Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна (е книги txt) 📗
– Ну, я же знал, что ты вернёшься! Я же не мог братана в беде оставить!
– Ванька! – я обняла его, и крепко-крепко сжала в объятиях.
– Тихо ты, – простонал приятель, – все кости после вчерашнего ломит! И чего я из-за этой худой выдры в драку полез? – недоумевал Ваня. – Да, ещё с кем! С Властителем! Мама дорогая!
Я широко улыбнулась: «Спасибо тебе Марфа, одного больного вылечили!»
– Ваня, ты в меня влюблён? – я серьёзно посмотрела на Петушкова, пытаясь разгадать, дало ли зелье побочный эффект.
– Чего? – Петушков с самым серьёзным видом повертел пальцем возле виска. – Не приведи, Господи, такого счастья.
Потом мы долго спорили, каким образом мы сможем спасти Властителя, который, как, впрочем, и всегда, спасённым быть не желает.
Чтобы напоить Арвиля зельем, мы должны были, по крайней мере, попасть в Дом Властителей, но тот сейчас представлял собой непреступную крепость, оцепленную отрядом стражей. Любой придуманный нами план, после детальной разработки приводил к одному и тому же результату: рано или поздно я оказывалась на костре.
– Знаю, – вдруг просиял, как энергетический шар, Ваня, – придумал!
План его оказался до гениальности прост, хотя имел огромные погрешности. В Фатии было испокон веков принято, прежде чем объявить о брачном сговоре, испросить разрешения у Властителя, а уже после властительского благословения играть шумную свадьбу.
Ваня предложил изобразить двух влюблённых голубков, мечтающих соединить свои сердца, при этом я должна была одеться парнем, а Ванятка девкой.
Процесс переодевания занял столько времени, что за благословением мы отправились поздним вечером, когда другие молодые люди уже уединялись по кустам. Мы представляли из себя странную, но, в общем, милую пару: низенький мужичишка в потрёпанном картузе, в огромных, не по размеру, сапогах и в волочащемся по земле плаще; и высокая худая девушка, с замазанным кукурузной пудрой синяком, в узком платье, врезающимся в подмышки, и худыми волосатыми ногами, торчащими из-под оборчатого подола.
– Думаешь, не признают? – меня всю дорогу мучили сомнения. Уж слишком глупо оба выглядели в своих нарядах.
– Какая разница, нам, всё равно терять нечего, – буркнул Ваня, но через парадную дверь идти побоялся. Мы благополучно проникли в дом через дыру в заборе и чёрный вход.
На нас пахнуло удушающим жасмином, становившимся, с каждой минутой практически невыносимым. Прислуга с самым затравленным видом на цыпочках, словно тени, скользила по коридорам и из комнаты в комнату, переговаривалась шепотками, а наше появления восприняло, как нашествие варваров на Солнечную Данийю.
– Вы зачем здесь? – накинулась на нас полная служанка в крахмальном белом передничке.
– Мы того, про свадьбу спросить, – промычал Ваня.
Женщина окинула нас недоверчивым взглядом, очевидно, пытаясь разгадать, из какого сумасшедшая дома свалилась на их головы странная парочка. После долгих раздумий и шумных вздохов, она всё-таки кивнула головой и проводила нас по длинному коридору в уже ярко освещённый бальный зал, где нам когда-то зачитывали приказ Совета.
Зыбкую тишину зала разбивало в пух и прах хриплое кошачье завывание Прасковьи. Песня эхом разносилась по помещению, витала над балками, у разноцветных витражей, закладывала уши и коробила от особо фальшивых нот. Кроме того, девушка бренчала на лютне, едва не разрывая струны инструмента. Властитель с покорностью домашнего пуделя пытался выслушать нестройное соло возлюбленной, стараясь морщиться, как можно реже, и, подавляя в себе закономерное желание эстета, закрыть уши.
Наше появление оказалось для него спасением. Завидев две фигуры, маячившие в дверях, он буквально подскочил с кресла и жестом предложил нам приблизиться.
– Надо же, – тихо хмыкнула я, – нас встречают стоя и с музыкой!
Властитель, вспомнив в своём высоком положении, величественно опустился обратно на трон, а потом грубо вырвал из рук благоверной лютню, вцепившись в инструмент железной хваткой, и, очевидно, рассчитывая после нашего ухода убрать его с глаз подальше.
