Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
- Ну-с, как поживает наша больнушечка? - начиналось утро после обычных приветствий.
- Н-нормально, - отвечала я.
- Что значит "нормально"? Посчитаю, что моя миссия завершена, когда услышу: "Замечательно! Волшебно! Восхитительно!"
Помимо массажа обязательными стали сеансы электростимуляции мышечных тканей под контролем Эм или Эр. Меня обтирали антисептическими растворами и смазывали от пролежней.
А потом настал день, когда я поднялась с кровати и пошла. Не самостоятельно, конечно, а при поддержке Эм и Эр с двух сторон. Ноги дрожали, голова закружилась, и в глазах потемнело, но вскоре зрение вернулось. Мы проковыляли втроем по проходу между кроватями и повернули обратно, а уже через час я потребовала костыли.
В стационар периодически приходили гости - коллеги Улия Агатовича. Они рассматривали меня как удивительную зверушку, и их интерес злил.
- Не хочу! - сказала в очередной раз, когда доктор пришел с тремя учеными мужами.
- Конечно, конечно, - засуетился он и выпроводил седовласых академиков за дверь. Улий Агатович руководствовался принципом: "Прочь отрицательные эмоции!"
Помимо ученых товарищей обо мне не забывали и другие. Каждое утро в стационаре появлялись пышные красочные букеты в корзинках, увитые роскошными ленточками. Поначалу доктор запретил пахучие цветы, но убедившись, что у меня нет аллергии, дал разрешение.
Как-то он сказал:
- Душечка-больнушечка, приехал ваш батюшка. Не хотите повидаться с ним?
У меня есть отец, и он приехал ко мне! Он ждет в медпункте и зайдет в стационар! О чем нам говорить?
Не помня толком о родителе, я почему-то решила, что он обвинит меня и начнет оскорблять. Нет, не хочу! - закрыла лицо руками и замотала головой.
Участившийся писк прибора наглядно показал Улию Агатовичу о моем нежелании встречаться с отцом.
- Ничего, ничего, - начал успокаивать доктор. - Всему своё время. Как пожелаете, так и будет. Нам нужны только приятные переживания. Жаль, что я ввел вашего батюшку в заблуждение. Впредь буду сперва советоваться с вами. Не волнуйтесь и отдыхайте, а я расскажу ему о наших достижениях.
Ну и пусть доктору неудобно перед отцом. Хорошо, что Улий Агатович проповедовал лечение положительными эмоциями.
Я освоилась на костылях и скакала по стационару туда-сюда, успевая украдкой от медсестер перемещаться самостоятельно, держась за спинки кроватей.
Доктор занялся моим интеллектом, точнее, восстановлением навыков, умственных познаний и воспоминаний, а также исследовал органы чувств. К примеру, он предлагал к дегустации бесцветные желейные массы в одинаковых кюветках, чтобы определить вкус того или иного желе. Улия Агатовича определенно приводило в восторг, что я различаю холодное и горячее, острое, сладкое, соленое и кислое.
Он исследовал диапазон моего обоняния и слухового восприятия, проверил остроту зрения и распознавание цветов. Для доктора оказалось важным не только то, что я отличаю красный цвет от зеленого, но и называю их своими именами. Красное - это красное, а розовое - это розовое, и никак не зеленое или синее.
Могло показаться смешным, но мы занялись элементарным счетом, сложением, повторением алфавита, и Улий Агатович расцветал на глазах. Да и я удивлялась тому, сколько умных вещей сокрыто в моей голове.
Мужчина приносил разнообразные иллюстрированные атласы, и я вспоминала названия растений, ягод, фруктов, овощей, животных, птиц, рыб, географические названия, исторические термины.
Потом доктор принес перо и бумагу, и я начала писать - криво, как курица лапой, но, тем не менее, что-то карябала. Улий Агатович задавал примеры и диктовал, я решала и писала. Он заставлял читать, начав с детских сказок и заканчивая техническими текстами. Постепенно, но неуклонно мы ползли вперед, и доктора распирало от гордости.
Он сдержал обещание, и без моего разрешения посторонние не приходили в стационар. Уж не знаю, делился ли Улий Агатович достижениями со своими коллегами, и когда он успевал это делать, потому что мужчина находился целый день подле меня, и мы расставались лишь на ночь.
- Уникально и бесподобно, - сказал как-то доктор, проверив решенную задачу по геометрии. - Больнушечка моя, вы - бесценная драгоценность в моей медицинской практике.
- Неужели правильно? - удивилась я.
- В корне неверно, но не имеет значения. Главное, развилось абстрактное мышление!
Теперь реабилитация продвигалась гигантскими скачками, и мне некогда было подумать о чем-то другом. Извилины, поначалу туго соображавшие, постепенно закручивались, и если раньше, чтобы ответить на элементарный вопрос, уходила минута, а иногда и больше, то теперь я справлялась гораздо быстрее. Улий Агатович перешел к логическим задачам с подвохами.
Отдельной темой для разговоров стали воспоминания. Поначалу память подбрасывала мне отрывочные образы. Например, я еду в машине, которая освещает фарами дорогу. Вокруг темно, а за рулем Мэл, и он везет на... цертаму*, - выговорила с запинкой чужое и странное слово. Или иду по заснеженной улице и заглядываю в окна домов. Это мы с Аффой пошли в первый раз в квартал слепых перед Новым годом.
Каждое новое воспоминание тянуло за собой цепочку других, сотрясая заслон в памяти и образуя трещины, которые постепенно разрастались. Через щели в трещинах текли ручейки, подмывавшие преграду.
Аффа - моя соседка по общежитию. Мы познакомились, когда я перевелась в институт, и мне выделили комнату. В памяти замелькало наше соседство, поход в клуб, тренировки перед приемом, поездка за покупками, ссора из-за Мэла, перемирие после гибели Радика...
Ужас! Мысли разбегались как тараканы! Перескакивали кузнечиками - не поймать.
Вива, "Лица года", переулок Первых Аистов, работа в архиве... Боже, голова скоро лопнет как перезревший арбуз!
Доктор, заметив отрешенный вид своей пациентки, сделал кое-какие выводы и сократил часы умственных нагрузок, чтобы дать мне возможность разобраться в воспоминаниях и упорядочить их.
В голове крутился сумбурный ералаш. Обрывки прошлого теснились, наползали друг на друга, перекрывая. Безуспешная попытка разволновала и рассердила, и на торопливый писк прибора появилась Эм.
- Что вас беспокоит? - присела на кровать и, взяв мою ладонь, начала поглаживать.
Заботливое участие и ласковые успокаивающие движения погасили возбуждение. Наверное, медсестер учат психологии, - подумала я, глядя на Эм. Она могла быть моей мамой. Стройная, подтянутая, неизменно спокойная, со стальной выдержкой, Эм с ласковой улыбкой меняла подо мной обмоченную простыню и выслушивала сумбурную речь о разрывающих мозг воспоминаниях.
