Тетралогия Будущего - Хайнлайн Роберт Энсон (лучшие бесплатные книги txt) 📗
На Лозиане не существовало таможенных пошлин, так что покупатель получал уложенные в контейнеры мешки с листьями верги прямо у люка корабля. Несмотря на вентиляцию, в трюме стоял острый дурманящий запах, напомнивший Торби о том, как месяцы назад в нескольких световых годах отсюда он, скрюченный в три погибели беглец, боявшийся укорочения, прятался в норе, устроенной в одном из контейнеров, а незнакомый друг тайком спасал его от полиции Саргона. Сейчас это казалось просто невероятным. «Сизу» стал для юноши родным домом, и он даже мыслил на языке Семьи.
С внезапным ощущением вины Торби подумал, что в последнее время он слишком редко вспоминает о папе. Неужели он его забыл? Нет, нет! Он ничего не мог забыть... ни папиного голоса, ни его отрешенного взгляда, когда тот начинал сердиться, ни его неуклюжих движений в зябкие рассветные часы, ни его непоколебимого спокойствия при любых обстоятельствах — да, ведь отец никогда не злился на мальчика... нет, все же один раз Торби вывел его из себя. «Я не хозяин тебе!»
Тогда папа разгневался. Это испугало Торби: он ничего не понял.
И лишь теперь, когда миновали месяцы и за кормой остались световые годы, Торби внезапно понял все. Рассердить отца могла только одна вещь; старик был до глубины души оскорблен напоминанием о том, что он, Калека Баслим — рабовладелец. Папа, который утверждал, что умного человека ничто не может оскорбить, потому что правда — не оскорбление, а на ложь не стоит обращать внимания.
И все же он обиделся, услышав правду, ведь формально он стал хозяином Торби, купив его на аукционе. Чепуха! Мальчик никогда не был его рабом, он был старику сыном... отец никогда не вел себя с ним как хозяин, даже если порой приходилось всыпать ему по заднице. Папа... был папой..
Теперь юноша понял, что единственное, что Баслим и впрямь ненавидел, было рабство.
Торби не знал, откуда у него взялась такая убежденность, но... он был уверен. Он не мог припомнить ни одного случая, когда Баслим впрямую говорил бы о рабстве; Торби помнил одно: папа постоянно повторял, что человек должен быть свободен в своих мыслях.
— Эй!
К нему обращался суперкарго.
— Да, сэр?
— Ты двигаешь контейнер или хочешь заснуть на нем?
Через трое местных суток, когда Торби и Фриц заканчивали счищать с себя грязь в душе, в ванную заглянул боцман и, указав на Торби, произнес:
— От капитана наилучшие пожелания и просьба клерку Торби Баслиму-Краузе зайти к нему.
— Есть, боцман! — отозвался Торби и чертыхнулся про себя. Торопливо оделся, заглянул в свой кубрик и, предупредив Фрица, быстрым шагом отправился к капитану, надеясь, что боцман доложит тому, что Торби был в душе.
Дверь была открыта. Торби начал было докладывать по всей форме, но капитан поднял глаза и сказал:
— Здравствуй, сынок. Входи.
Торби перешел на семейное обращение.
— Да, отец.
— Собираюсь пойти прогуляться. Может быть, составишь мне компанию?
— Сэр? То есть, я хотел сказать, отец... было бы здорово!
— Прекрасно. Я вижу, ты уже готов. Пойдем, — он выдвинул ящик стола и протянул Торби несколько изогнутых кусков проволоки. — Это тебе на карманные расходы; можешь купить себе какой-нибудь сувенир.
Торби посмотрел на проволоку.
— Сколько стоят эти штуки?
— Вне Лозиана — ничего. Поэтому оставшиеся ты мне потом вернешь, и я обменяю их на валюту. Лозиане рассчитываются с нами торием и другими товарами.
— Да, но как мне узнать, сколько стоит та или иная вещь?
— Можешь положиться на их слово. Лозиане не мошенничают и не торгуются. Странные создания. Не то, что на Лотарфе... Там, если ты берешь кружку пива, поторговавшись какой-нибудь час, считай, тебе крупно повезло.
Торби сказал себе, что понимает жителей Лотарфа гораздо лучше, чем лозиан. Было что-то неприличное в том, чтобы приобретать товар, не поторговавшись хорошенько. Но у фраки варварские обычаи, и к ним приходилось приспосабливаться. «Сизу» гордился тем, что в его отношениях с фраки никогда не случалось недоразумений.
— Ну что, идем? Поговорим по дороге.
