На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич (читаемые книги читать .txt) 📗

Аркаим-лукоморская делегация во главе с чопорным заммордухом неторопливо шествовала по залу. Бек лениво кивал в ответ на приветствия, Петруха испуганно жался к беку, а Нестеров слегка скучал и даже подумывал завести свою электронную шарманку…

– Пьер, дружище! Ты, что ли?

Веселый картавый голос с французским прононсом заставил Нестерова резко оглянуться и расплыться в улыбке.

– Антоша, кот древесный!

Распахнув взаимные дружеские объятия, Нестеров и Экзюпери, не обращая внимания на окружающих, смотрели друг на друга глазами друзей детства, внезапно обретших, казалось бы, навсегда утраченное прошлое.

– А я ведь подозревал, – чуть отстранился от небесного коллеги Нестеров, – еще когда ты водку стаканами хлестал и пикантные анекдоты про … травил, я тебя, дружище, на карандаш взял. Тесны реальности!

– Ну и ты, Пьер, положим, тоже слишком чисто на французском Сирано [35] цитировал. Для выпускника Оренбургского летного, разумеется… Ши-илока стлана моя лодная, уи?

– Уи, уи, мазила…

– Это я-то мазила?

Это была вторая встреча прославленных асов. Первая состоялась в марте 1945 года, когда Петр Петрович Петров, выпускник Оренбургского летного училища, летал в реальности «Земля-095» в паре с Антуаном Антуановичем Антуано – бравым французским офицером эскадрильи «Нормандия – Неман».

Оба, кстати, лукавили. Ни тот, ни другой друг друга ни в чем не подозревали, а между тем оба авиатора, направленные в командировку руководством соответственно Аркаима и Парижа, выправляя кривобокую реальность, решали одну и ту же задачу: месяц гонялись по небу Европы за опытным образцом реактивного фашистского истребителя.

Реактивный «мессер» они догнали и завалили на пару, чем обеспечили столь необходимый упомянутой реальности последний приступ депрессии Адольфа Шиклырубера, лишенного надежды на последнее из «чудо-оружий». При этом каждый уверял однополчан, что успех был достигнут исключительно благодаря его мастерству.

Этот принципиальный спор – пока, убедившись в успешности предприятия, их не отозвали из окончательно выправленной реальности – не мешал им, однако, дружно бегать по польским панночкам (авиаполк к тому времени стоял под Краковом), гонять в футбол и пить вонючий самогон.

Справедливости ради отметим, что реактивный истребитель с черными крестами, который рухнул в конце апреля где-то у Бранденбургских ворот, разрешить их спор не дал бы возможности и опытнейшим криминалистам. От аса, сидевшего за штурвалом, не осталось ни рожек ни ножек с копытцами в кожаных летных ботиночках…

– Это я-то мазила?

– А кто петлю недотянул – я, что ли? Квазимодо ты, а не ас!

– Да ты достал своей петлей, висельник. Над твоей «бочкой» [36] от Нормандии до Немана вся эскадрилья хохотала.

Судя по всему, былые разборки грозили разгореться с новой силой. Штабс-капитан решительно всучил свой пустой бокал из-под шампанского подвернувшемуся под руку и опешившему Тагунаке из японских «Пасынков солнца». Избавившись от балласта, Нестеров обхватил Сент-Экзюпери за плечи, и боевые друзья устремились за колонны к ближайшей кафешке, где два красноносых гнома щедро разливали за стойкой рижский бальзам пополам с русской водкой.

По пути коллеги мимоходом, но уважительно откозыряли престарелому Икару. Подслеповатый ветеран воздушных трасс в кожаной тунике, узрев черные летные куртки, благодушно кивнул в ответ и, секунду поразмыслив, присоединился к своим коллегам. Старый грек ценил талантливую поросль любой реальности – у летунов свои традиции. К тому же более благодарной аудитории для вечных жалоб на своего отца и первого в мире авиаконструктора Икар бы не нашел.

Возмущенный злостным нарушением недавних инструкций, Баранов намеревался было Нестерова одернуть, но, представив, как унизительно для него прозвучит неизменное «От винта!», зажмурился, поежился и смолчал.

Строго говоря, неслужебные контакты в отряде не одобрялись, хотя, с другой стороны, обычно поощрялись. Тонкость эту Баранов уже уловил, но еще не прочувствовал. Поэтому он мысленно плюнул, быстро спохватился и раскрыл глаза пошире.

Но было уже поздно. Нестеров с коллегами разливали по второй. Петруха между делом нечаянно, но сильно наступил на ногу Олафу Рыжей Бороде и теперь, пользуясь подходящим случаем, вежливо передавал ему привет и какой-то сверток от Муромца. Что-то в лице Петрухи Олафу, видимо, понравилось, потому что шведский викинг тут же утащил Филиппова за те же колонны, на ходу разворачивая сверток.

Что касается меланхоличного бека, то он исчез. Батыр испарился на глазах. Вот только что он лениво зевал и чесался в двух шагах от Баранова, а вот его уже нет. Вот он был, степной батыр, а вот вам хрен, а не товарищ Батырбеков. Теперь на его месте стоял какой-то бородатый забулдыга в доспехах и азартно снимал окружающую кутерьму на портативную видеокамеру.

«Новичок», – решил Баранов и предусмотрительно отказался от предложенного подкатившим троллем стакана виски. Попадать в кадр в непрезентабельном виде он не желал, а потому отвернулся, слегка причесал жиденькие волосенки на лысину, расправил плечи и только тогда счел себя достойным любительской видеосъемки.

К его сожалению, оператор уже куда-то пропал. Баранов нахмурился и задумался. За Петруху он в целом был спокоен: Олаф, по оперативным ориентировкам, был мужиком основательным, положительным и, главное, названым братом Муромца. Обижать или устраивать грязную провокацию воспитаннику своего пусть и названого, но все же братца викинг счел бы ниже своего достоинства. К тому же Петруха тщательно законспектировал все лекции Баранова, проявил себя пока почти образцово, и за его мораль можно было особо не волноваться. «Пусть себе пообтешется стажер», – мудро решил заммордух и слегка покраснел от своего благородного решения.

С Нестеровым все тоже было ясно: публичный дом, мухоморы в планшетке и постоянные пререкания вкупе с демонстративной русско-французско-греческой пьянкой тянули как минимум на трибунал. Оставалось только настрочить соответствующий рапорт, но, памятуя, что впереди еще почти сутки командировки, Баранов решил подождать.