, но память — странная штука. Я знала, что скоро вернусь и не буду помнить ничего, значит, всё это здесь — уже неважно. Вильгельм в безопасности, и с Каламитом мы вроде бы помирились. Он куда сильнее напоминал теперь Стивена, чем того страшного урода, который так пугал меня раньше.
Одна запомнившаяся сцена: Витька пришёл забирать меня из Ночных земель. Солнце уже село, мы с Каламитом заперлись в его кабинете, нам принесли кувшин вина… В общем, хорошо проводили время. Каламит, не иначе от шока, или потому, что весь день разрывался между делами государственными (вот странно: солнце снова светит над страной, а сколько недовольных! за века Ночные земли привыкли к темноте), был в приподнятом настроении и сыпал смешными историями.
А я понимала, что это тот же человек, который пытал Вильгельма, убил настоящего Стивена и вообще стремился к мировому господству, но… Он вёл себя, как Стив, и я не могла на него злиться. Это нелогично, но я просто не могла.
Бояться тоже. Я даже спросила после второго бокала: что, больше никаких завоеваний? Шпионов, интриг, длинных рук в другие государства?
Стив… Каламит посмотрел на меня удивлённо и усмехнулся.
— Почему это?
— Но ты ведь теперь… э-э-э… И солнце светит…
— И что? По-твоему, весь мир теперь захочет подружиться с Ночными землями? — Каламит рассмеялся, живо, весело. — Вряд ли.
Я осушила бокал и подумала, что может быть (ну вдруг?) что-то всё-таки изменится. Солнце всё-таки, и умеет же он, оказывается… жалеть.
Наверное, я оптимистка — в этом всё дело.
Так вот, за мной пришёл через портал Витька (ага, всё-таки явился). Увидел нас с Каламитом и кувшином. Выдохнул:
— Охренеть.
Каламит повернулся ко мне, подмигнул:
— Хочешь, я его убью?
Витька нахмурился, а я поставила бокал на пол.
— Зачем? Я сама справлюсь. Витя, иди сюда.
Витька наоборот попятился.
— Ви-и-ик?
И попытался слинять в портал, но Каламит не дал: свечение заклинания только мелькнуло и тут же исчезло.
— Давай, Вик, — прикладываясь прямо к кувшину, сказал король. — Я его держу, а ты убивай.
Я схватила диванную подушку.
— Ага. Ну что, Вить, за кота? А потом за "извини, так получилось”?
— Ви-и-ик, — Витька отступил к стене. — Ну правда же получилось…
Не знаю, есть ли у меня всё ещё друг, но пыль из подушки о Витьку я выбила знатно. И только потом дала себя увести.
— Ты не вернёшься, — сказал Каламит на прощание. Для него это был не вопрос, но я всё равно ответила:
