Скуф. Маг на отдыхе 4 (СИ) - Злобин Максим (читать книги онлайн txt, fb2) 📗
— Но как, Лунтоу?
— Придумайте!
И Верзилины придумали. При помощи Чао выманить Ирину Скуфидонскую оказалось проще простого. Никаких сомнений в том, что при записи звука что-то могло пойти не так, не было. А вот с Тамерланом пришлось импровизировать.
Чао Чэнь хорошо запомнил свою недавнюю беседу со старшими, а потому стал вдруг чертовски изобретателен. Сославшись на то, что никакую электронику в комнату записи с собой проносить нельзя — возможно даже, что технические проблемы были связаны именно с этим — он остался с телефоном Скуфидонской наедине.
Дальше — дело техники. В клане Сколопендры хватало умельцев, способных взломать смартфон. Ну а отправить и в нужный момент удалить сообщение — задача, с которой мог бы совладать кто угодно.
— Чёртов… Фу… Грёбаный… Фу… Велосипед… Фу…
Лиля наконец-то добралась до дома, бросила свой малышковый транспорт на подъездной дорожке и забежала на участок.
— Уе… уе… уехал! — крикнула она, имея ввиду Тамерлана. — Всё! В доме только бородатый остался…
— Отлично.
Сю и Гордей Гордеевич к этому времени уже были на низком старте. В момент, когда члены клана Сколопендры начнут шмонать жилище Скуфидонского, им просто необходимо находиться под независимыми камерами слежения. И местный торговый центр подойдёт для этого как нельзя лучше.
— Залезай, — сказал Гордей дочери и открыл перед лилипуткой дверь.
Не прошло и минуты, как джип счастливой семьи сингапурских инвесторов покинул Удалёнку… Создавать алиби.
* * *
Абсолютно логичная мысль: когда Василий Иванович надолго покидал дом, у Кузьмича появлялась куча свободного времени. И большую часть этого времени он проводил в медитациях. За тем-то австриец и упросил Скуфидонского разбить за домом сад камней.
Правда вот, медитации Кузьмича были не совсем стандартными.
Во всяком случае, подобным техникам не обучал ни один из известных ему гуру духовных практик, и до всего пришлось доходить самостоятельно. Это была личная медитативная техника Кузьмича. Его секрет, и гордость, и отдушина.
Итак:
Вильгельм Куртович раскладывал перед садом низенький деревянный столик, а рядом клал на землю подушку. Садился на подушку в лотос и зажигал сразу целую охапку индийских палочек-благовоний — благовония не столь вкусно пахли, сколь отгоняли от австрийца гнус.
Затем Кузьмич закрывал глаза и улыбался.
Вроде бы пока что всё по канону, но…
Дальше начинались расхождения. Во-первых, на столике под рукой у Кузьмича стояла кружка крепкого горячего чая и бокал с соточкой коньяку. Во-вторых, Вильгельм Куртович одевал наушники и включал музыку, которая была, мягко говоря, не похожа на вибрации поющих чаш. Совсем не похожа…
Тайком ото всех Кузьмич нежно любил дес-метал и все его производные.
Самый тяжёлый, самый грубый и самый ломаный по ритму мрачняк из всего того, что только удавалось найти, заходил камердинеру просто на ура. Утробный рёв патлатых солистов о тщетности бытия, людских пороках и неминуемой расплате за них успокаивал Кузьмича, расслаблял его тело и разум, настраивал на позитив и помогал думать о своём.
В голове прочистилось, и мысли потекли прохладным искрящим ручьём.
А думал Вильгельм Куртович преимущественно о том, что дружба Ирины Ивановны и гера Тамерлана меньше всего походила на дружбу. Их связь казалась столь очевидной, что не заметить её было просто невозможно.
Казалось бы…
Но вот Василий Иванович не замечал. Причин тому может быть несколько: либо же он просто не хотел замечать, либо правду от него скрывали с утроенной силой, либо же сработали какие-то психологические блоки Скуфидонского, и он действительно в упор не видел очевидного.
Но как бы там ни было на самом деле, сейчас Вильгельм Куртович решал, как стоит поступить ему. Дело ведь, вроде бы, не его. Или его? Или нет? Так рассказать? Или не рассказать? Как будет лучше и для кого?
Дилемма!
