Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки (читаемые книги читать .txt) 📗

Хотелось бы, — согласилась я молчаливо. Надоело менять адреса, пароли, явки.

— Из-за моей оценки Мелёшин будет ходить на пересдачи.

— И не только. Он виноват в собственной несдержанности. Я мог бы объявить во всеуслышание, что Мелёшин применил без разрешения plasticini [35] на экзамене, — профессор вынул из кармана жилетки серебристый блинчик. — Однако он отделается административным наказанием за хулиганское поведение.

Я растерянно обвела пальцем бугристости бывшего пера, слипшегося в плотную лепешку. Стоило поблагодарить мужчину за то, что он сохранил в тайне проступок Мэла.

— Несколько человек, кроме него, стали свидетелями незаслуженной четверки, — сказала, опустив голову. — Наверное, поползут слухи.

— Не поползут, — успокоил Альрик. — Студенты видели показательное выступление Мелёшина, но не слышали разговора у стола. Мелёшин же применил знакомое вам legra vi labum [36] и опять без санкции преподавателя. Как видите, во всем, что касается вас, он стремится к тотальному контролю.

Небольшая поправка, уважаемый профессор. Мэл норовит контролировать всё, что касается и вас. На сегодняшнем экзамене он проштрафился по самые уши. Достаточно, чтобы его безоговорочно отчислили из института, невзирая на заступничество свыше.

И все же, несмотря на то, что студенческое будущее Мэла висело на волоске, слова профессора о собственничестве парня разволновали меня. Мэл осознанно пошел на нарушения правил, потому что ревнует. Ревнует! Мой Мэл, — улыбнулась я с нежностью.

Неожиданно в голову пришла следующая неприятная мысль.

— Тогда почему его допустили к экзамену? Вы специально устроили так, чтобы Мэ… Мелёшин узнал о четверке?

— Не переоценивайте мои возможности, — хмыкнул весело Альрик. — Рядом с вами сидит злодей мирового масштаба, который подстроил совместное пребывание с Мелёшиным в последней "пятерке".

Мне стало стыдно за скоропалительное обвинение. Действительно, как было предугадать, что я поплетусь в хвосте сдающих и окажусь в одной компании с Мэлом?

— Извините.

— Принимается, — улыбнулся мужчина. — Мелёшина допустили к экзамену по ходатайству Генриха Генриховича при условии, что долги будут закрыты позже.

— Простите, — совсем сконфузилась я и кинула на Альрика виноватый взор. Действительно, нехорошо вышло.

— Бросая упреки в защиту Мелёшина, вы упустили из виду одну немаловажную деталь, — сказал профессор и, заметив мою озадаченность, пояснил: — А именно фотографии, которые занимают место в ящике стола в лаборатории. Полагаю, вы догадались, кто явился заказчиком снимков.

Я не ответила, кусая губы. Молчание — знак согласия.

Фотографии успели вылететь из головы, уступив место прояснению отношений с Мэлом, а ведь увесистая пачка кадров стала катализатором его ярости.

— Целью компрометирующих материалов имелось развести вас и Мелёшина в разные стороны. По-прежнему рассчитываете встречаться с ним? — задал неожиданный вопрос мужчина.

Я смущенно пожала плечами. За меня ответили пылающие щеки.

— Я не вправе давать советы, Эва Карловна, но у меня имеется кое-какой жизненный опыт. Прошу выслушать нижеследующие размышления и принять правильное решение, — продолжил Альрик бесстрастным тоном ученого. — Рассмотрим вариант, когда Мелёшин успокоится и выслушает ваши оправдания. В случае примирения заказчик снимков вновь приложит усилия, чтобы расставание с Мелёшиным случилось раз и навсегда — кому нравятся холостые выстрелы? Возможно, на этот раз дело не ограничится фотографиями, и в вашем жилище установят жучки. Наверняка начнут рыться в биографии, посетят ВУЗы, в которых вы учились, поговорят с бывшими однокурсниками и преподавателями. На вас соберут подробное досье, учтут малейшие мелочи и сделают соответствующие выводы. Нанятые профессионалы, не ограниченные в средствах, представят отчеты в короткий срок, а заказчик в нужный момент использует информацию против вас или вашего отца. Неужели из-за неустойчивых отношений с молодым человеком вы с легкостью поставите под угрозу главную цель, к которой настойчиво стремитесь?

