Вся Стальная Крыса. Том 1 - Гаррисон Гарри (читать книги регистрация .TXT) 📗
— Установи на шкалах координаты светила и координаты планеты. Обозначения должны соответствовать действующему в настоящее время галактическому коду.
Я заскрежетал зубами.
— Откуда я их возьму?!
— Если это невозможно, поставь на предел регулятор мощности передачи и нажми кнопку включения.
Я сделал, как сказала птица, и отступил на шаг. Птица задрожала и заверещала. Из широко раскрытого клюва появилась тонкая антенна. Когда она выдвинулась на два фута, у птицы загорелись глаза. Антенна загудела, затем птичьи глаза потухли. Антенна медленно втянулась в клюв.
— Очень интересно, — заметил доктор Лум. — Вы можете что-нибудь объяснить?
— Нет. Наверное, эта дурацкая птица может.
— Объясняю, — каркнула птица. — Поскольку на панели не установлены координаты этой планеты, я не могу вести передачу на ССВ. Для ССВ-связи необходимо точно направить луч. Поэтому пришлось отправить сигнал на обычных радиоволнах. Как только радиостанции Лиги получат сигнал, будет установлено направление на источник и начнется передача на ССВ.
— Если к тому времени тебя никто не раздавит! — заорал я и поднял ногу. Но доктор удержал меня. Птица еще не договорила.
— Я выключаюсь — необходимо беречь энергию. Ты должен находиться рядом с радиостанцией, чтобы не пропустить вызов на ССВ.
— Находиться рядом! — закричал я. — Хорошо, я попрошу, чтобы тебя положили мне в гроб! — Поймав укоризненные взгляды Стирнера и Лума, я утихомирился. — Простите, я погорячился. На то есть основания.
— Слишком большое расстояние, да? — спросил Стирнер.
— Да, — буркнул я, вспомнив, что он инженер. — ССВ — это сверхсветовые волны, межзвездное расстояние для них пустяк. Но обычные радиоволны движутся со скоростью света. Далеко отсюда до ближайшей звезды?
— Три целых две десятых светового года.
— Замечательно! Один шанс на миллион, что неподалеку от звезды окажется станция Лиги, но даже в этом случае пройдет три года. А может пройти и десять лет, и двадцать, и пятьсот. До той поры даже косточки наши сгниют.
— Вам не в чем себя винить, — сказал врач. — Вы сделали все, что могли.
— Ну конечно, доктор. Я всегда играю до конца, поскольку не люблю проигрывать.
— Я вас очень уважаю — у вас огромное самообладание.
— Не самообладание это, а всего лишь поза. Вы не забыли на дереве флягу с водой?
— Не забыл, держите.
Я уселся под деревом, глотнул воды и отпихнул умолкнувшую птицу. И задумался. Потом вздохнул.
— Выход, конечно, есть. Но далеко не простой. Придется мне проникнуть на один из кораблей. Заберусь в радиорубку и определю координаты.
— Наверное, это очень опасно, — сказал Стирнер.
Я глухо рассмеялся.
— Не просто опасно — самоубийственно… — Издалека донесся крик, и я умолк.
— Вас ищут, — сказал Стирнер, помогая мне встать. — Надо уходить.
Доктор подхватил меня с другой стороны — и очень своевременно, иначе бы я свалился. К счастью, идти было недалеко — до опушки леса. Прячась за деревьями, мы разглядывали мирный сельский пейзаж. Поле пересекал ряд опор высоковольтной линии, между ними провисали тяжелые провода. Линия обрывалась неподалеку от нас.
— Здесь провода уходят под землю, — пояснил Стирнер, показывая на массивное бетонное сооружение.
— Чего и нам желаю. — Я показал на цепь солдат.
— Не волнуйтесь, они нас не заметят. Бежим.
Мы выбежали из леса и распластались на бетонной стене рядом с красной металлической дверью, украшенной черепами и скрещенными костями — предупреждением о мгновенной смерти. Все это не испугало Стирнера, быстро набравшего на замке нужный код. Тяжелая дверь распахнулась, мы торопливо вошли и закрыли ее за собой.
— А вдруг они захотят сюда заглянуть? — спросил я, осматривая ярко освещенную комнату. Впрочем, смотреть было не на что, кроме толстого кабеля, идущего от потолка к полу.
— Не получится. Дверь очень прочна, косяк вмурован в стену. Да и зачем им это?