Он обратил к нам не затуманенный мыслями взор, и лицо его с опухшим носом и синевой на переносице перекосило. Такой забавной парочки он не видел даже на картинках детских книжек.
– Что вам дети мои? – недоумение сменилось подозрением, очевидно, наши лица казались ему до странности знакомыми.
– Благословить! – ломая голос, пропыхтел Ваня. – Меня и моего избранника! – он так сильно хлопнул меня по спине, что я дёрнулась и выпучила от боли глаза. – Сам он испросить не может, он глухонемой!
Прасковья с интересом разглядывала нас, пытаясь, как и Властитель, понять, откуда ей знакомы наши физиономии. Мне стало так весело, что я широко ухмыльнулась, Ваня сие заметил и поспешно добавил:
– А ещё он придурковат! – для пущей убедительности он даже повертел пальцем у виска.
– А зачем он тебе нужен? – прохрипела Парашка.
– Ты посмотри на неё! – не выдержала я. – Да кто её возьмёт замуж кроме дурака!
– Ты же глухонемой! – охнула Прасковья.
– Я прозрела, пардон, прозрел!
– Но ты же глухонемой! – воскликнули три голоса.
– Благословишь или нет! – рявкнула я. Властитель неопределённо качнул головой. – Хорошо, пойдём отсюда, родная, – я схватила упирающегося Ивана за руку и потащила к выходу.
Оказавшись в коридоре, мы перевели дыхание.
– Ты думаешь, он нас не узнал? – спросила я у Петушкова, когда мы во все лопатки, громыхая каблуками, мчались к спальне Арвиля.
– Узнал, просто изумился нашей наглости, – хмыкнул приятель.
Когда мы стояли у дверей властительской опочивальни, я скомандовала:
– Ваня, ты стой на стрёме! Кто-нибудь пойдёт, сразу кашляй, а я там спрячусь куда-нибудь.
Я вошла в комнату, на столе стоял абсолютно пустой графин. Я схватила его и выскочила в коридор.
– Ваня, воды нет!
Петушков глухо застонал, схватил ёмкость и бодрой рысцой направился вперёд по коридору. Отсутствовал он буквально минуту, но я вся изнервничалась, решив, что его схватили. Иван материализовался живой и здоровый, с полным графином.
Я схватила графин и кинулась в комнату. Потом долго не могла найти склянку с зельем, стуча себя по карманам. В конце концов, я её обнаружила и, когда уже трясущимися руками открывала, Ваня деликатно кашлянул, потом ещё, потом ещё. Я с бешеной скоростью вылила в графин все зелье и, не долго думая, спряталась в шкаф, обронив на шерстяной эльфийский ковёр бутылек. В тот самый момент, когда я пальцем закрывала дверцу, в комнату вошли Фатиа и Неаполи, Арвиль едва не наступил на склянку, я прикусила губу, чтобы не заорать.
– Что за важное дело? – сурово поинтересовался Арвиль, буравя Леона недобрым взглядом.
– Девчонка в городе, – рявкнул тот, – соседи видели, как она прилетела на этом прохвосте Али Абаме.
– Неаполи, – вздохнул Фатиа, – девчонка не только в городе, но и моем Доме! – Я едва не обмерла, сидя в шкафу, и прикусила сжатый кулак, чтобы не застонать. – Они с этим бывшим адептом, как его?
– Петушковым, – подсказал Леон.
– Ну, да, Петушковым, только что устроили целый спектакль в тронном зале, – внезапно Властитель стал растерянным, неловко сел на кровать, потом встал, снова сел. – Знаешь, брат, иди пока. Я разберусь.
Леон помялся, но вышел.
Арвиль уставился на ковёр, взгляд его скользнул по пустому бутыльку синего цвета, он подобрал его, долго крутил в руках, а потом натужно произнёс:
– Ася, вылезай, ты там не задохнулась ещё?
У меня от страха свело желудок, и вспотели ладони. Я сидела как партизан, понимая, что если вылезу, то только долгая и мучительная смерть сможет смыть тот позор, коим я только что покрыла весь род человеческий. Наверное, именно так Фатиа и полагал, когда складывал тот костёр, предназначенный для меня.
– Ася, я знаю, что ты в шкафу.
Думай, Вехрова, думай!
– А что мне будет? – осторожно поинтересовалась я.
– Выходи, узнаешь, – оттого, что голос был спокоен, мне стало ещё хуже.