Серьёзное решение, которое просто так, с кондачка, не примешь. «Для этого обязательно требуется дополнительная порция коньяка», — смекнул Кузьмич. Стянул с себя наушники и очень вовремя открыл глаза. Очень вовремя, потому что…
— Ой.
…через забор на участок Василия Ивановича Скуфидонского целой толпой перелезали люди. И даже не перелезали, а перемахивали. Словно это был не забор, так, оградка палисадника.
Человек, не соврать, шесть, и все с ног до головы обмотаны в чёрные тряпки. Один из них — тот, что приземлился на газон одним из первых — заметил Кузьмича и лёгким движением запястья выронил себе в руку нож…
Глава 11
— А-Ааа-ААА-аа-А! — орал Вильгельм Куртович. — Шайсэ! Шайсэ! Шайсэ-того-рот!
Пускай его родной язык не проигрывал русскому в экспрессии, но, когда дело доходило до выражения крайнего неудовольствия, Кузьмич всё-таки выбирал русский. Так было и мелодичней, и красочней, и куда более затейливей в плане построения языковых конструкций.
К тому же у него были отличные учителя. А русскую культуру он постигал неспешно и с удовольствием, считая Империю своей второй родиной.
— Ох ты ж ё***ый-переё****й-с**а-б***ь!
Наверняка люди, которые сейчас гнались за Кузьмичом, были и моложе, и тренированней, но адреналин бодрил конечности камердинера, и потому погоня пошла уже на второй заход вокруг дома.
Изредка оглядываясь, Кузьмич насчитал шестерых. Коренастые, низкорослые, одеты как ниндзя или около того — вот и все наблюдения на данный момент.
— Вы кто такие⁈ — заорал Вильгельм Куртович. — Я вас не звал! Идите нах*й! — и шмыгнул за угол дома.
Он старательно изображал панику. Нет, он действительно был испуган, но чувство долга ледяными искорками холодило рассудок. Он не собирался биться в истерике и теперь демонстрировал нежданным гостям образ старого испуганного слуги.
Пускай его лучше недооценят.
Если камердинер всё правильно рассчитал, то сейчас у него в запасе есть десять секунд.
Хватит.
Должно хватить, потому что в противном случае… не хочется даже думать, что будет в противном случае.
Итак, Кузьмич схватился за вентиль и принялся вертеть его на скорость обеими руками. Раз оборот. Два оборот. Три оборот. Четыре. Хватит!
— А-ААА-ААА! — Кузьмич рванул дальше.
И почти тут же за его спиной, будто вмазанный эйфоретиками питон, ожил садовый шланг. И так он удачно ожил, что нарочно не придумаешь! По широкой амплитуде, да с ускорением, железный набалдашник заехал одному из бандюков прямо промеж ног.
«Жить будет, — подумал Кузьмич, — любить не сможет».
Кажется, в этом противостоянии Вильгельм Куртович нанёс первый удар. И вот теперь, когда нападающие отстали уже не на десять, а на все двадцать секунд, самое время подумать, почему так вышло.
К чёрту розовые очки и ложные надежды, надо мыслить со стороны трезвой логики.
Итак:
Люди, которые залезли во двор к Василию Ивановичу, — явно его враги. Это факт. А враги у Василия Ивановича под стать его фигуре; ну явно не грабители-любители. Явно не потешные оболтусы, с которыми можно справиться при помощи садового инвентаря.
В последний раз, вон, вообще на гандамах разбираться приехали!
Так что как минимум, нож в руке одного из них уже должен был быть пущен в ход. Ведь, судя по форме, игрушка явно что метательная, а не для нарезки колбасы, и будь у них цель убивать, то этот нож уже торчал бы промеж лопаток Вильгельма Куртовича.
«И это как минимум! — напомнил себе Кузьмич. — А как максимум, нападающие просто обязаны быть одарёнными!»
И почему они в таком случае до сих пор просто не пришибли его какой-нибудь техникой⁈ Почему они прячут лица⁈ Почему молчат, как рыбы⁈
Да хрен его знает!
Но вывод напрашивается сам собой: либо негодяи пришли с тем, чтобы похитить Кузьмича, либо оглушить его, либо же подстроить несчастный случай. Судя по «осторожному» поведению, кровь и разрушения им явно ни к чему. Они хотят всё сделать тихо.