Скажите проще, я забыла о ней, увлекшись сердечными метаниями, — опустила взгляд, полный раскаяния.

А мужчина меж тем говорил и говорил:

— При наличии связей и денег даже тщательно скрываемая информация станет доступной, а если умело предать ее огласке, то резонанс потопит вас, семью вашего батюшки и его карьеру. В частности, отличный повод для скандала — предстоящий прием. В ваших интересах, Эва Карловна, чтобы о миленькой девочке написали пару строчек, упомянув вскользь о родстве с высоким чиновником, и забыли на следующий день. Допустим, вы не поймете намек, сделанный при помощи компрометирующих снимков, и наладите отношения с Мелёшиным. Что предпримет заинтересованная сторона? Для начала вашу биографию начнут трепать и мусолить, перетаскивая из газет на телевидение и обратно. При этом на суд публики вытащат множество неприглядных фактов. Для любителей почесать языками и поточить зубы раскопают ваши уязвимые места, о которых вы и не подозреваете. Специально извратят факты и преподнесут падким до сенсаций обывателям в мерзком и грязном виде. Взять те же фотографии. Негативы попадут в прессу и растиражируются с заголовками на первых страницах: "Связь дочери заместителя министра с преподавателем института! Студентка — днем, любовница — ночью! За что получают оценки в ВУЗах — сенсационные подробности в нашем выпуске!"

При этих словах я поперхнулась воздухом и закашлялась. Моя фантазия оказалась недостаточно богатой, чтобы разглядеть во встрече с Альриком тайное свидание двух голубков. Отвратительно. Бесполезно прикрывать пылающее лицо ладонями, потому что на щеках давно выскочили волдыри.

— Продолжать? — поинтересовался невозмутимо профессор, словно рассказывал скучную лекцию. Я отчаянно замотала головой, но он, не заметив, продолжил: — В итоге, желание быть вместе с Мелёшиным потопит вас и вашего отца — бурно и стремительно, на радость врагам. Соответственно, ваша цель останется недостижимой. Картина ясна, или добавить красок?

Яснее некуда! — схватилась я за голову. Великий стратег Альрик разложил по полочкам то, что я подсознательно отталкивала от себя в силу наивности. Простая, глупая девочка, по незнанию привлекшая к себе чужое пристальное внимание.

Рассуждения мужчины, логичные и жестокие в своей правильности, явились для меня ударом под дых. Нокаутом, от которого невозможно закрыться. Еще неизвестно, что сильнее — физическая боль или душевная, разливающаяся под грудиной с каждой меткой фразой Альрика.

Профессор прав, тысячу раз прав. Впустив в сердце Мэла, я впустила проблемы, тянувшиеся за ним. Сейчас мне нужно затаиться как никогда и постараться пережить злосчастный прием без последствий.

А цель? Как получилось забыть о ней? Как вышло, что за считанные дни мои ориентиры развернулись в противоположную сторону?

А Мэл? Мой Мэл, которого я теряла в эти самые минуты, внимая словам Альрика, беспощадно бьющим в центр мишени под названием "угроза разоблачения".

Как утопающий хватается за соломинку, я стиснула в ладони брошку, которую выдернула из-за ворота свитера. Стояла на перепутье, а сердце рвалось на части, сводя с ума от боли. Либо Мэл и грандиозный скандал, который погубит меня, либо аттестат о висорическом образовании и заветный мамин адрес.

По сути не было никакого выбора, лишь констатация факта.

Рушилось на глазах. Обваливалось как неустойчивая пирамида из карт.

И я нашла выход. Шмыгнула носом раз, другой — и заплакала навзрыд. Как ребенок, которого раздразнили конфетой и отобрали, не дав толком распробовать, — правильно меня назвал профессор. Ревела, размазывая слезы по щекам.

В руке очутился белоснежный платок.

— Это страсть, не более, — сказал тихо Альрик. — Она скоротечна. Ею нужно переболеть.