Думать над этим вопросом я не мог — мне было очень плохо. Я сел, потом лег, потом на секунду закрыл глаза.
И проснулся от мерзкого, как дыхание свинобраза, привкуса во рту.
— Йик… — икнул я.
— Очень рад, что вы поспали, — сказал доктор, тут же вонзая мне в руку иглу. — Отдых — лучшее лекарство. Этот укол окончательно снимет усталость и боль.
— Надолго я вырубился?
— На весь день, — сказал Стирнер. — Уже поздний вечер, солдаты давно ушли. Мы уже собрались вас будить. Воды?
Я высосал полфляги и потянулся. Мне было гораздо лучше. Я встал на ноги и заметил, что не качаюсь. Пора идти.
Доктор нахмурился.
— Надо бы подождать, пока укол подействует.
— Спасибо, подействует в дороге. Нас долго не было в городе, и я начинаю волноваться.
Ходьба окончательно меня исцелила. В лесу было тихо и спокойно, и мы могли разговаривать без опаски. Стирнер пружинисто шагал, врач поглядывал на меня и вскоре попросил остановиться, чтобы вложить мне в ладонь диагностический прибор. Отклонений от нормы он не обнаружил, и мы пошли дальше. Погруженный в свои мысли, я даже не заметил, как мы добрались до города. Едва я увидел впереди здания, как ко мне вернулись все дурные предчувствия.
Еще затемно мы тихо пробрались вдоль заборов к коттеджу, где нас ждал Мортон.
— Ты принес птицу! — обрадовался он.
Я кивнул, бросил ее на кушетку и рухнул рядом.
— Да, но толку от этого мало. Дело в том, что прибытие помощи откладывается на неопределенный срок. Пришлось вызвать ее по обычному радио.
— Да, действительно, это очень плохо, — сразу приуныл Мортон. — А тут, пока вас не было, стали брать заложников. Зеннор выступил по телевидению — сказал, что будет расстреливать их по одному, пока горожане не вернутся к работе. Первого обещал расстрелять на рассвете, затем через каждые десять минут… — У него задрожал голос. — Когда солдаты подошли к дому Шарлы, хозяева вышли им навстречу. Сдались, чтобы спасти меня. Теперь они заложники и ждут смерти!
Глава 21
— Этого не может быть! — сказал доктор, ошарашенный, но спокойный. — Человеческие существа просто не способны на такое!
— Заблуждаетесь! — воскликнул я, нервно расхаживая по комнате. — Может, человеческие существа и не способны на такое, зато звери вроде Зеннора… Впрочем, виноват — Зеннор хуже любого зверя. Но я уверен, что все кончится благополучно. Ваши люди, наверное, уже взялись за дело. Правда, Стирнер?
— Нет. Если вы постигли основные идеи индивидуального мютюэлизма, то должны понимать, что каждый человек — это отдельная и цельная сущность, отвечающая только за себя. Чтобы с ней ни делал Зеннор, к другим это отношения не имеет.
— А вот Зеннор так не считает.
— В таком случае он ошибается.
Я взвыл и вырвал из чуба клок волос. Что за чертовщина?!
— Посмотрим на это под другим углом зрения. Если вы не спасете заложников, то их смерть будет на вашей совести.
— Зато, поддавшись на провокации Зеннора, я тем самым покажу, что мои действия зависят от его воли. И тогда — конец индивидуальному мютюэлизму. Нет, мы выбираем пассивное сопротивление. Никто не сможет запугать нас или подчинить себе…
— Но сможет убить.
— Да, — мрачно кивнул Стирнер. — Если Зеннор будет стоять на своем, некоторые из нас погибнут. Но смерть — это тоже самозащита. Можно ли заставить человека работать, убив его?
— Я понял идею, но не скажу, что она мне по душе — надо найти менее болезненный выход. Чего от вас требует Зеннор?
— Слишком многого, — ответил Мортон. — Сначала он хотел, чтобы возобновилось снабжение электроэнергией здания, занятого военными. Потом ему понадобились регулярные поставки продовольствия. За это он обещал отпустить заложников.
— Это невыполнимо, — вздохнул доктор Лум. — Ничего они не получат, поскольку ничего не хотят дать взамен электроэнергии. То же касается и продовольствия. Рынки пусты, так как фермеры перестали возить в город продукты.
