Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
Каждое слово рассказчицы резало не хуже жертвенного ножа Кали.
Я верила и не могла поверить. Царица - серьезная дама, чтобы устраивать розыгрыши. Такими вещами не шутят.
Выходит, пружина, что вытолкнула меня из небытия и не оставила безмозглой и бессловесной куклой... Это Мэл, это его заслуга. Я могла умереть, но он не позволил. И платил своей жизнью за мою. День за год или больше.
Мэл вытянул меня с того света, но пожертвовал здоровьем.
Боже мой, - спрятала лицо в ладонях. Как смотреть ему в глаза? Я обвинила Мэла. Свысока бросила обещание обратно, как замусоленную тряпку.
- Почему он не сказал? - простонала с отчаянием.
- Возможно, решил, что вы не оцените его поступок.
Оценю ли я? Если бы я могла видеть и говорить, лежа под реанимационным колпаком, то категорически запретила бы Мэлу приближаться ко мне. Я потребовала бы, чтобы его выгнали и не пускали в стационар. Лучше умереть, чем знать, что парень отдает свою жизнь за меня.
Так и скажу ему. Немедленно!
- Постойте! - окликнула меня проректриса. - Прежде чем отругаете Егора за свершенное, поставьте себя на его место. Поймите его. И примите правильное решение... Вас проводить?
Вопрос ударился в захлопнувшуюся дверь.
Приемная пустовала. Видимо, секретарша ушла в столовую на поздний завтрак, упустив шанс лицезреть заплетающуюся походку и потрясенную физиономию дочери министра экономики.
Мэл... Если бы не он, я не сидела бы сейчас на диване, с горящими щеками и ералашем в голове. Я обязана ему жизнью.
Его родители... Их сын попал на операционный стол из-за меня. Их единственный сын...
Если бы не Коготь Дьявола, Мелёшин-старший с наслаждением придушил бы меня. Или нет, заставил бы почувствовать то, что испытал Мэл...
Почему парень не объяснил, почему молчал?
Потому что не надеялся, что пойму. Потому что знал, что никто не поймет. В этом мире не принято жертвовать чем-то, тем более жизнью. И ради кого? Ради слепой, ради дочери каторжанки. Ради тугодумной дурочки, коей я стала...
Мэл прохаживался по коридору возле ректората. Заметил меня и остановился.
Я приблизилась, чтобы изучить его - внимательно и придирчиво. Рядом. В пределах дыхания.
За день - год или больше. Контур лица задубел, возле глаз появились морщинки, над верхней губой чётче обозначилась впадинка. Раздался в плечах, или мне показалось. Другой наклон головы, и смотрит иначе. Раньше горел самоуверенностью и гонором, а теперь стал спокойнее, сдержаннее.
Не парень. Мужчина.
Несмело и осторожно я коснулась его щеки. Шершавая кожа, жесткая щетина. Это ведь Мэл. Немножечко другой. Взрослый. Чем-то похожий на профессора.
Он глядел на меня молча и вдруг, не сдержавшись, обнял. А я прильнула к нему как пиявка. К моей салфеточной половинке. Это о нем мечтало подсознание во снах.
- Я скучала... Очень...
***
- Ну, почему ты молчал? - Эва поднимает голову и вздыхает: - Надо было объяснить... Сразу же.
Он видит в ее глазах нежность, боль, тревогу и... вину? Последнего Мэл боялся больше всего.
Все-таки проректриса рассказала Эве то, на что ему не хватило решимости. Он не сомневался: Царица - умная женщина, и ей хватило скудных улик, чтобы с живейшим интересом взяться за разгадку шарады. Пропитавшиеся кровью бинты, которые она заметила, держа за руку в машине скорой помощи и ласково уговаривая потерпеть, артефакт, упоминания о котором исчезли в веках, и невнятные слова, произнесенные спекшимися губами.
Хозяйка института - прекрасный дипломат и понимает, что в истории замешаны видные и известные фамилии. Она не станет болтать попусту о своем научном исследовании. Разве что поделилась выводами с Эвой.
Верны ли умозаключения проректрисы? Судя по ошарашенному виду Эвы - да.
Непонятно, что испытывает Мэл. Облегчение? Неловкость? Страх?
Какой вердикт вынесет Эва?
А Царицу стоит поблагодарить за участие.
"Почему ты молчал?"
А что она хотела услышать? "Привет, Эва. Как дела? Между прочим, намедни я спас тебя. Всего-навсего отыграл у смерти".
Что ей сказать? Что мужчина должен излучать непоколебимость и уверенность?
Похоже, его решимость отрезало на операционном столе. И зашивая разрез, хирурги оставили в ране сомнения и страхи, заразившие организм.
Каждый день, едва перевели из реанимации, он порывался позвонить Эве. Хотел услышать ее голос, но ему говорили, что рано. Её состояние нестабильно и необходимо, чтобы оно закрепилось. Волновать нельзя, потрясения - запрещены. И неизвестно, восстановится ли умственная деятельность.
Мэл загадал - если она вспомнит, значит, судьба. Чуть окрепнув, потребовал копии медицинских отчетов за то время, что пропустил. Читал, и сердце выпрыгивало из груди. Эва пришла в себя и первое, что сказала: "Мэл".
Каждый день, каждую минуту он боялся, что не смог, что опоздал. Что хромоногий оказался прав, и её ждет растительное существование. И едва не закричал от радости, услышав голос Эвы в телефоне, но сдержался неимоверным усилием воли.
Вспомнила и позвонила. Мэл примчался бы к ней, не задумываясь, но боялся напугать. Страшный был как черт - худой, голос севший и сиплый, синяки под глазами, шов гноился, не желая зарастать. Да и порезы на руках тяжело заживали из-за несовместимости висорики с языческим обрядом. Организм отторгал попытки ускорить выздоровление с помощью волн. Древняя магия смеялась над смертными, возомнившими себя богами.
В каждом отчете сообщалось: пациентка стремительно наверстывает потерянное. Значит, оно того стоило. Когда Мэл приехал к двоюродному деду, тот поначалу отказал.
- Бездействие - тоже вред, - сказал Мэл. - Коготь Дьявола тебя накажет.
И Георгий Мелёшин отдал нож, дав клятву о молчании.
Что сказать Эве? Что в детстве, увлекаясь, как все мальчишки, загадочными и страшными историями, будоражащими воображение, Мэл мечтал об опасных приключениях, о подвигах, о кладах. Утоляя информационный голод, он перерыл семейную библиотеку в поисках интересных и увлекательных книг, каждый раз погружаясь в чтение с головой.