Когда они спускались, Торби посмотрел на стоящий поблизости корабль «Эль Нидо», принадлежавший клану Гарсиа.
— Отец, мы идем навестить их?
— Нет, мы обменялись визитами сразу по прибытии.
— Я говорю о другом. Будут ли какие-нибудь встречи, вечеринки?
— Ах, это? Мы с капитаном Гарсиа решили отложить развлечения. Они торопятся отправиться в путь. Однако нет никаких препятствий к тому, чтобы ты навестил их в свободное от работы время. Но вряд ли стоит это делать. Обычный корабль, очень похож на «Сизу», только менее современный.
— Я надеялся, что мне позволят осмотреть их компьютер.
Они опустились и вышли на землю.
— Сомневаюсь, чтобы тебе разрешили зайти в компьютерную. Гарсиа очень суеверны.
Когда они отошли от подъемника, к ним подбежал лозианский малыш и, сопя и обнюхивая их ноги, принялся скакать вокруг. Капитан Крауза позволил ему изучить себя, но потом произнес ровным спокойным голосом:
— Ну ладно, хватит, — и мягко отодвинул мальца в сторону. Подоспевшая мамаша свистом подозвала ребенка и, взяв на руки, пару раз шлепнула его. Крауза махнул ей рукой:
— Здравствуй, приятельница!
— Приветствую тебя, Торговец, — ответила та на интерлингве пронзительным шепелявым голосом. Ростом она была в полтора раза ниже Торби и стояла на четырех лапах, освободив передние. Ребенок опирался на все шесть. Оба, и мать и дитя, были тоненькими, симпатичными и востроглазыми. Они очень понравились Торби; удивило его только одно — у них было два рта: один для приема пищи, другой — чтобы дышать и говорить.
Капитан Крауза продолжил прерванную беседу.
— Ты великолепно взял на прицел тот лозианский корабль.
Торби покраснел.
— Так вы знаете об этом, отец?
— Плохой был бы из меня капитан, кабы я не знал о таких вещах. А, я понимаю, что тебя тревожит. Не думай об этом. Если я указываю тебе цель, ты просто обязан спалить ее. Заблокировать твою команду, если мы опознали дружественный корабль — это моя задача. Как только я поверну рычаг «отбой», ты уже не сможешь открыть стрельбу, ракеты разоружаются, пусковая установка запирается, и главный механик уже не сможет дать команду на самоуничтожение корабля. Так что даже если ты услышал мой приказ прекратить прицеливание, либо в горячке боя ты его не услышал, это ничего не меняет. Заканчивай наведение и стреляй. Это отличная тренировка.
— Я не знал об этом, отец.
— Разве Джери тебе не объяснил? Ты должен был заметить переключатель — такая большая красная кнопка у моей правой руки.
— Но я ни разу не был в рубке управления, отец.
— Да? Что ж, мы исправим это упущение, в один прекрасный день хозяином рубки можешь оказаться и ты. Напомни мне об этом... как только мы выйдем в подпространство.
— Слушаюсь, отец,— Торби обрадовался возможности войти в эту святая святых — он был уверен, что едва ли хотя бы половина его родственников побывала там — но замечание капитана его удивило. Неужели бывший фраки может взять бразды правления кораблем в свои руки? Приемный сын вполне мог занять высший пост — такое случалось, когда у капитанов не было собственных сыновей. Но бывший фраки?
— Я не уделял тебе должного внимания, сынок, — продолжал капитан Крауза. — Внимания, которого заслуживает сын Баслима. Но наша Семья так велика, что у меня не хватает времени. Как к тебе относятся новые родственники? Все в порядке?
— Еще бы, отец!
— М-м-м... рад это слышать. Ведь... словом, ты родился не среди Людей, понимаешь?
— Да. Но ко мне все относятся очень хорошо.
— Отлично. О тебе дают только прекрасные отзывы. Похоже, ты очень быстро набираешься ума-разума для... В общем, учишься быстро.
«Для фраки», — Торби с горечью закончил в уме недоговоренную фразу. Капитан продолжал.
— Ты уже побывал в силовом отсеке?
— Нет, сэр.
— Сейчас самое подходящее время, пока мы стоим в порту. Безопаснее, к тому же молитвы и очистительные обряды не займут много времени, — Крауза несколько секунд молчал, потом продолжил: — Впрочем, нет. Подождем окончательного решения вопроса о твоем статусе. По мнению главного механика, тебя надо перевести в его отдел. Ему взбрело в голову, что у тебя все равно не будет детей, и он хочет воспользоваться возможностью зацепить тебя на крючок. Ох уж эти механики!
